Ожерелье танцовщицы
Шрифт:
Банч объяснила, как всегда лаконично:
– Я нашла его умирающим в церкви. В него стреляли. Ты его знаешь, Джулиан? Мне показалось, что он назвал твое имя.
Священник подошел к кушетке и внимательно посмотрел на умирающего.
– Бедняга, - сказал он и покачал головой.
– Нет, я не знаю его. Я почти уверен, что никогда не видел его прежде.
В это мгновение глаза умирающего снова открылись. Он посмотрел на врача, на Джулиана Хармона, потом на его жену и остановил свой взгляд на ней. Гриффитс сделал шаг вперед:
– Не могли бы вы сказать нам...
– настойчиво начал
– Прошу вас, прошу вас...
– После этого дрожь пробежала по его телу и он скончался...
Сержант Хэйс лизнул карандаш и перевернул страницу своего блокнота.
– Это все, что вы можете сказать мне, миссис Хармон?
– Да, все, - ответила Банч.
– А вот вещи из карманов его пальто.
На столе, у локтя сержанта Хэйса, лежали: бумажник, старые часы с полустертыми инициалами "У.С." и обратный билет до Лондона.
– Выяснили вы, кто этот человек?
– спросила Банч.
– Некие мистер и миссис Экклс позвонили в участок. Умерший, кажется, был ее братом. Его фамилия Сэндбурн. По их словам, его здоровье и нервы уже давно не в порядке. В последние дни ему стало хуже. Позавчера он ушел из дома и не вернулся. И взял с собой револьвер.
– Он приехал сюда и здесь застрелился?
– спросила Банч.
– Но почему?
– Видите ли, у него была депрессия...
Банч прервала его:
– Я не это имела в виду, я спросила, почему именно здесь. На этот вопрос сержант Хэйс, по-видимому, не мог ответить. Он произнес уклончиво:
– Он приехал сюда пятичасовым автобусом.
– Да, - снова сказала Банч.
– Но почему?
– Не знаю, миссис Хармон, - признался сержант.
– Я не нахожу этому объяснения. Когда психическое равновесие нарушено...
Банч закончила за него:
– То люди способны сделать это в первом попавшемся месте. И все же я не вижу необходимости ехать для этого в такую даль. Ведь он никого здесь не знал, не так ли?
– Во всяком случае, нам пока не удалось установить, есть ли у него здесь знакомые, - сказал сержант. Он виновато кашлянул и произнес, вставая: - Может случиться, что мистер и миссис Экклс приедут сюда и зайдут к вам, мадам, если вы не против, конечно.
– Разумеется, я не против, - ответила Банч.
– Это совершенно естественно. Хотелось бы, конечно, знать побольше, ведь мне почти нечего им сообщить.
– Ну, я пошел, - сказал сержант.
– Одно меня радует, - заключила Банч.
– Я благодарю Бога за то, что это не было убийством.
К воротам у дома священника подъехала машина. Поглядев на нее, сержант заметил:
– Похоже на то, что это приехали мистер и миссис Экклс, мадам, чтобы поговорить с вами.
Банч вся напряглась в ожидании тяжкого, как она предвидела, испытания.
– Но ведь, если понадобится, - успокоила она себя, - я смогу позвать на помощь Джулиана. Никто лучше священника не может утешить людей, понесших такую утрату.
Банч трудно было бы сказать какими, собственно говоря, ей рисовались мистер и миссис Экклс, но, здороваясь с ними, она не могла подавить в себе чувства удивления. Мистер Экклс отличался внушительными размерами и красным лицом. В обычных обстоятельствах он был, вероятно, шутливым
и жизнерадостным человеком. Что касается миссис Экклс, то в ее облике было что-то неуловимо вульгарное. Рот у нее был маленький, недобрый, с поджатыми губами, голос тонкий и пронзительный.– Вы можете себе представить, миссис Хармон, - сказала она, - каким это было страшным ударом.
– О да, я понимаю, - ответила Банч.
– Садитесь, пожалуйста. Могу я вам предложить?.. Для чая сейчас, кажется, рановато...
Мистер Экклс сделал отрицательный жест своей пухлой рукой.
– Нет, нет, благодарим вас, ничего не нужно, - сказал он.
– Вы очень добры. Мы просто хотели.., как бы это сказать.., спросить, что говорил бедный Уильям и все такое, вы понимаете:
– Он долго путешествовал, - пояснила миссис Экклс, - боюсь, что у него были какие-то тяжелые переживания. С тех пор, как он вернулся домой, он все такой тихий и подавленный; говорил, что в этом мире невозможно жить, что впереди его ничего не ждет. Бедный Билл, он всегда легко впадал в уныние.
Банч молча смотрела на обоих.
– Он унес револьвер моего мужа, - продолжала миссис Экклс, - а мы и не подозревали об этом. Потом, оказывается, он приехал сюда на автобусе. Не хотел, значит, сделать это в нашем доме. По-моему, это благородно с его стороны.
– Бедный парень, - вздохнул мистер Экклс.
– Никогда нельзя никого осуждать.
После короткой паузы мистер Экклс спросил:
– Оставил он какую-нибудь записку? Последнее "прости" или что-нибудь в этом роде?
Его блестящие, свиноподобные глазки внимательно следили за Банч. Миссис Экклс тоже наклонилась вперед, с видимым нетерпением ожидая ответа.
– Нет, - тихо произнесла Банч, - умирая, он пришел в церковь, в святое убежище, как он сказал. Миссис Экклс изумленно переспросила:
– В святое убежище? Я не совсем понимаю... Мистер Экклс нетерпеливо перебил ее:
– В святилище, моя дорогая, в святилище. Вот что имеет в виду жена его преподобия. Ведь самоубийство считается грехом. Он, должно быть, хотел попросить прощение за свою вину.
– Перед самой смертью, - добавила Банч, - он попытался что-то сказать. Он только начал: "Прошу вас...", но больше ничего не успел вымолвить.
Миссис Экклс поднесла платок к глазам и шмыгнула носом.
– Боже мой!
– простонала она, - как это тяжело.
– Ну, ну, возьми себя в руки, Пам, - сказал ее муж.
– Не расстраивайся так. Ничего не поделаешь. Бедный Билли. Во всяком случае, теперь он успокоился. Мы вам очень благодарны, миссис Хармон. Надеюсь, мы вас не оторвали от дела. Мы ведь понимаем, что у жены священника много обязанностей.
Они пожали ей руку на прощание. Потом Экклс неожиданно обернулся и спросил:
– Ах, вот еще что: его пальто, вероятно, осталось у вас? Банч нахмурилась:
– Его пальто?
Миссис Экклс объяснила:
– Мы хотели бы забрать все его вещи, знаете ли. На память.
– У него в карманах были часы, бумажник и железнодорожный билет, сказала Банч.
– Я все отдала сержанту Хэйсу.
– Тогда все в порядке, - сказал мистер Экклс.
– Я полагаю, он нам передаст эти вещи. Его документы, должно быть, в бумажнике.