Ожившие фантазии

— Явного мотива у него действительно нет, — согласился Лонберг. — Но, может быть, есть скрытый?

— Чепуха, — сердито возразила я. — Вам бы только найти, на кого свалить вину.

Лонберг посмотрел на меня таким тяжелым взглядом, что я тут же пожалела о сказанном.

— Какая же вы все-таки недальновидная женщина, мисс Олдридж. Я пытаюсь вам помочь, а вы… Кажется, вы первая начали подозревать, что вам грозит опасность. Неужели забыли?

— Я помню, — кивнула я, сверля Лонберга осуждающим взглядом. — Если вы не прекратите меня третировать, у нас ничего не получится.

— А что должно получиться? — насмешливо посмотрел он на меня.

Его темные глаза влажно блестели, как косточки, только что извлеченные из спелого абрикоса. Меня смутил этот взгляд, насмешливый и глубокий одновременно. Я вспомнила о том поцелуе, который весь день не давал мне покоя, и только сейчас почувствовала, как сильно мне хотелось, чтобы тот воображаемый поцелуй стал реальностью.

Думаю, Лонберг вряд ли догадывался о моем сумбурном открытии, потому что продолжал смотреть на меня, а я таяла под этим влажным взглядом и думала о том, как же красивы эти далеко не идеально очерченные губы.

Что было бы, если бы он сейчас придвинулся ко мне и склонил свое грубоватое лицо над моим? Вряд ли я бы стала вырываться и сопротивляться, скорее позволила бы себе насладиться его грубым поцелуем. Я почему-то думала, что Лонберг не умеет быть нежным и большинство женщин, с которыми ему доводилось встречаться, любили в нем страстную напористость и упрямство. Что до меня, то я не уверена, что мне бы это понравилось, но почему-то в тот миг мне мучительно хотелось почувствовать, какой вкус у его крупных неровных губ…

— Эй, вы что, заснули, мисс Олдридж? — Лонберг провел ладонью перед моим лицом. — Вы, писатели, что, все такие? Выключаетесь, как лампочка, когда думаете о своем?

— Никакая я не лампочка, — едва не покраснев от смущения, ответила я. — Просто задумалась насчет ваших нелепых подозрений.

— Не таких уж и нелепых, — спокойно возразил Лонберг. — Я подозреваю, что убийца вас знает. Может быть, конечно, он следил за вами, но выслеживать вначале вас, а потом еще и свою жертву — на это у него ушло бы слишком много времени. Конечно, я не исключаю и второй вариант, но первый мне кажется куда более вероятным. Вот, например, ваш агент… Запамятовал, как его зовут…

— Генри Слемингтон, — напомнила я.

— Так вот, у этого вашего Генри Слемингтона тоже может быть мотив: может, он задумал прославить ваши гениальные творения на всю Америку? А что? «Городские легенды» станут самой покупаемой книгой в стране, Юстиния Олдридж — самым знаменитым автором, а Генри Слемингтон — литагентом, нашедшим такой бриллиант… Да вы лучше меня знаете, как важна для литературного агента такая репутация. Я уже не говорю о деньгах и возможности уехать из Брэмвилля.

— Куда? — насмешливо поинтересовалась я у Лонберга. — В центральную тюрьму?

— Не думаю, что в планы вашего Генри входит быть пойманным.

— Господи, какая чушь, — вздохнула я, не глядя на Лонберга. — Вам бы писать детективы, а вы тратите время на работу в полиции.

— Напрасно ехидничаете. Я ничего не утверждаю, всего лишь перебираю возможные варианты. Такая уж у меня работа — ничего нельзя исключать.

— То есть всех можно обвинять?

— Это не так. Никто не виновен, пока суд не докажет обратное. Предположение — не доказательство вины.

— Слава богу, а то я уже начала переживать, что вы посадите за решетку моего бывшего мужа и литагента, без которого я как без рук.

— Наоборот, — пробормотал Лонберг, и я вопросительно уставилась на него.

— В каком смысле?

— В таком. Это без вашего бывшего мужа вы как без рук. Ричи не смог бы, Ричи не такой, Ричи успешный бизнесмен, — передразнил меня он. — Если вы до сих пор влюблены в него, то зачем морочить голову ему и себе?

— Во-первых, не влюблена, — ответила я, огорошенная тем, что Лонберг начал читать мне нотации. — Во-вторых, вам-то какое дело? Я, конечно, сразу поняла, что женщин вы не очень-то жалуете. Видно, бывшая жена сильно вам насолила.

— Ну хватит, — сердито перебил он меня. — Иначе опять поссоримся. Вы правы, мне нет дела до ваших отношений с бывшим мужем, но предупреждаю: будьте осторожны. И с Генри Слемингтоном тоже будьте начеку.

— Вы неисправимы, — вздохнула я и поднялась со стула. — Спасибо за вкусный ужин и приятную беседу. Мне, пожалуй, пора. Кстати, передайте привет Мэтти. У вас растет замечательный сын.

— Обязательно, — кивнул Лонберг и тоже поднялся, чтобы проводить меня до двери. — Кстати, насчет ужина вы тоже пошутили?

— Вы о чем?

— Беседа со мной едва ли вас порадовала, — невесело заметил он. — Поэтому я и спросил насчет ужина.

Я улыбнулась.

— Вы обещали, что не выпустите меня из дома, пока я не доем спагетти. Я, конечно, испугалась, но было и в самом деле вкусно.

— Честное слово? — По губам Лонберга скользнула добрая улыбка.

— Честнее некуда. И, кстати, насчет беседы. Хотя мы не сходимся во многих вопросах, мне приятно с вами говорить.

Не знаю, как Лонберг воспринял мои слова, потому что сразу вышла из его дома и направилась по дорожке мимо его сказочного сада. Но я затылком чувствовала, что хозяин провожает меня пристальным взглядом, в котором мешаются удивление и интерес.

8

Яки Вудсток перехватил меня, когда я была уже неподалеку от дома. Он выскочил из-за кустов, росших вдоль дороги, и напугал меня так, что я чуть не закричала.

— Черт, Яки! — выдохнула я, когда поняла, что вижу моего соседа, а не очередной кошмар из собственных книг. — У меня и так нервы ни к черту.

— Боюсь, мне тебя обрадовать нечем, — заговорщическим тоном прошептал мне Яки и кивнул в сторону моего дома. — Там уже битый час околачивается какая-то дамочка. Одета дорого, но не по сезону. Ей, по-моему, не хочется, чтобы кто-то увидел ее лицо.

Честно говоря, я сразу вспомнила предупреждения Лонберга, и мне стало не по себе. Можно было, конечно, заподозрить Яки в том, что он снова полакомился грибами, которые поведали ему историю о незнакомке у моего дома, но, осторожно выглянув из-за кустов, я убедилась в правоте слов своего друга.

— Пойдем, посидишь у меня, — предложил Яки. — Понаблюдаем за ней из окна. Может, она уйдет, а может, нам удастся разглядеть ее лицо.

— Не могу — прошептала я. — А что, если она решит заглянуть ко мне домой?