Падение Левиафана

По мере того как шли дни, на "Роси" стало появляться все больше новых лиц. Сначала это были Файез и Эльви, но по мере того, как ее время становилось все более востребованным, Файез стала приходить одна. Затем он стал брать с собой Кару и Ксана, а чаще - только Ксана. Снаружи камбуза Мушкат радостно гавкнула, проплывая мимо двери камбуза и направляясь обратно к Терезе.

"Дети хорошо ладят", - сказал Файез.

"Ты просто подставляешь Терезу в качестве няньки, не так ли?" спросил Алекс. "Я имею в виду, она достаточно взрослая".

"Ксан вдвое старше ее, просто", - сказал Файез.

"Но он же ребенок", - сказал Алекс. "Просто он был ребенком очень долгое время".

"Что вы делаете, когда модели не работают?" сказал Файез, разводя руками. "Ксан и Кара на самом деле не существуют в спектре "ребенок/не ребенок". Они просто Кара и Ксан".

Из коридора донесся смех Терезы. Даже с учетом месяцев, проведенных ею на Роси, это был незнакомый звук, резкий и радостный. Джим не думал, что Тереза Дуарте из тех, кто смеется.

Но, возможно, дело было в том, что она не часто имела такую возможность. Было не так много людей, способных разглядеть за обстоятельствами ее жизни девушку, которой она была на самом деле. Джим даже не был уверен, что смог бы. Она была дочерью бога-императора, их живым щитом, наследницей Лаконии и ее самым высокопоставленным отступником. Все это было правдой, но не полной. Там был и ребенок. Ребенок, потерявший мать и отца, сбежавший из дома, нуждающийся в эмоциональной поддержке, о чем Джим мог догадываться. Но он не знал. Возможно, он был для нее таким же шифром.

Но в ее смехе было что-то странно-универсальное. И в смехе Ксана. Смех молодых людей за игрой. Джим понял, что они молчат, все трое, и слушают детей, как будто это музыкальное произведение.

Однажды Мускрат заскулил - высокий, нервный звук - и Тереза позвала Ксана остановиться. Мгновение спустя в дверях появилось ее лицо, раскрасневшееся и потное. "Привет. Мускрату нужно воспользоваться комнатой для маленьких собак. Можно я отведу Ксана в машинную мастерскую, чтобы он посмотрел, как это работает?"

Джим рефлекторно "Конечно, вперед" споткнулся об мысль о том, что Ксан и Тереза могут остаться одни на корабле. Не то чтобы он думал, что они сделают что-то злое - оказалось, что он доверял Терезе больше, чем ей, - но в их нынешнем настроении что-то могло произойти по ошибке. Машинный цех стареющего марсианского корабля был не лучшим местом для оплошностей.

"Я тоже пойду", - сказал Алекс и выбросил последнюю порцию еды в утилизатор.

Джим повернулся к Терезе, показал большим пальцем на Алекса и сказал: "Не позволяй ему играть с инструментами".

Девушка закатила глаза, увидев сквозь слабую шутку Джима скрывающиеся за ней опасения и отмахнувшись от них. Алекс похлопал его по плечу, и Джим отпил еще кофе, пока девочка, мальчик, собака, мужчина, бормоча и хихикая, шли к шахте лифта, а потом вниз.

"Спасибо", - сказал Файез.

"Не за что. За что?"

"За то, что позволили Ксану немного отдохнуть от скороварки. Он делает хорошее лицо на всем, что мы делаем, но это тяжело для него. Каждый раз, когда Кара входит в дом, я думаю, он беспокоится о том, сколько ее возвращается".

"Это проблема?"

"Я не знаю. Может быть. Мы не на территории с большим количеством прецедентов. Мы будем знать, что грядут большие перемены, когда они уже произойдут".

"Мне знакомо это чувство", - сказал Джим. Он допил свой кофе и отбросил колбу.

"Спасибо, что позволили мне тоже приехать сюда. Сокол" - прекрасный корабль, и компания в целом не самая плохая, но после нескольких месяцев на плаву я начинаю фантазировать о долгих прогулках по рекам и университетских кофейнях".

Джим вежливо рассмеялся, но в груди у него было тесно. Он приготовил простой завтрак из яиц и бобов. "Я сожалею об этом".

"О чем?" спросил Файез.

"За то, что ты остался здесь. Тебя и Эльви. Я имею в виду, что в некотором роде надул вас обоих, устроив на работу".

Файез наклонил голову. Джим знал его еще со времен Илуса, и годы мягко ложились на этого человека. Его волосы по-прежнему были густыми и более темными, чем, вероятно, имели право быть. Морщины на его лице в основном свидетельствовали о смехе. Сейчас он выглядел задумчивым.

"Я знаю, почему мы здесь. Если что, мы должны поблагодарить вас за предоставленную возможность".

"Ладно, теперь ты меня обманываешь".

Файез долго молчал. Затем: "У тебя есть минутка? Я хочу показать тебе кое-что".

Джим пожал плечами, приостановил еду и последовал за другим человеком, который повел его к шахте лифта, затем к шлюзу и в "Сокол". Странный вяжущий запах все еще присутствовал, но сейчас он не был таким ошеломляющим, как в первый раз, когда он почувствовал его. Привычка притупила его.

Файез свернул в длинный коридор, направляясь к реакторной и двигательной палубам корабля. Было жутковато видеть, как тот же марсианский язык дизайна, на котором был построен "Росинант", разрастается и усложняется в лаконской плоти "Сокола". Это напомнило Джиму документальный фильм о паразитических грибках, захвативших муравьев. Здесь был марсианский корабль, зараженный протомолекулой и амбициями Уинстона Дуарте, а теперь он выглядел похоже и вел себя похоже, и его можно было принять за корабль типа "Роси". Но это было что-то другое.

"Ты ведь знаешь, что мы держим Ксана в изоляции, когда Кара уходит на погружения?"

"Да", - сказал Джим.

"Идея в том, что он будет просто дополнительной переменной. Еще одно влияние, которое нам придется корректировать. Но он также является контрольной группой. Мы видим, как меняется Кара и как не меняется он, и, возможно, это говорит нам то, что мы должны знать".

В коридор перед ними вошла темноволосая женщина, сосредоточенная на ручном терминале. Когда она подняла взгляд и увидела Джима, в ее глазах мелькнула паника. Он кивнул, когда они проходили мимо.