П 2

Как только закончил с утренним туалетом, появилась Анна. Выйдя замуж Михаила она не оставила, продолжая вести его хозяйство. Ну и Зосима при деле. Решил все же до конца выполнить волю своего господина, и отправился вслед за объектом наблюдения, не забыв послать весточку Комнину с первой же оказией. Ну да, Михаил не в обиде.

Забот управляющий взвалил на себя столько, что только за голову держись. А как следствие, это груз снятый с плеч молодого сотника. Изначально-то расчет был на Викулу, старосту слободчан. Но теперь Романов был просто убежден, что тот не потянул бы этот воз. Слишком уж велика ноша. К тому же, у Зосимы уже был опыт. Что ни говори, но прежнее Пограничное не просто на его глазах выросло, но и при его непосредственном участии.

— Завтракать садись, — позвала женщина, водрузив на стол разнос разными блюдами.

— Анна, ну вот сколько просить, не надо так-то… — в который уж раз возмутился он.

— Ты Михаил Федорович, дурью-то прекращай маяться. Ить не в походе, чтобы обычной кашей обходиться. Эвон, послушать артельщиков, как они расписывают трапезу бояр иль даже купцов. Эдак взглянешь на твою скромность и стыдно становится. Нешто мы хуже других.

— Анна, да чем гордиться-то? Тем, что ваш сотник ест слаще и постель у него мягче.

— И жена должна быть краше. Не нравится людям, что ты решил ожениться на обезображенной. Ить предлагали взамен одной красавицы иную. Так не-эт, все по-своему вывернул. А как с ней в праздники на людях появляться будешь?

Ох уж ему этот Гаврила, с его длинным языком. Нет, так-то ему любую тайну доверить можно. И знает, о чем болтать, а где и погодить. Но вот эту весть нарочно пустил гулять среди пограничников. Да еще и сам же постарался подогреть легкое недовольство людей.

Михаил высказал ему по этому поводу. А то как же, подстава чистой воды. Это в двадцать первом веке местных назвали бы баранами, рабами, дворнягами подзаборными ищущими хозяйскую руку. Вот только здесь за непотребные речи в отношении их господина могут и на вилы поднять. А они тут деревянные, так что будет о-очень неприятно. А потому и господином своим, или командиров хотят гордиться. Мол, эвон он у нас каков. А тут такое учудил.

Однако, Гаврила только отмахнулся от недовольства Михаила, заметив, что ничего-то он не понимает. Мало сделать правильный выбор. Нужно, чтобы его оценил еще и любящий отец. Пересуды пошедшие среди пограничников, а особенно баб, непременно достигнут ушей сопровождавших их половцев и куренного в том числе.

Выходит Романов поступил вопреки чаяний своих людей, ради крепости своего слова. А там поживут малость, пустят среди баб речи добрые о половчанке. Мол, ликом-то может и не красива, зато душой и сердцем чиста. И все в подобном духе. Если конечно сама чудить не начнет. А там увидит все это Ткрак-опа и сердце родительское воспарит в небеса. Раз уж начали водить дружбу с половцами, так нужно вязаться накрепко. Так, чтобы случись нужда и против киевских князей встали плечом к плечу не только ради выгоды, но и как за родичей.

Н-да. Правильно все, чего уж там. Только вот выслушивать даже от своей экономки приходится. А уж кто-кто, а Анна не стесняется. Мало, что все хозяйство ведет и потому на особом положении, так ведь еще и близки они были. Хм. С другой стороны, остальные только за спиной змеями шипят. В лицо высказать недовольство все же опасаются.

Завтрак состоял всего лишь из трех перемен. Причем порции такие, словно готовилось на семью из четырех человек. Ну вот куда ему столько! Как водится, недоел. Чем вызвал неудовольствие Анны. Она что, его решила на убой откормить, что ли.

— Анна, надо бы тебе помощницу подыскать, — кивая на ее живот, произнес он.

— Рано еще, Михаил Федорович. Как время придет, так озабочусь не сомневайся.

— Гляди, чтобы не в тягость.

— Да скажешь тоже, тягость. Тут эвон что творится, люди жилы на кулак наматывают, а мне и забот-то, за одним недорослем присмотреть. Да и не одна я такая. То ведь не болезнь, — отмахнулась она, собирая со стола.

Выпроводив экономку, начал облачаться. И непременно в доспех. А то как же, сотник он или погулять вышел. Угу. Опять в угоду мнения пограничников в жару маяться. Между прочим, середина июня. Не шутка. Но не-эт. Непременно должен выглядеть как молодец. Опять же, кроме артельщиков у них тут и половцы вертятся. Некоторые уж и дружбу начали водить.

Теракопа оставил в строящемся городе два десятка воинов. Так, только чтобы обозначить присутствие на случай если какой куренной из другой орды решит поживится на новоселах. Кусок-то лакомый. Одного железа столько, что глазки невольно блестеть начинают.

— Господин сотник, вас дядька Исидор кличет, — влетев в стоявших на посту воев, выкрикнул малец лет тринадцати.

Охрана, это еще один бзик местных. Ну вот на кой. Два облома, которым место не тут, а на работах, круглые сутки груши околачивают. А учитывая потребность в отдыхе, получается не два, а все четверо. Предложил было ставить на пост новиков, так оба полусотника в одного замахали на него руками, мол ты чего и думать не моги. Срамота какая. И ведь, в прежнем пограничном обходился же как-то без охраны. А тут на тебе, новости.

— Чего там, Егорка? – выходя на улицу, поинтересовался Михаил у нарушителя, который крутился при будущем литейном дворе.

Кстати, место под него уже определили, как и положено в стороне от жилья. Нынешнее половодье показало, что дальний, юго-восточный угол острова не полностью уходил под воду. Незатопленным оставался участок диаметром метров в сорок. Более чем достаточно, для расположения вонючего и шумного производства.

Правда, это дела будущего. Сейчас там имеется только одна домница, сооруженная на скорую руку, со смешной производительностью. А так, то Исидор занят тем, что обследует окрестности на предмет руды. Как оказалось, она в округе имеется. Причем в изобилии. Так что, закупать не придется. Иное дело, какого она качества. Вот для выяснения этого вопроса и поставили на скорую руку малую и несуразную печь, которая, впрочем, вполне справлялась со своей задачей.

Но место уже выгородили крепким забором и поставили караул. И уж тут по личному приказу Михаила. Потому как лесопилка пока именно там и располагалась. И любопытные взгляды уже стерлись о высокий частокол. Но посторонним туда ходу не было. Там трудились только пограничники. Плотники получали лишь готовые доски.

— Дядька Исидор срочно зовет тебя, господин сотник, — повторил малец.

— Ну раз зовет, значит веди, — потрепав вихры мальца, произнес он.

В утреннем совещании и постановке задач необходимости Михаил не видел. Обычно подобные производственные совещания они проводили еще с вечера, чтобы с рассветом каждый знал, что ему делать. К плотницким артелям и вовсе не совались. Этих учить, только портить. Так что, с утра Михаил просто обходил рабочие места, вникая в процесс, вопросы и проблемы.

— Что тут у тебя? – встретившись с хитрым взглядом металлурга, поинтересовался Романов.

— Не у меня, а у нас. У одного ручья, впадающего в Псёл, обвалился берег и обнажил руду. Мы с ребятками ее вчера собрали, и устроили плавку. Потом отковали. Выделали сталь, — медленно и с расстановкой начал объяснять грек.

Словно и не он торопил Михаила прийти сюда. Однако, Романов его не подгонял. Вот не отпускало ощущение что это неспроста. Как уже говорилось, руды здесь хватало. Она была чуть не повсюду. Но Исидор похоже нарвался на что-то интересное.

— Вот, смотри, — показал он три откованных полосы стали. – Не сойти мне с этого места, если эта руда не лучше испанской.

— Шутишь? – искренне удивился Михаил.

Было чему удивляться и радоваться. Сталь превосходящая по своему качеству испанскую, да с местными морозами, это же находка. Такая находка, переоценить которую сложно. Как бы она еще и не стала проблемой.

— Никакой шутки. Конечно нужно будет еще проверить ее в зимнюю пору. Но я уверен, что сталь куда лучше. И выход железа из руды такой, какого я никогда не встречал.