Падение Твердыни
Шрифт:
— Сеньор Витале, — маркграф не повёлся на мою хитрость, — можете подробнее нам объяснить, что вы понимаете под этими понятиями?
— Конечно сеньор Бонифаций. То, что вас интересует в последнюю очередь и что наверняка вы сломаете, разрушите или сожжёте при штурме: статуи, книги, картины.
— Зачем вам этот хлам? — удивился он, — хотя мне конечно будет проще, если вы не претендуете на драгоценные металлы или другие сокровища, но книги?
— Не все конечно, я отберу только то, что не содержит ереси или будет не запрещено церковью, но поскольку этим некогда будет заниматься
— Вы ведь понимаете, что поскольку в договор входит общий раздел имущества захваченного при штурме города, то туда должно попасть и то, что хотите взять вы? — поинтересовался у меня Бонифаций, — вам придётся вынести всю свою добычу на общее обозрение.
Такой вариант мне не нравился, но присутствующие на собрании рыцари были правы, я не мог уповать на их поддержку, если решу закрысить добычу, нужно было договариваться.
— Я не против, но если, например, я ещё буду захватывать рабов в городе, мне их что, тоже выводить на всеобщее обозрение? — поинтересовался я.
— Зачем они вам, если город богат и без этого? — удивился граф, стоящий рядом со мной, — меня лично больше волнуют ценности в их домах, чем сами люди.
— Некоторые из них нужны мне, — я пожал плечами, — так всё же?
Бонифаций переглянулся с отцом, тот ответил.
— Решать вам маркграф, я заинтересованное лицо, ведь это хоть и третья сторона нашего договора, но он мой сын.
— Сеньоры, прошу покиньте пожалуйста палатку, — немного подумав, попросил тот. Рыцари недоумённо переглянулись, но выполнили приказ. Когда они вышли, мы остались втроём.
— Доставайте договор Энрико, — тяжело вздохнув, попросил отца Бонифаций, — нужно вписать ещё несколько пунктов.
Отец хмыкнул, и отойдя к шкатулке, вернулся с большим пергаментным листом, сплошь в зачёркиваниях и пометках.
— Как понимаете сеньор Витале, об увиденном здесь, не стоит распространяться, — предостерёг меня маркграф Монферратский, показывая на свиток.
— Я, самый последний человек сеньор Бонифаций, кто может это сделать, — успокоил его я, смотря на то, что было написано на документе. А там и правда было много чего интересного:
«Мы, ниже подписавшиеся главы Четвёртого Крестового похода, в лице маркграфа Бонифация Монферратского и дожа Венецианской республики Энрико Дандоло, договорились:
1) взять Константинополь вооружённым путем и установить в нём новое правительство из латинян;
2) город предать расхищению на три дня и всю добычу, сложив в одном месте, разделить полюбовно. Три доли из добычи должны идти на погашение долга Венеции и удовлетворение обязательств царевича Алексея, четвёртая доля — на удовлетворение частных претензий Бонифация и французских князей;
3) по завоеванию города 12 избирателей, по 6 от Венеции и Франции, приступят к выбору императора;
4) тот, кто будет избран в императоры, получает четвёртую часть всей империи,
остальные делятся поровну между венецианцами и французами;
5) та сторона, из которой не будет избран император, получает в свою власть церковь святой Софии и право на избрание патриарха из духовенства своей
земли;6) договаривающиеся обязуются год прожить в Константинополе, чтобы утвердить новый порядок;
7) из венецианцев и французов избрана будет комиссия из 12 лиц, на обязанности которых будет лежать распределение ленов и почётных должностей между всеми участниками в походе;
8) все вожди, желающие получить лены, дадут императору вассальную присягу, от которой освобождается один лишь дож Венеции
Дальше шёл перечень распределения дележа земель, причём как я увидел, Венеции отходили лучшие морские порты, а французам доставались большие, но пустынные земли. Список составлял человек, явно хорошо знакомый с мореплаванием и знанием торговых путей, а таких в этой палатке было всего двое.
Я изумлённо посмотрел на отца, и тот, поняв, что я могу раскрыть его аферу маркграфу, тревожно поджал губы.
— Добавляем тогда третью сторону в виде меня, — показал я отцу, ставшему значительно лучше видеть, после приёма лекарств, что я ему привёз, на первую строку, и тот внёс меня сразу после своего имени.
— Добавляем пункты, что сеньор Витале Венецианец отказывается от доли добычи в виде золота, серебра и любой другой драгоценной посуды или утвари, взамен получает те камни, кости, бумаги, которые сможет вывезти из города и выставить на всеобщий осмотр при дележе добычи, — продолжил я.
Отец посмотрел на Бонифация, и тот подтверждающее кивнул.
— Ну и пункт, что рыцари не будут трогать рабов, который сеньор Витале Венецианец захватит в городе по своему усмотрению, в случае же спорных случаев, жалобщик может подать запрос на рассмотрение его проблемы двум главам Крестового похода.
Это сноска также удовлетворила обоих.
— Мои обязанности будем прописывать? — поинтересовался я.
— Думаю не стоит, достаточно будет вашего слова сеньор Витале, — покачал головой маркграф.
— Даю слово Витале Венецианца, что проделаю бреши в стенах Константинополя и приложу все силы, чтобы рыцари попали внутрь города. Такой обет вас устроит?
— Более чем, — согласился он, — бумагу мы с сеньором Энрико подготовим к завтрашнему дню. Когда вы будете готовы начать штурм?
— Через три дня, — спокойно ответил я, не обращая внимание на их вытянутые лица, — наёмники копали по ночам, чтобы не вспугнуть стражу города. Так что ваше требование я не нарушал, траншеи подведены к городу скрытно, и укрыты дёрном. Три дня нужны будут чтобы обрушить участки стен, что я выбрал.
— Хорошо, тогда завтра подпишем документ и готовим штурм, — сказал маркграф, — на сегодня всё, мне нужно обработать раны.
— Я могу это сделать, — я перевёл на него взгляд, — и уж точно лучше, чем это делают ваши коновалы.
Бонифаций задумался, но отец добавил к моим словам.
— Соглашайтесь маркграф, лучшего доктора вы точно в нашем лагере не найдёте, Витале обучался у китайских мастеров.
Бонифаций после таких рекомендаций не стал отказываться, и пригласил меня в свой шатёр через полчаса. Когда мы втроём вышли, оказавшись под всеобщим вниманием, Бонифаций ушёл к своим рыцарям, а я мы с отцом пошли в сторону моего шатра.