Падение Твердыни

Он стиснул зубы.

— Император Алексиос Дука бежал, захватив с собой остаток казны, — наконец через силу, произнёс он, показывая на дворец, — нам больше некого охранять.

— И что предлагаешь ты? — пожал я плечами.

— Мы можем продать наши мечи вам, — он посмотрел на меня, не видя лица из-за шлема.

— А зачем они мне? У меня есть войско, — я сделал удивлённый вид, пожав плечами.

— Варяжская стража всегда была верна своему слову и долгу.

— А также, как я слышал, отличалась вымоганием взяток у тех, кто хотел попасть во дворец или увидеть императора, — напомнил ему я.

— Нам перестали платить, — он пожал плечами, — нам нужно было что-то есть.

— Хорошо, сколько вас? — поинтересовался я.

— Со мной пятьсот воинов, и я могу забрать с улиц ещё четыре тысячи, — взбодрился он от этих слов.

Я достал с пояса кошелёк с золотом и бросил его не ему в руки, а на землю. С глухим звоном тот упал неподалёку от воина.

— Подними, — приказал я.

Харольд побелел от гнева, но сделал два шага и поднял кошель, зажав его в руке.

— Ты сам взял мои деньги, — сказал я ему, — тебя никто не заставлял.

— Да, — хмуро ответил он.

— Сеньор Витале, — добавил сидящий рядом со мной сеньор Бароцци.

— Да, сеньор Витале, — послушно повторил он за ним.

— Вскоре тебе расскажут, что бывает с теми, кто предаёт меня, — я кивнул головой в сторону моих людей, — а пока, собирай всех своих, пока их не убили крестоносцы. Оплату обсудим позже.

— Слушаюсь сеньор Витале, — он обернулся, свистнул и из-за деревьев появились хмурые воины, отлично одетые и вооружённые. Он раздал им приказы, и вскоре несколько ручейков, растворились на улицах города. Тогда он повернулся ко мне и я показал ему отойти со мной, чтобы нас никто не услышал. Оглянувшись, я достал тайком свиток.

— Проводишь меня в Фаросскую императорскую церковь, — я передал ему бумаги, полученные от брата об имеющихся в ней священных реликвиях, заполненные его рукой и с его стилистикой:

— «Терновый венец Господень и Святой Крест;

— Частица Крови Господа нашего Иисуса Христа;

— Два честных гвоздя, которыми была пронзены руки Господа;

— Следы Господних стоп — Его сандалии;

— Детские пелёнки Спасителя, в которые был Он в колыбели обёрнут;

— Большая часть Древа святого Креста;

— Частица крови, которая чудеснейшим образом истекла из той иконы Господа, что была пронзена неверным;

— Узы, или оковы железные, почти как звенья цепи сделанные, которыми, как верят, Господь наш был окован;

— Святой плат к доске прикреплённый;

— Большая часть камня Гроба Господа нашего Иисуса Христа;

— Частица молока блаженной девы Марии;

— Также железо святого Копия, которым на кресте был пронзён бок Господа нашего Иисуса Христа;

— Другой среднего размера крест, который Триумфальным крестом в старину называли, ибо императоры имели обыкновение носить его в битвы в надежде на победу;

— Пурпурный Хитон, которым окутали воины Господа нашего Иисуса Христа в осмеянии Его;

— Губка, которую протянули Ему, наполнив уксусом, когда Он висел на кресте;

— часть Судария, в который было обёрнуто тело Его во гробе;

— Линтеон, которым Он препоясался, когда омывал руки учеников и которым вытер им ноги;

— Жезл Моисея;

— Верхняя часть головы блаженного Иоанна Крестителя;

— Головы святых Власия, Климента и Симеона».

— Мне нужно всё это. Озвучить на датском?

— Не стоит утруждать себя сеньор Витале, — показал он рукой направление, — нам поможет их хранитель.

Спустившись с лошадей и оставив всех снаружи, мы пошли внутрь только с самыми верными воинами, взявшими в руки глухие деревянные ящики. Наёмникам, половцам, а также новообретённой страже, я не сильно доверял, мне не нужно было, чтобы новости о том, что я забрал все священные императорские реликвии дошли до крестоносцев, так что пришлось принимать усиленные меры предосторожности. К тому же оказавшись внутри императорского дворца, где даже дверные ручки были покрыты позолотой, многие явно не удержались бы от грабежа. Так что даже мои верные люди, с трудом держались, чтобы не бросаться на всё подряд, хотя нет-нет, да и крали драгоценные безделушки, забытые кем-то в спешке. Но на это я закрывал глаза.

Кругом был один мрамор, золото, античные статуи, холсты, в общем в здесь мало что изменилось с моего посещения прошлый раз. Меня это пока не интересовало и гремя подкованными сапогами, мы дошли до небольшой церкви находившейся в центре императорского дворца. Навстречу к нам, держа крест в обоих руках, тут же бросился одетый в одежду греческих священников, низенький человек.

— Нет! Именем Господа нашего, я запрещаю вам входить сюда! — кричал он, захлёбываясь слюнями.

— Скевофилакс Храма Богородицы Фароса — Николай Месарит, — сухо представил нам его Харольд.

— Стукните его чем-то по голове, но не насмерть, — попросил я, — и крест заберите, дорогая вещь, отсюда вижу.

Три воина двинулись вперёд и за минуту успокоили священника, дав ему по голове отнятым же крестом.

— Ну не им же, — поморщился я, — сломаете мне реликвию.

Воины виновато посмотрели на меня, но я не стал продолжать тему, а подойдя к стонущему человеку, откинул лицевую маску шлема.

— Меня зовут Витале Венецианец, думаю вам должно быть известно это имя, — произнёс я.

Священник стонать перестал, но зато испуганно перекрестился.

— Хотите остаться хранителем священных реликвий?

Он не задумался ни на секунду. Просто кивнув.

— Сейчас мы будем всё бережно упаковывать, пока сюда не нахлынули не такие культурные люди, как мы. Вы будете помогать, записывать и пронумеровывать, — я отдал ему список, и на всякий случай спросил, — латынь понимаете?

Он судорожно закивал, пробегаясь по нему глазами.

— Если что я забыл включить, упаковывайте и записывайте тоже, времени у нас в обрез. Готовы приступить?

Николай кивнул, затем поднялся с пола и повёл нас и в правду небольшое помещение, богато украшенное золотом и драгоценностями. Стараясь не смотреть, как мои воины втихую выламывают и выдирают маленькие кусочки золота или драгоценных камней, я стал смотреть, как заносят крепко сбитые деревянные ящики, внутри которых лежала солома. Священник выпученными глазами смотрел, как всё, что он подаёт нам, бережно и аккуратно упаковывается, забивается и уносится.

— Через пару часов, здесь всё будет разбито, разграблено, уничтожено или сожжено, — я показал ему в сторону города откуда шли крестоносцы и где уже поднимались вверх столбы дымы начинающихся пожаров, — если ещё есть то, что вы хотите сохранить, у нас не так много времени.