Ожившая сказка

С мелочами было сложнее всего: я не знал о тех жизненных ситуациях, в которых оказывались Эдгар и Джессамин. Так я не знал о об поездке в Белиз, где они получили солнечные ожоги такой степени, что им пришлось спать сидя. Я не знал, что Эдгар любил гулять с мамой по пляжу, выискивая ракушки, форма которых напоминала первые буквы их имён. Я не знал его любимый цвет, любимое блюдо, любимую книгу. Мне нужно было воссоздать жизнь, которой я не жил.

— Ну и как же поживает твоя возлюбленная? — спросила Джессамин.

— Она прекрасно организовала нашу встречу, — ответил я как можно вежливее.

Джессамин рассмеялась.

— О, быть юным и любить…

Я поморщился и отвернулся. Даже будучи принцем, я не желал слушать историю любви своих ненастоящих родителей.

— Я же ведь не создала тебя из воздуха, знаешь.

— Неужели, — тихо пробормотал я.

Она прошла за мной на кухню. Я заметил, что в этом мире мне хотелось всё время делать только две вещи: спать и есть. Я достал коробку с хлопьями из шкафчика и вытащил горсть маленьких жёлтых комочков. Я долго разглядывал глупую картинку на упаковке. Капитан Хрум. Честно говоря, тот, кто нарисовал это, в жизни не встречал настоящего пирата.

— Ну, — продолжила Джессамин, усаживаясь на стул за стойкой. — Как прошёл день? Как тебе учителя?

Каждый раз, когда мы разговаривали, мне становилось не по себе. Я чувствовал себя на допросе. Ответь неверно и будешь обречён. Я глубоко вздохнул и натянул улыбку.

— Наша учительница по английскому просто ошеломительная, — заявил я, вытаскивая пакет молока из холодильника, и чуть было не выпил из горла, вовремя вспомнив, что Джессамин терпеть не могла этого. — Она просто потрясающая.

— Ошеломительная, — повторила она. — Потрясающая. Знаешь, в последнее время к тебе стали приклеиваться словечки, не свойственные тебе.

Ты и представить себе не можешь, подумал я.

— Я тут читал Диккенса…

— Как интересно. Тебя даже Шела Сильверстейна читать не заставишь.

— Мне дала Делайла, — быстро исправился я.

— Да, конечно. Делайла, — кивнула Джессамин. — Полагаю, что её также следует отблагодарить за твой новый облик.

Я оглядел свои джинсы и толстовку, которые, да, мне купила Делайла, чтобы мой первый день прошёл как можно благополучнее.

— Люди постоянно меняются, — ответил я, — взгляни на ваше фото с отцом на каминной полке. Твои волосы были другого цвета и напоминали шарик… А ещё на тебе были кожаные штаны. Конечно же ты преобразилась.

Джессамин рассмеялась.

— То, что произошло в девяностых, останется в девяностых, — ответила она, и лицо её посерьёзнело. — Меняться, возможно, здорово, Эдгар, но не стоит забывать о том, кто ты есть.

Я вспомнил, как меня учила Делайла отвечать родителям, когда они начинают учить тебя жизни.

— Расслабься, мам, — сказал я, расстёгивая толстовку и вешая её на стул. — Я просто купил более подходящие джинсы. Это не конец света.

Странное выражение мелькнуло на её лице.

— Ну. конечно же, нет, — ответила Джессамин. Вдруг её глаза расширились: — Эдгар! Чем ты испачкал футболку?

Я взглянул на пятна. Действительно, я и забыл об утреннем происшествии.

— Да у меня просто ручка потекла.

Она вздохнула.

— Ты хоть представляешь себе, как трудно вывести чернильные пятна?

— Отчасти, — произнёс я едва слышно. Поставив молоко обратно в холодильник, я стал изучать его содержимое, надеясь найти то, что утолит мой беспощадный голод. Увидев маленький контейнер, я открыл крышку и достал то, что находилось внутри.

— Нет! — вскричала Джессамин, и я встревожено поднял на неё глаза, не донеся фрукт до рта. — Ты что, не видишь, что это?

— Ананас? — ответил я, гадая, в чём заключался подвох.

— На который у тебя аллергия, — напомнила Джессамин.

— Точно, — я положил его обратно. — Совсем забыл.

— Забыл неделю в больнице? Забыл, как у тебя перехватило дыхание и ты не мог дышать?

Я помедлил.

— Сегодня был трудный день, — я взял портфель и толстовку, надеясь улизнуть до того момента, как напортачу где-нибудь ещё.

???

Я сидел в своей комнате, погружённый в учёбу, пытаясь разобраться, почему же у всех этих химических элементов было по две буквы в названии — это же просто бессмысленно. Внезапно на компьютере раздался звонок.

Лицо Делайлы появилось на экране. Интересно, она меня видела таким же образом, когда я был в книге? Достаточно близким, чтобы коснуться, но плоским.

— Что делаешь?

— Химию, — ответил я. — Скажи, в какой части слова железо есть буква «f»?

— Это от латинского ferrum. Оно и означает железо.

— Тогда почему нельзя было сразу так и написать?

— Потому что химия — особый круг ада. Почему бы тебе не прийти ко мне, и мы решим всё вместе?

— Что-то мне подсказывает, что многого нам не удастся достигнуть, — усмехнулся я, — что, в общем-то, звучит неплохо.

После того, как Делайла вспылила сегодня утром, увидев телефон Элли Макэндрюс на моей руке, я чувствовал облегчение от того, что она всё ещё была рада меня видеть. Но всё-таки я стёр цифры перед тем, как идти к ней. Не хочу напоминать об этом инциденте. Предупредив Джессамин, что мать Делайлы пригласила меня к ним на ужин, я взял велосипед Эдгара из гаража. Путь до дома Делайлы был короток, но он шёл в гору. Запыхавшись, я помянул добрым словом своего скакуна, Чулка, который раньше проделывал долгий путь за нас двоих.

Как только я позвонил к ним в дверь, залаяла собака. Хамфри был стражем этого дома и подарком друга миссис Макфи, доктора Дюшарма. Он был очень похож на Фрампа, что заставляло меня скучать по сказке каждый раз, когда я его видел, и я по привычке разговаривал с ним так же, как с Фрампом, словно пёс мог мне ответить.

— Добрый вечер, Хамфри, — поприветствовал я, когда мать Делайлы открыла мне дверь и оттащила его за ошейник. Я улыбнулся самой благожелательной улыбкой. Миссис Макфи потеплела ко мне за последние месяцы после побега Делайлы в Уэллфлит, но по моим ощущениям она мне всё же не доверяла.