Озаряя тьму

– Боже мой! Нестор, о чём ты? – едва не поперхнувшись остатком пирога, воскликнула я.– Нам нужно скорее ехать в поместье и спасать Варю! О какой любви может быть речь?

– Но у нас медовый месяц, Юля, – попытался возразить мне он.

– Ты бесчувственный! – не выдержав, выпалила я и отняла у него свою руку. – Оставайся здесь и валяйся в постели сколько хочешь! Я поеду одна!

Я вскочила из-за стола и побежала к выходу из ночлежки. Нестор, не теряя ни единого мгновения, ринулся за мною.

– Родная, постой! – окликнул меня он, и мы остановились на крыльце. – Видит Бог, я не хотел тебя обидеть! Я лишь хотел немного отвлечь тебя!

– Ты не переменился, Нестор! – разочарованно заключила я, не поворачиваясь к нему и не поднимая глаз. – Ты думаешь только о себе и о своих прихотях! Ты можешь не говорить мне ничего: я сама уже обо всём догадалась!

– Помилуй, душа моя…. О чём?

– О том, что спасать уже некого! О том, что Варя давно умерла! – повернувшись к нему, выкрикнула я в ответ и испугалась своих слов.

«Она жива, любовь моя! Она проживёт долгую и счастливую жизнь! Всё будет хорошо!» – таких или подобных слов ждала я тогда. Однако мой муж не произнёс их ни в эту минуту, ни в последующие два часа, в течение которых в экипаже царило молчание.

– Прости меня, Юля, – наконец, рассеял тишину его голос. – Прости меня, пожалуйста. Я напрасно дал волю своим чувствам. Мне следует быть сдержаннее.

Сомнение не посетило меня ни на миг. Мне уже и самой стало стыдно за отвратительную сцену, которую я устроила после обеда.

– Скажи мне правду, Нестор, – попросила я. – Пусть она будет горькой…. Ведь всё равно рано или поздно я узнаю её!

– Хорошо, я скажу тебе правду, – шумно выдохнув, произнёс мой муж. – Вчера вечером я не видел Варвару среди живых. Повторюсь, я могу ошибаться, Юля.

– Не утешай меня, – перебила его я уже безо всякой злобы. – И всё равно я буду надеяться, Нестор. Пока мы не приедем…. До самого конца!

– Надежда всегда умирает последней, – согласился он. – Когда я был на войне, я тоже не мог поверить в смерть своего товарища до тех пор, пока мне не показали его бездыханное тело. Но прошу тебя, Юля, будь готова ко всему.

На этом я временно успокоилась. Мне даже удалось отвлечься и занять себя обсуждением с любимым чужих сельскохозяйственных угодий. Нестор рассказывал мне, чьи владения мы проезжаем и вслух рассуждал о том, хорошо ли помещик ведёт своё хозяйство.

Стемнело по осеннему обыкновению рано. Стало заметно холоднее, и я уже ничуть не пожалела, что отправилась в дорогу в тёплой зимней шубе.

– А вот и село Чернёново наше, – грустно улыбнулся мой любимый, глядя на тусклые огоньки окошек, замаячившие на горизонте среди окрестной непроглядной тьмы. – Не хотел я принимать этот подарок от отца, но решил не гневить Господа Бога.

– Ты принял мудрое решение, Нестор, – сказала я. – Прости, я наговорила тебе много глупостей. Я знаю: я твоя жена, и ты имеешь на меня полное право. Но пойми меня правильно. Я сейчас в таком состоянии, что еле сдерживаю слёзы….

– Я понимаю, Юля. Я же чувствую, как тебе тяжело. Ведь ты ещё ребёнок, – с умилением произнёс мой муж. – Ты вышла за меня, однако в душе осталась скромной и ранимой девочкой. В этом нет ничего дурного. Ты нравишься мне именно такая, и я не пожелал бы что-либо в тебе поменять. Но и ты пойми меня. Мне не безразлична судьба Варфоломея и Вари. Просто я привык держать переживания глубоко внутри, не показывать их.

Мы прибыли в имение Чёрного князя поздним вечером, почти ночью. И каково же было наше удивление, когда у конюшни нас встретил Ананий!

– Ах, вот ты где! – едва завидев его, воскликнул Нестор. – Значит, сбежать удумал! Ну, готовься, пострел, я тебе уши надеру!

– Да ведь я не из дурного умысла, барин! – принялся оправдываться мальчуган.

Однако мы уже не смотрели на него: наше внимание привлёк укутанный в худые тулупчики и старые шали народ, который толпился у флигеля Гавриловых.

Около дома Варфоломея и Варвары творилось что-то неладное. Даже на расстоянии я слышала громкий и заунывный женский плач.

– Что там такое? – хмурясь, спросил мой любимый у Анания.

– Беда случилась, барин…. – ответил тот. – А тебе, барыня, и вовсе лучше не видеть!

– Неужели он это всё-таки сделал?! – не веря в Варину погибель, пролепетала я.

– Напрасно я взял тебя с собою, – произнёс Нестор, и мы, крепко обнявшись, направились к сборищу крестьян.

– Разойдитесь! Дайте дорогу! Барин идёт! – смутно слышала я крик сопровождающего нас Анания.

Толпа расступилась, и зрелище, открывшееся нам, словно выбило почву из-под моих ног. Бурая запёкшаяся кровь, почерневшие внутренности и человеческие кости и каким-то чудом уцелевшая женская коса – я видела всё это лишь одно мгновение. Потом все ночные краски разом померкли, и передо мною сгустилась непроницаемая темнота.

– Юля! Юленька! Очнись, душа моя! – услышала я взволнованный голос молодого князя Вяземского и с трудом приоткрыла глаза. – Что ты стоишь, Ананий? Принеси воды!

– Не надо воды, – слабым голосом сказала я и, проморгавшись, поняла, что лежу на одной из скамеек приусадебного парка, а подушку мне заменяет колено любимого.

– Не смотри туда, милая! – запретил Нестор, и я покорно отвернулась от флигеля, в который Ананий всё-таки побежал за водой.

– Это Варя? – еле дыша, спросила я, и мой муж безмолвно кивнул. – Господи, какое горе! Да чтобы он сам сгорел в аду, изверг!

– Пей, барыня! – достиг моего слуха голос Анания, и белая чашка ударилась о мои зубы.

– Объясни мне, что здесь случилось! Как она погибла? – спросил Нестор.

– Что же тут объяснять? Твой сумасшедший отец, как лютый зверь, убил её! – сделав несколько глотков воды, воскликнула я и залилась слезами. – Убил беременную женщину безо всякой жалости!

– Нет, барыня, всё было не так, – неожиданно возразил Ананий.

– А как же? – рыдая, изумлённо спросила я.

– Ведь мой отец похитил её! – разделил моё крайнее удивление Нестор.

– Да, похитил Варю и в самом деле Чёрный князь, однако он не убивал её, – ответил юный конюх. – Её убил Варфоломей.

Глава 4. Жертвы

– Что за вздор ты несёшь? Совсем разум потерял? – в глазах Нестора сверкнула зарница ярости. – Варфоломей любил свою жену! Он никогда не поднимал на неё руку!