Падение драконов

«Сейчас!» — ликовал Эш в момент своего триумфа.

«Сейчас?» — спросил Лот в двухстах лигах к северу.

И его спасательный канат, его нескончаемый резерв сил исчез. В следующее мгновение одно из его драгоценных яиц было уничтожено. Часть его самого погибла.

В один миг допустимый риск превратился в смертельную опасность. Эш опустился так низко, что крыльями задевал мертвые листья на осенних деревьях. Он повернул на запад, вверх по течению, туда, где огромные тучи пепла все еще поднимались над полем битвы за Н’Гару. Ему требовалось время, чтобы свернуть. Время — главный враг.

Ни одна стрела не полетела в него.

Ни одно герметическое заклинание его не тронуло.

ГОРА ЛУМСАК — ЛЕДИ ТАМСИН

Тамсин прижимала ладонь к горлу. Она постарела, на лице появились морщины, которых Грегарио раньше не видел, кожа туго натянулась, волосы растрепались.

— Почему мы все еще живы? — спросила она.

Грегарио смотрел на необъятного черно-коричневого дракона, уплывающего на запад в свинцовом небе. От него нельзя было отвести взгляд, как от прекрасного рассвета. Грегарио приходилось напоминать себе о необходимости дышать.

— Боже милостивый, — сказал он.

В ста футах от него Экреч довольно быстро пришел в себя, ему помогли другой состав крови и невосприимчивость к некоторым формам страха. Его холодный многослойный разум восстановился сразу. Он направил свои пахучие железы на боглинов, стоявших всего в нескольких шагах, и затрепетал крыльями.

Запах его гласил:

Истина.

Справедливость.

Разоблачение лжи.

Конец рабства.

Глава боглинов Эша корчилась, ее солдат почти касались кончики копий врага, но затем она все же вдохнула. Но обратного приказа не последовало. Могучая воля хозяина молчала. И она не стала сопротивляться дальше. Ее собственные пахучие железы повторили запах бывшего противника, а ныне господина. При следующем вдохе все боглины к югу от реки Кохоктон перешли на другую сторону.

Наверху, на горе, Тапио и магистр Никос сразу все поняли.

— С-с-сейчас-с-с, — сказал Тапио.

Никос, единственный магистр альянса, который не сталкивался с Эшем напрямую, бросил несколько простых заклинаний в относительно беззащитных Стражей и боглинов, все еще нападающих на брод с востока. Их собственные заклинатели ответили, закрыли многих щитами, но невероятная точность магистра Никоса позволила ему пробиться сквозь эти щиты. Заклинания слились воедино, образовав цепочку силы, взорвавшуюся затем сотнями смертоносных нитей.

— Приберегу немного на щиты, — сказал Никос.

Иркские рыцари, чьи скакуны еще могли двигаться, понеслись вниз с горы. Это нападение показалось бы жалким по сравнению с мощью их более ранних атак, но Дикие, столпившиеся у подножия горы, лишились командира, ничего не понимали, и по их рядам только что пронеслась огненная смерть — рядом с шаманами еще остались нетронутые группки. Лишь Хукас Хелли держал своих ирков в строю, за огромной стеной щитов, но Тапио выбрал более легкую добычу, и его уставшие рыцари просто расширили дорогу, проложенную магистром Никосом и его подручными. Выжившие с правого фланга напрягали измученные мышцы до предела, бежали на север, прочь от реки и дороги, вслед за Тапио.

Никос и магистры бежали последними, их прикрывали Билл Редмид и дюжина повстанцев с бесполезными луками — стрелы давно кончились. Мечи и топоры они держали в руках, но звуки сражения стихали.

Солнце поднялось уже высоко, на востоке колокол бы отбил десять часов. Боглины были так же измучены, как повстанцы, Стражи стояли рядами, опустив гребни, и смотрели на последних выживших из арьергарда союзников, устало бредущих по собственным былым позициям. Никос не сотворил самое могучее заклинание, к которому подготовил свой разум, — после этого у него не осталось бы сил на щиты, а он был полон решимости дорого продать свою жизнь.

Никто не тронул их. Битва при Кохоктоне закончилась не славой, а безмолвием и усталостью. Тишину нарушали только крики раненых, но молчание мертвых казалось громче. Биллу Редмиду пришлось подгонять своих людей, как хозяину — рабов, все рыцари Тапио спешились и вели своих бедных, спотыкающихся зверей в поводу, Никос был бледен, как труп, а Квокветхоган ковылял на четвереньках, как животное, вывалив язык. Никос попытался поговорить с ним, чувствуя вину и стыд за то, что израсходовал столько чужих сил. Он очень боялся, что повредил разум великого мага.

— Долго мы будем идти? — спросил Билл Редмид у Тапио.

Тапио посмотрел на своих рыцарей, шагающих по светлому лесу с огромными лосями в поводу, и ответил:

— Пока какое-то из животных не падет.

— Пресвятая Троица! А если я паду первым?

— Я тебя брош-ш-шу. — Лицо Тапио застыло.

К югу от Кохоктона союзная армия волновалась. Колонна, вышедшая в темноте, не подозревала, что дракон улетел. Волны исходившего от него ужаса им хватило. Арьергарду было ненамного лучше. Моган шла, глядя перед собой пустыми глазами, лишившись своего перьевого плаща. Гэвин потерял обеих лошадей и всех оруженосцев, он держался рядом с ней, хлюпая латными башмаками по жидкой грязи, в которую отступление его армии превратило тропу. Впереди шла Тамсин, она потратила столько сил, что не стала наводить на себя колдовскую красоту, как делала обычно. Сэр Грегарио вел свою лошадь и прикидывал, не снять ли поножи и латные башмаки и не бросить ли их ржаветь.

А боглины радовались. Экреч не только одержал победу, но и утроил численность своих бойцов. Вслед за разбитой союзной армией строем шагала фаланга свободных боглинов, непобежденных, невредимых и готовых, если потребуется, спасти армию.

Гэвин обернулся на них. Он старался не задавать вопросов. Он потерял Тапио, и магистра Никоса, и цвет альбанской кавалерии. Наступил темный час, пусть и освещенный солнцем, но толпы боглинов бодро маршировали, их копья ярко сверкали. Их определенно было больше, чем накануне вечером.

Он пытался осмыслить это, когда Яннис Грацис подъехал к нему, ведя за собой вторую лошадь.

— Господин граф, ваша лошадь.

— Отдай Тамсин, — сказал Гэвин.

Она слишком устала, чтобы протестовать. Она даже не смогла сесть на лошадь без помощи юного Грациса. Устроившись в седле, она всхлипнула и закрыла лицо руками.

— Любимый мой.

Под копытами ее лошади из листвы рванула трава. Горы покрывались ковром полевых цветов.

Она дернулась, как будто на нее напали, но лицо ее осветилось.

— Он жив! Они живы!

Сердце Гэвина забилось сильнее.

Глава 9

ХАРНДОН — КОРОЛЕВА ДЕЗИДЕРАТА

Далеко на юге, на верфях реки Альбин, грузили сотню речных лодок и барж. За погрузкой наблюдали королева и ее офицеры, которых прикрывала шеренга стражи.

Сэр Джеральд Рэндом пытался уговорить свою королеву:

— Миледи, здесь безопаснее для вас.

— Здесь чума. Нет, сэр Джеральд. Здесь тоже небезопасно. Это последняя попытка, последний удар. Я слишком сильна, чтобы прятаться в замке, но я бы пошла, даже будь я самым жалким из своих лучников.