Ожог

– Пойдем, подмоешься.

Улыбка на ее лице превратилась в гримасу.

– Да из меня течет, - тихо проговорила она.

– Что именно?
– он старался выглядеть спокойным.

– Жидкость какая-то, - прошептала она, и нервно засмеялась.

– Пойдем-же, - ему пришлось чуть ли не силком вести ее в ванную. Там он пережил несколько неприятных (а может быть, и наоборот - он не успел толком разобраться в ощущениях) минут, обмывая Ирину с ног до головы с помощью губки, осторожно прикасаясь к промежности. Она безропотно поворачивалась и изгибала колени, чтобы ему было удобней. Это напоминало сцену купания ребенка.

Кровавый поток иссяк. Мокрая, подрагивая от холода и ежась, она переступала ногами по полу. Он набросил на нее полотенце, отвел в зал, и приказал вытираться самой. Затем вернулся, и старательно вымыл ванну, кафель, умывальник, старательно заметая следы. Насколько мог, привел в порядок диван и ковер. Это была серьезная работа, и он даже запыхался.

– Больно?
– спросил он, в последний раз выжимая половую тряпку.

– Немножко.

Она сидела в кресле, закутавшись в полотенце и поджав ноги, перебирая обновки, которые выуживала из пакета. Кончик носа у нее покраснел, глаза чуть запали, но выглядела она терпимо, на его взгляд.

– Может, чаю сделаешь?
– сердито сказал он. На самом деле он был безумно рад, что с ней все в порядке.

– Пристал со своим чаем, - спокойно сказала она, - я бы лучше водки выпила. А вообще, мне домой пора.

Его охватила усталость.
– Ладно, черт с ним, с чаем.

Он отнес ведро и тряпки в туалет. Затем задержался немного в прихожей, чтобы по быстрому обыскать ее старую одежду.

Вернулся он слегка озадаченным, и присел у ее ног.

– Еще разок?

– Что?!

Ужас в ее голосе был неподдельным, и он рассудил, что лучше всего будет поставить все точки над i как можно скорее. В частности, один вопрос волновал его довольно серьезно.

– Пошутил, - хмыкнул он.
– Знаешь, ты мне показалась такой бедненькой девочкой...

Она искоса взглянула на него.

– В смысле?

Ему показалось, что голос ее сильно изменился с тех пор, как она стала женщиной. Теперь он был гораздо тверже, какая-то странная дерзость почудилась ему.

– Бедная, бедная девочка...

– Просто нищая, - вздохнула она.

И встала, отбросив полотенце. На ней уже красовался новенький бюстгалтер розоватых тонов с чудными рюшками, и прозрачно-черные трусики. "Когда же она успела?" - вяло промелькнуло у него в голове.

Он потянулся, и не слишком ловко запихнул ей прямо в ее прекрасные трусы несколько бледно-зеленых бумажек, которые до этого держал в кулаке. Она остолбенела.

– Что это?

– Триста баксов, - объяснил он.
– Два по полтиннику, и два по сотне.

Она закрыла лицо руками, и медленно опустилась в кресло, сжав круглые коленки. Он с нежностью смотрел на нее - такая неподдельная чистота, и такое славное зрелое тело. А в общем все это напоминало дешевую киношку.

– Расскажи мне что-нибудь, милая.

– У меня имя есть, - огрызнулась она.
– Здоров ты по чужим карманам...

Он молчал.

– Что ты от меня хочешь?
– вдруг закричала она.
– Трахнул меня, как последнюю шлюху, да? Еще издеваешься?

– она всхлипнула.
– Сволочь...

– Почему "как"?
– искренне удивился он.
– Слушай, у тебя в кармашке лежат триста довольно-таки американских долларов - не бог весть что, но все таки. По нашим временам, годовая зарплата участкового врача. Или ты в цифрах не разбираешься? Разыгрываешь такую, понимаешь, несчастную...
– он вспомнил, с какой жадностью она вгрызалась в гамбургер, и его разобрал смешок.

– А тебе-то что?
– сердито буркнула она.

– Мне без разницы, - сказал он.
– Просто неудобно как-то. Может, ты фокусы какие научилась делать... "каждый раз девочка", знаешь? А я простой такой, за чистую монету все принимаю.

– Фокусы?
– взвилась она.
– Ну ты и сволочь все-таки! Я тут чуть не умерла под тобой!

– Надо мной, - поправил он.
– Это другая позиция. Так уж мне захотелось. Я ведь плачу, правильно?

Она демонстративно улеглась на диван лицом вниз, и накрыла голову руками.

– Устраиваю тебя на работу, - спокойно продолжал он.
– Отвечаю за тебя, понимаешь ли. Расскажи мне одно - откуда у тебя деньги, и как ты их заработала. И все.
– Он нагнулся над ней, и погладил по спине.
– Ничего ведь страшного не случится.

– Может, и случится, - глухо пробурчала она.
– Откуда тебе знать...

– И еще, - сказал он, - кое-что. Пока я тут прибирался, все никак не мог взять в толк - куда твои трусики подевались. Красненькие такие, помнишь?

Она промолчала.

– Куда ты их спрятала, под диван? А?..

Он продолжал поглаживать ее по спине, и почувствовал, как она задрожала. Затем раздался взрыв.

Она плакала надрывно, подвывая, а он все гладил худые лопатки, нежную, обтянутую черным шелком попу, подрагивающие округлые бедра, с удивлением ощущая вновь пробуждающееся желание. Она заводила его так, как никто - и это его пугало. Маленькая плачущая женщина с привкусом скверны.

Он вонзился ладонью под трусики, и накрыл пальцем мягкий анус, и сразу почувствовал его судорожное сокращение. Наклонился, и тихо сказал ей в ухо:

– Я хочу взять тебя в попу. Можно?

Плач прекратился. Она все продолжала трястись, но без прежней ярости. Наконец, он услышал:

– Черта с два у тебя получится.

– Ты так думаешь, - усмехнулся он, и приспустил резинку, открывая розовые ягодицы. Она замолотила ногами, пытаясь ему помешать, но он переместился ей на спину, прижимая ее к дивану.

Она захрипела.

– Не надо! Пожалуйста!.. Володя...

– Расскажешь?
– негромко спросил он, с треском сдирая узкую полоску ткани вниз.

– Да! Да!..
– ее тело билось под ним, словно в агонии.
– Отпусти, слышишь!!

– Ладно.

Он слез с нее, и она моментально перевернулась на спину.

Глаза ее были полны слез - и горя. Она тяжело дышала.

Он молча ждал.

– Я не трахалась, - выдавила она.
– Ты что, не понял, что я еще не с кем? Ну, кроме тебя...