Падение небес

– Останавливаемся, – сказал Бенеш, когда они вышли на небольшую круглую поляну со здоровущим валуном в центре, из-под которого выбивался тоненький родничок. – Мое заклинание… оно, ну, пока действует…

– И это хорошо, – кивнул Харальд. – Не хотелось бы мне драться с двумя богами за один день. Эй, Олен, очнись! Но почему это так на тебя повлияло? Ты же рубил титанов там, в Вейхорне?

«Да, но там они были для меня лишь бессмертными могучими существами, – захотел ответить Рендалл, – а Санила – одна из тех, в кого я верил с малых лет, кому я молился перед охотой и оставлял курительные палочки в святилище Всех Богов, что в Трех Холмах».

Но губы его не послушались.

– Хотя ты ведь не убил ни одного из них, – добавил странник по мирам. – Тот, что уже был мертв, – не в счет.

– Словами тут не поможешь, – сказала Саттия. – Олен, ты помнишь, кто я? Помнишь, что нас связывает?

Он хотел кивнуть, но смог лишь моргнуть, и девушка поняла этот ответ. На губах ее появилась слабая улыбка.

– Идите, собирайте хворост и несите воду, – она подошла вплотную, и Рендалл ощутил жар ее тела, неожиданно сильный, будто от печи. И от этого жара забилось сердце, и ледяной холод начал понемногу отступать.

Харальд и остальные молча отошли, а Саттия положила Олену руки на плечи, встала на цыпочки и поцеловала его. Он почувствовал этот поцелуй как умирающий от голода – запах теплого хлеба, как утопающий – руку, схватившую его за плечо, и едва удержался от вскрика.

Мягкая волна прошла по телу, и Рендалл понял, что вновь может свободно дышать, двигаться и говорить.

– Вот так-то лучше, – промурлыкала Саттия, отстраняясь.

Олен приобнял ее и удержал на несколько мгновений. Но когда девушка отошла, вновь почувствовал себя в плену ледяного онемения.

– Совсем другое дело, – заметил Ан-чи, занятый разведением костра. – Хоть на человека стал похож.

– Это… – сказал Рендалл, и замолчал, удивленный тем, насколько слабо и глухо прозвучал его голос. – Это обман. На самом деле я никогда не прощу себе того, что…

– Никогда не говори никогда, – перебил его Харальд. – Поверь мне. Всякое горе кажется величайшим после того, как оно случилось. Но потом, с годами, оно тускнеет, и ты понимаешь, что не все было так ужасно.

– Клянусь Селитой… – Олен осекся, подумав, что на месте Санилы могла оказаться она, та богиня, чье имя он поминал всю жизнь.

И что тогда произошло бы с миром, лишившимся одной из главнейших опор?

Что происходит сейчас с Алионом, оставшимся без Жестокой Хозяйки?

Тоска нахлынула с новой силой, ударила подобно струе черной холодной воды. Но на этот раз Рендалл справился с ней без посторонней помощи, и сел к костру.

Чуть не обжегшее лицо пламя напомнило о том, что он еще жив, позволило отвлечься от темных мыслей.

Подошел Рыжий, устроился рядом, щекоча мохнатым боком бедро. Харальд отдал ледяной клинок, и Олен чуть ли не с отвращением принял оружие, которое грозило в первую очередь не врагам хозяина, а ему самому. Положил меч на траву рядом с собой.

Пока возились со стоянкой и ужинали, полностью стемнело.

Андиро Се-о и Саттия остались на страже, а прочие легли спать. Рендалл, вопреки собственным ожиданиям, уснул мгновенно, но сны его полнили жуткие крики, объятые пламенем силуэты с множеством щупалец, и сине-белое лезвие, крушащее все на своем пути.

Шептал что-то в уши назойливый голос, но слов разобрать не удавалось.

Олен просыпался несколько раз, лежал в темноте, вслушиваясь в шорох листвы и позевывания дозорных. Бешено колотилось его сердце. Затем опять погружался в сон, как ныряльщик – в глубины кишащей чудовищами заводи.

Рассвет встретил с облегчением.

Вновь потянулся лесной коридор, пустой и тихий, более удобный для пешего путника, чем любая дорога. В его стенах в какой-то момент остались только лиственные деревья, затем вновь появились сосны, пихты и ели, начали встречаться огромные кедры с темно-зеленой, почти черной хвоей.

– Приближаемся к горам, – сказал Ан-чи, когда они миновали несколько таких деревьев. – Причем с севера.

– Немного осталось, да, – кивнул обернувшийся Бенеш, чьи глаза вновь затопил зеленый огонь.

Олен шагал, вдыхая сладкие запахи деревьев, травы и опавшей листвы. На душе по-прежнему было мрачно, как в заброшенном руднике, но черная тоска ослабела. И еще он знал – рядом есть Саттия, он всегда может улыбнуться ей, и получить в ответ ободряющую улыбку. Он помнил поцелуй, что стал якорем, не позволившим ему сорваться в пропасть безумия.

Да, он убил Санилу, лишил жизни одну из богинь Алиона. Но она сама встала на их пути, и если бы не удар ледяного клинка, они все сейчас были бы мертвы – Саттия, Ан-чи, Рыжий…

Так что он все сделал правильно, и по-иному поступить не мог.

Время близилось к вечеру, когда впереди открылась арка выхода, и за ней – склон горы, серый, довольно круто уходящий вверх.

– Снаружи нас ждут боги? – Харальд взялся за рукоять меча.

– Не обязательно, ну… – Бенеш замялся. – Я запутал след… Они не могут… Точнее, могут, но…

– Короче говоря, засада возможна, – перебила его Саттия, снимая с пояса мешочек с тетивой.

– Э, да.

Олен дотронулся до ледяного клинка и вновь испытал отвращение, похожее на то, что чувствовал вчера, но несколько более слабое. Он не хотел сражаться, не желал пускать в ход это оружие, и не только потому, что сам рисковал превратиться в подобие посланца Нижней Стороны.

Просто за последний год ему надоело убивать.

– Если они рискнут преградить нам дорогу еще раз, пусть пеняют на себя, – грозно пророкотал Ан-чи, и они вышли из лесного коридора.

– Ох… – вырвалось у Саттии.

Сверху висело голубое, покрытое багровыми и серыми росчерками небо. Солнце, лежавшее у самого горизонта, казалось шариком из желтого воска, до того слабым был его свет. Впереди вздымался частокол горных вершин, сверкали шапки льда и снега.

И над ними распростерлось черно-белое облако, похожее на исполинское чудовище, чья спина подпирает небосвод, а брюхо скребет по земле. В нем плавали туманные силуэты, похожие на деревья, отвисшие бока колыхались, из них торчали усики вроде тех, что бывают у растений, но каждое – толщиной в милю.

И понятно было, что никакой ветер, даже самый мощный, не сможет развеять это облако.

– Что это? – удивленно спросил Андиро Се-о.

– Безымянный, – почему-то шепотом ответил Восставший Маг.

– Семя пробудилось, – почти весело добавил Бенеш. – Истинно жизнь воплотится в мире, и смертное станет нетленным, на долгие века ее круговорот устремится в вечное движение, которое не остановить…

– И мы уберем его? – спросила девушка, с надеждой взглянув на молодого мага. – Сделаем так, что оно исчезнет? И это тоже? – она указала на небо, выглядевшее словно покрытая шрамами плоть.