Падение Света

Казалось, Драконус потерял интерес уже на середине речи Руина, взгляд его блуждал — чуть коснулся Келлараса и прошел мимо, словно справа от него что-то происходило. — Ты сказал, она чего-то не понимает, — произнес он.

— Это дело мужской чести.

Драконус поглядел на него, подняв брови.

— Никто не примет вас, сир. Даже если она вступит в брак, вы навеки останетесь сожителем в глазах знати. Для Легиона Урусандера вы станете тем, кто унизил командующего пред вратами Харкенаса. Сторонники Лиосан увидят в вас похитителя Трона Света. Верховная жрица…

— И все это, — прервал лорд Драконус, — выставлено против простого дара любви.

Сильхас Руин на миг замолк. — Честь, сир, превыше всего. Если она покинет вас, дар не поможет. Отравленный, испорченный слабостью…

— Слабостью?

— Любовь, сир, есть явная слабость.

— Значит, она никогда не касалась тебя, Сильхас Руин.

— Я ли сделал государство заложником любви? — спросил Сильхас, и казалось — он задыхается. — Я сказал, нам нужно поговорить. Прошу, услышь мои слова, Драконус. Ее любовь к тебе неоспорима — даже твои враги не спорят с ней. Кто бы посмел? Она отказалась от всего — от детей, ибо все мы блуждаем, отлученные от сердца матери. Что за упрямство. Она погружает королевство в пропасть разрушения…

— Просто любовь, Сильхас.

— Тогда почему она не выходит замуж?

Драконус горько рассмеялся. — Этого выбора мы были лишены…

— Тебе нужно было настоять. Постепенно все проглотили бы это. Сделай ты так, не было бы гражданской войны. Даже рождение Лиосан…

— Нет, — отрезал Драконус. — Не так.

— О чем ты?

— Отец Свет родился в тот же миг, как она приняла свой титул. Азатеная Т'рисс не создавала его. Только освятила. Более того, Лиосан необходимы. И не только они.

— Тогда… гражданская война нужна Матери Тьме?

Его лицо помрачнело. — Ах ты, смерт… — он одернул себя и сказал спокойнее: — Нет. Это детище всех вас. Всех лиц в боевом строю, всех отдающих команды губ. Она рождена теми, что отвернулись, хотя не должны были. Теми, что ставили целесообразность выше достоинства, сделав королевство миром зимы, слишком суровым и жестоким для сентиментальных глупцов. Теми, что лишены воображения и храбрости…

— Храбрости? Ты, скрывшийся в этом… в этом ничто… смеешь бросать вызов нашему мужеству?

— Считаешь себя смелым, Сильхас Руин?

— Без сомнения!

— Тогда… отложи меч.

— Сдаться?

— Ты так это назовешь?

— Они возьмут город! Поставят второй трон! А, ты, консорт, будешь изгнан!

— Все это, — отозвался Драконус, — не откровение.

Сильхас Руин покачал головой. — Никто не посочувствует твоему бедствию, Драконус. Не после всего. Пролилось слишком много крови.

— А, и это ты тоже вменяешь мне в вину?

— Тебя будут гнать…

— И тогда они, — вмешался Келларас, словно расталкивая мужчин, — разобьют сердце Матери.

Голос его заставил замолчать и Драконуса, и Сильхаса; последний беспомощно повернулся к капитану.

— Итак, — сказал Драконус после долгой паузы, — чего ты от меня ждешь?

— Она слушает, лорд Драконус?

Тот покачал головой: — Сейчас это наш мир, старый друг, — и добавил, чуть склонив голову: — Вижу, рука твоя не оторвалась от меча. Значит, никакой капитуляции.

— Мы не можем, — бросил Сильхас. — Слишком многое мы проиграли. Проиграли всё.

Драконус неспешно кивнул, задумавшись и сузив глаза. Встал, ожидая.

Сильхас Руин колебался.

Слезы заполнили глаза Келлараса, но он не мог отвернуться. «Нет. Сильхас, не делай так».

— Достойное дело, лорд Драконус, отступить в сторону.

— Я уже отступил. Думаешь, я сам добивался роли консорта?

— Тогда… отступись снова.

— А, понимаю. Получается, один все же должен отступить.

— И…

— Достойное дело, — закончил Драконус и кивнул, отводя глаза.

«Она не простит тебе, Драконус. Не соглашайся. Я тебя понимаю. Я нашел такую любовь, любовь, что не отпускает тебя ни на миг. Сильхас готов сделать честь врагом, убийцей любви». — Он набрал воздуха, чтобы сказать…

— Ты говорил о моих домовых клинках.

— Когда я приехал, сир, их знамена были видны на севере. Идут по лесу колонной.

— Ага.

— С ними мой брат Аномандер.

Келларас вздрогнул.

— Но, — продолжал Драконус, — ты все же просишь командования.

— Вы отлично знаете его дилемму, — резко сказал Сильхас. — Она запретила ему обнажать меч.

— И вы верите, сир, что он не нарушит запрета?

— Он Первый Сын Тьмы!

Тихая, слабая улыбка смягчила суровое лицо Консорта, но он не поднимал глаз. — Как скажете. Полагаю, вам лучше знать замыслы брата. Очень хорошо. Но своих клинков я сохраню. — Он повернул голову и смерил Сильхаса тусклым взором. — В изгнании.

Сердце дрогнуло в груди Келлараса, заставив задержать дыхание.

Сильхас Руин имел достоинство поклониться. Или то была непреднамеренная насмешка? Келларас никогда не сможет простить его… — Лорд Драконус, вы пойдете с нами?

— Вскоре. Дверь прямо за вами. Ждите меня в коридоре.

— Попрощаетесь?

Вопросом он словно отвесил Драконусу пощечину. Тусклые глаза вдруг засияли, но лишь на миг. — Сильхас, — произнес он тихо, — ты разум потерял?

Командир набычился, словно не понимая, какую рану нанес Драконусу. Келларас подошел и схватил его за руку. — Скорее, сир.

Он почти тащил Сильхаса к двери. Пошарил рукой и кое-как нашел засов. Дверь открылась в сиянии света, почти ослепив его. В последний миг, проталкивая Сильхаса через порог. Келларас оглянулся.

Консорт стоял и смотрел им вслед. Муж, лишившийся любви, ощутивший на губах холодный поцелуй чести. Единственный здесь, кто знал, что такое мужество.

Келларасу никогда не забыть этого взгляда.

* * *

Едва они ушли, Драконус устало махнул рукой, и Гриззин Фарл появился из темноты.

Азатенай подошел и положил руку на плечо Драконуса. — Прости, я не смог защитить твою любовь.

— Ты никогда не мог. Кажется, я тоже.

— Не знал, — вздохнул Гриззин, — что любовь умирает множество раз.

Драконус хмыкнул: — У нее врагов без счета, дружище. Без счета.

— Почему, интересно?

— Для тех, что не знают любви, она — слабость. А попавшие в горькие, сладкие объятия ведут жизнь в осаде.

— Слабость? Вот суждение, рожденное завистью. А твоя осада… — Гриззин снова вздохнул, качая головой. — Мне ли изрекать глубокие истины? От меня сбежала жена!