Оживший камень

— Да что вы? — так искренне удивился сенатор, что я почти поверил. — И где этот свидетель?

И они вдвоем с Казариновым выжидающе уставились на Пархомова.

Я нахмурился — эти двое явно сговорились за моей спиной. Пусть во благо, но какого черта я об этом не знал?

Барон с нескрываемым торжеством извлек из внутреннего кармана телефон и кого-то вызывал. Секунды бежали одна за другой, никто не отвечал. Пархомов непонимающе посмотрел на устройство и снова вызвал, с тем же результатом.

Вот теперь он начинал паниковать. Мы молча ожидали. А я ощущал эмоции барона — абсолютная растерянность и зарождающийся страх. Всё пошло не по плану.

— Что, ваше благородие, никто не отвечает? — заботливо поинтересовался юрист. — Видимо очень занят сейчас. Так бывает. Но это неважно, ведь в договоре нет ни слова про какие-либо материалы, только про источник денежных средств. А он абсолютно законный, что вам лично подтвердил граф Воронцов. Так?

— Так, — помрачнел Пархомов.

— Тогда подтверждайте получение денег и подписывайте мирное соглашение, — стальным голосом приказал сенатор. — И не задерживайте меня более.

Барон обреченно смотрел на протянутую Казариновым ручку. Вдруг его эмоции резко поменялись, в них появилось злорадство и какое-то лютое отчаяние. Я напрягся и внимательно следил за каждым его движением.

Время чуть замедлилось.

Вот он сверяется с банковскими данными и подтверждает в мобильнике перевод. Вот берет ручку и не глядя ставит размашистую подпись.

Вот согнулся мизинец с перстнем и левая рука потянулась к правой…

Резкая вспышка темной магии и я бросился к барону, на лету выхватывая кинжал. Видел, как вытягиваются лица остальных. Как юрист тянется к своему карману — слишком медленно.

Во мне забурлила сила, придавая скорости. Я схватил Пархомова за запястье, воткнул лезвие между пальцами и один резким движением отрезал мизинец, отбрасывая его в сторону.

Я действовал на инстинкте — прикасаться к активированному артефакту смерти было нельзя.

Палец упал на пол, а барон заорал во весь голос, схватившись за руку.

Где-то взвыла тревога — сработали сигнальные артефакты.

Воронцов застыл с каменным выражением лица, а вот Михаил вскочил и одним ударом вырубил скулящего от боли барона. И откуда только в таком тщедушном столько силы?

Но восхищаться способностями теневика я не стал. Меня распирала злость.

Хотелось их отругать, устроили тут игры! Загнанный в угол враг пойдет на всё, лишь бы не проиграть. Заберет с собой, если только такой выбор. А у барона выбор был простой — умереть в мучениях от рук мага смерти или быстро сейчас, заодно прихватив нас.

Я достал из кармана платок и вытер оружие и испачканные руки. С сожалением посмотрел на манжету белой рубашки, где расплывалось кровавое пятно.

— Вы в порядке, ваше сиятельство? — спросил я у отрешенного сенатора.

Тот очнулся, сглотнул, шумно выдохнул и произнес негромко:

— Спасибо.

— В следующий раз будьте так любезны и посвящайте в свои планы, — жестко сказал я. — Тогда подобного не произойдет.

Казаринов, шустро обыскивающий бездыханное тело, хмыкнул. Но, встретившись со мной взглядом, ухмылку с лица убрал.

— Но как ты… — Воронцов снова завис, глядя на валяющийся на полу палец.

— Я артефактор, — просто объяснил я и всё же добавил: — Это артефакт, я их чувствую.

— Ну и реакция у вас, Александр Лукич, — юрист закончил обыск и поднялся. — Браво. Надо признаться, я на миг подумал, что всё. Вот ведь засранец! — выругался он в сердцах и пнул барона ногой. — И как обошел защиту? Коллегия опутана сканирующей сетью от подвала до крыши.

— Неактивированный артефакт ни одна сеть не засечет, — хмуро ответил я.

Взяв со стола подписанное соглашение, я стряхнул с него кровь и аккуратно свернул, убирая во внутренний карман. Документ в любом случае закрывал все вопросы долгов.

Раздался топот десятка ног и в помещение влетели жандармы. Тут же стало невыносимо тесно. Разбирательство грозило перерасти в ссору — служители порядка давили, граф Воронцов им не уступал, усугубляя ситуацию.

Но все смолкли, когда в кабинет зашел невысокий мужчина в мундире без каких-либо опознавательных знаков. Ничем непримечательная внешность, кроме глаз. Один был голубым, второй — карим.

Он неторопливо осмотрелся, задержавшись на юристе, отчего тот виновато опустил голову. И очень мягко сказал жандармам:

— Благодарю, но дальше мы сами, — мужчина показал им удостоверение, содержание которого мне было не видно.

Помещение вмиг опустело и мужчина перевел взгляд на Воронцова:

— Не смею задерживать, ваше превосходительство.

Я ожидал, что сенатор возмутится, но Христофор Георгиевич лишь кивнул и быстро удалился.

После этого настала моя очередь попасть под гипнотическое влияние разноцветных глаз. Я почти физически ощущал, как в моей голове пытаются копаться.

Вот только там, кроме злости на произошедшее и участников, никаких других ярких эмоций не было.

Незнакомца это вроде удовлетворило и он протянул мне руку:

— Роман Степанович Баталов.

Ни чина, ни титула не назвал — вопиющее нарушение этикета, которое себе могли позволить очень немногие.

— Граф Александр Лукич Вознесенский, — представился я в ответ, хоть и был уверен — он прекрасно знает, кто я.

— За один вечер в столице зафиксировано целых два случая выброса магии смерти, — неожиданно поделился Баталов. — Удивительное дело, не находите, ваше сиятельство?

— Действительно, удивительное, — согласился я.

— Вот буквально час назад, его светлость, князь Василий Шаховский скоропостижно скончался прямо во время беседы. Жуткое зрелище, надо сказать — магия смерти превратила его в прах, — равнодушным тоном рассказывал он. — А теперь у того, кто звонил князю последним, оказался темный артефакт.

Баталов подошел к отрезанному пальцу и низко наклонился, разглядывая перстень.

А я внутренне усмехнулся. Ну спасибо, что хоть сказал. Шаховский, значит. Попадался он мне в поисках. Приближенный к императорскому роду, довольно влиятельный род. Был до этого момента, судя по всему.