Падение драконов

А потом в его разуме поселился хаос. Крыша церкви аббатства открылась и не открывалась, и одновременность существования двух реальностей, невидимых простым смертным, приводила Эша в ужас. И из этого парадокса явилась Амиция, увенчанная золотым сиянием, и против ее воли, золотой и адамантово-твердой, воля Эша ничего не значила, и он бежал в ближайший эфир, не успев остановить того, что увидел. Он только почувствовал в ней нового и сильного противника, не вступившего еще в бой. Пока.

Не в эту эпоху. Не в этот эон.

Но все же в момент ее вознесения он бежал от нее.

«Проходи мимо, — тихо сказал он, — в следующий раз я съем тебя».

Свет вспыхнул в темных развалинах Дворца Керака.

Тамсин понимала, что пора уходить, но внезапная вспышка света подарила ей надежду.

И тут в воздухе появилась бессмертная, держа Керака легко, как будто огромный ящер был игрушкой. Тамсин подняла взгляд и увидела, что это не ангел, а Амиция, похожая на живую статую из сверкающего золота, и что ее глаза горят так ярко, что даже Тамсин не смеет посмотреть в них.

— Не бойся зла, Сказочная Королева, — промолвила она. — Он отправляется в мой дом, где больше залов, чем может вообразить смертный. Слушай же меня! Это последние слова в моей жизни. Немертвый дракон Рун идет навстречу последней смерти, Габриэль одерживает победы в Древней земле. Мир балансирует на грани.

— Дай мне совет! — взмолилась Тамсин.

— Спаси Лиссен Карак, — сказала Амиция и моргнула. — Или нет.

Потом она улыбнулась теплой милой улыбкой, которую Тамсин помнила со времен гостиницы в Дормлинге.

И вместе с мерцающим телом Керака исчезла в темноте.

Тамсин вырвалась из тихого Дворца своего друга, удерживающего ее паутиной непонятных заклинаний, и…

Обнаружила себя у Китовой челюсти. Тело Керака пропало.

Тамсин рухнула на колени.

В миле к востоку, под прикрытием рощи древних буков, Тапио и сэр Гэвин собирали армию. Моган знала о смерти Керака и Кремня. Потеря двух сил Диких стала тяжелым ударом — таким же, как для Гэвина гибель лорда Бейна и его дружины. Сильный ветер приносил с запада запахи гари и разложения, серы и патоки. Небо потемнело, солнце казалось тусклым фонарем в ночи.

— Мы не сможем дать еще одно сражение, — сказал Гэвин. Его стрелки в бурых сумерках казались призраками и вздрагивали каждый раз, когда сверху что-то падало. Повстанцы из Н’Гары выглядели так, будто их били палками, королевские егеря тяжело горбились под весом заплечных мешков, как будто в них ударила молния.

Да так оно и было. Они видели, как пятьдесят их старых товарищей пали ужасной смертью.

Тапио вздохнул и посмотрел на запад. Небо на горизонте было красно-рыжим, воздух казался затхлым, как в старом доме, где давно не открывали окна. Горячий пепел падал с небес.

— Ес-с-сли мы потеряли гос-с-спожу мою Тамс-с-син, мы обречены, — сказал Тапио.

— Я здесь, — отозвалась она, целуя своего возлюбленного. Она явилась в обличье прекрасной смертной женщины в алом упелянде с золотым поясом из тяжелых пластин.

Люди посмотрели наверх.

— Лорд Керак мертв, — сообщила она. — Я видела его душу в руках сестры Амиции.

Никто не сказал ни слова.

Тамсин склонила голову, а затем подняла ее. Клыкастый рот открылся, и она произнесла нараспев, как менестрель:

— Невозможное теперь творится повсеместно. Я призвала пламя с небес и видела ангела Господня, и он принял облик милосердной сестры по имени Амиция и забрал Керака на небеса. Ну, или мне так показалось. Она — леди Тара? Или ваша Дева? Или уже Бог своего рода? Мы живем в великие времена. Я говорю вам, что видела. Она сказала, что Габриэль побеждает на востоке и что дракон Рун уничтожен. И что мы должны защитить Лиссен Карак.

Тапио пристально посмотрел на магистра.

— Это с-с-сказал тебе с-с-сияющий ангел их бога? — с циничным любопытством спросил он. — Лис-с-сен Карак? Не Н’Гара?

— Она сказала: спасите Лиссен Карак. Или нет.

Тапио рассмеялся без горечи:

— Да уж, никакой двус-с-смысленности, любовь моя.

Тамсин устало уставилась в землю.

— Я ей верю, — просто сказала она.

Сэр Гэвин оглядел остатки своей армии.

— До Лиссен Карак добрых две сотни лиг. Пятнадцать дней. Без отдыха.

Подошел сэр Грегарио с красными глазами.

— Да у нас столько времени уйдет, только чтобы здесь разобраться. И ребята долго еще не смогут сражаться в полную силу.

Тапио посмотрел на Билла Редмида, который в свои тридцать выглядел на все шестьдесят. Редмид кивнул. Он плохо слышал чужие слова.

— Если мы отступим, Н'Гара падет.

— Вы не можете… ее спрятать? — спросил Гэвин.

— Нет. Больш-ш-ше нет. Не от Эш-ш-ша.

— Трижды мы дрались и трижды проигрывали, — сказал Гэвин.

— Это не поражение, — возразила Тамсин. — Слушай меня. Мы нанесли Эшу удар, который может оказаться смертельным.

— Даже без с-с-своих безумных боглинов он с-с-слишком с-с-силен для нас-с-с, — сказал Тапио. — А теперь он будет относ-с-ситьс-с-ся к нашим волш-ш-шебникам вс-с-серьез. — Его темные глаза сверкнули. — Я буду защищать Н’Гару, а вы катитес-с-сь к с-с-своему дьяволу.

— Нет. — Тамсин вздрогнула.

— Нет, любовь моя? Вмес-с-сте мы можем ос-с-становить Эш-ш-ша. Или хотя бы с-с-сберечь Н’Гару.

— Нет, — ответила она. — Это прекрасная мечта, но, вступая в эту войну, мы согласились рискнуть всем. Пришло время платить по счетам.

— Мы терпим поражение, — сказал Тапио. — Мы уже проиграли.

— Да, — согласилась Тамсин. — А еще мы потеряли Амицию и Керака в один день. Такого хора больше никогда не будет. Если только к нам не присоединятся Гармодий и Дезидерата.

— В с-с-следующий раз Эш-ш-ш нападет ос-с-сторожно, — сказал Тапио, — и ты умреш-ш-шь, Тамс-с-син.

Люди пожимали плечами, кто-то сплюнул. Сэр Грегарио поиграл с мечом, сэр Гэвин пожалел, что он не мастер разговаривать.

— Сэр Габриэль выигрывает? Что это значит? — осторожно спросил Билл Редмид. Вышло так тихо, что окружающие, оглушенные падающими камнями, его не расслышали и заставили повторить. Он покраснел.

— Красный Рыцарь победил? — крикнул он. — И что это значит?