Оживший камень

Получается, князь всё рискнул сдать мага смерти. И его постигла та же участь, что и вспыльчивого Афанасия Пархомова. Темный подстраховался по всем фронтам.

— А вы, Александр Лукич, что-нибудь можете сказать о темных артефактах? — Роман Степанович выпрямился и снова впился в меня взглядом.

Браслет на руке словно нагрелся и прожигал кожу.

Я уверенно помотал головой. Перстень продолжал так фонить, что мой артефакт терялся в этом магическом шуме. Да и срабатывал он только на теневиков, пользующихся силой.

Казаринов во время нашего разговора занялся раненым — достал откуда-то тряпку и крепко перевязал руку барона. В себя тот до сих пор не пришел.

— Жаль, — ничуть не расстроился мужчина. — Что же, я попрошу вас не распространяться о случившемся. К чему поднимать в столице панику. Мы, в свою очередь, ваше имя тоже не станем упоминать в этом деле. Договорились?

— Да, это меня вполне устраивает, — ответил я, понимая что это больше похоже на услугу, о которой я не просил, поэтому добавил: — Но я готов дать показания в любое время, если это потребуется.

— Похвальное рвение, благодарю, — чуть недовольно сжал губы Баталов. — Но мы всё постараемся этого избежать.

Так уже лучше. Не люблю быть обязанным за то, что мне не нужно. Понятно, что никакого дела не будет. Ещё бы — маг смерти под носом у императора! О таком будут молчать. А опалу князя прикроют чем-нибудь более подходящим.

Но это их проблемы и в них участвовать я не собирался. Как и задолжать услугу тайной канцелярии. Я избавился от врага, они получили преступника. Все довольны, на том и стоило разойтись.

Баталов почувствовал мой настрой и, к счастью, продолжать не стал. А я подумал, что в ближайшее время не стоит светиться с отличной работой. Пока я не обзаведусь достаточной защитой, интереса тайной канцелярии нужно избегать. Сейчас тратить время на наше противостояние было некогда, других дел полно.

— Что же, тогда и вас не стану задерживать, — не без сожаления сказал Баталов. — Всего вам доброго, Александр Лукич. И будьте осторожны.

— Благодарю, Роман Степанович. Обязательно буду, — пообещал я и поспешил уйти.

Уже в коридоре я услышал приглушенное:

— Ну, Миша, и как ты это допустил?

Кому-то влетит от начальства и справедливо. Казаринову я немного сочувствовал. Дельный парень, вот только слишком молодой, чтобы не расслабляться после первой видимой победы. Решил, что раздавил Пархомова.

Враг не опасен лишь когда он мертв.

Я вышел на набережную и встряхнул головой, любуясь сверкающей на солнце рекой. К черту чужие проблемы! Победу нужно отпраздновать.

С долгом покончено — и это самое главное. Восстановить особняк, нанять прислугу, вернуть деду чувство гордости за род — дело времени. Но о новом заказе, чтобы всё это исполнить, можно позаботиться позже.

Я вызвал такси и велел водителю:

— В магазин купцов Елисеевых.

Порадую стариков деликатесами. На счету ещё осталось прилично денег, и теперь торопиться было некуда.

Елисеевский дом выделялся среди Невского проспекта неклассической архитектурой, огромными витражными окнами и скульптурами на фасаде. Внутри же царила роскошь во всем — мраморные полы, лепнина и позолота, дубовая мебель с искусной резьбой, сверкающие витрины и пальма посреди зала, вокруг которой были расставлены столики — можно было выпить чашечку кофе или игристого. Благо закусок тут было на любой вкус.

Покупки здесь носили скорее подарочный характер. Вручить коробку конфет в шикарной коробке с вензелями Елисеевых считалось престижным.

Я набрал всего понемногу, оформил доставку и взял чашечку кофе, усевшись под ветвями экзотического дерева. Просто наслаждался напитком и наблюдал за посетителями.

Те, кто попадал сюда впервые сразу были заметны — у них от восхищения открывались рты и взгляд блуждал по залу, разглядывая множество деталей.

Их восторг откликался снисходительными улыбками у завсегдатаев. Эти неторопливо бродили вдоль витрин, важно выбирая товары.

За столиками же праздновали, читали прессу или даже работали — я заметил молодого мужчину, усердно пишущего в толстой тетради. Он периодически прикусывал ручку и мечтательно смотрел на потолок.

— Ваше сиятельство, — отвлек меня от наблюдений мужской голос.

Рядом со столиком стоял служащий в фирменной ливрее. В его руках была деревянная коробка, судя по форме, с бутылкой. Надпись гласила, что это бренди выдержки возраста моего деда.

Служащий протянул коробку мне.

— Это вам скромный подарок от братьев Елисеевых. В качестве извинений за… тот инцидент.

Вспомнить удалось с большим трудом. И то только когда я поднял голову и увидел тех самых братьев, стоящих на балконе над торговым залом.

Купцы тогда напились и вели себя не очень прилично в одном из салонов города. Приставали к дамам, из-за чего я сделал замечание, после чего разгорелся скандал, чуть не закончившийся дуэлью. Точно, вот тогда и был единственный раз, когда молодой Вознесенский жаждал крови.

Видимо, они решили что я по возвращению захотел закончить ту «беседу», прерванную жандармами.

Я улыбнулся им и кивнул, принимая подарок.

Пожалуй, пора домой, пока не объявились прочие старые знакомые, настроенные не так дружелюбно.

* * *

Следующие пару дней затянули множеством приятных забот. Я расконсервировал столовую и там затеяли облагораживание. В лаборатории продолжался ремонт, в доме навели порядок, я выкупил часть мебели из антикварных лавок и вернул её на свои места.

Лука Иванович чуть ли не летал за мной следом, горячо участвуя в каждом деле.

Оживился и Прохор, он в первую очередь получил помощника — серьезного парня, присланного гильдией прямо из кулинарного училища. Они вдвоем всё время проводили на кухне — кто кого там учил, было непонятно.

Настасью я вернул на постоянной основе. Не то чтобы мне нравился её утренний визг, но в уборке девушка знала толк, да и не новый человек.

На крыше тоже трудились рабочие — немного подлатать на первое время, пока не пошли затяжные дожди. Погода радовала непривычным для этого времени года теплом и полным отсутствием осадков.