Падшие

— А как насчет этих?

Люс показала на деревья, отмечавшие границу кладбища. Их ветви раскачивались, отягощенные густой сочащейся чернотой.

Дэниел спокойно посмотрел туда.

— Это тени, которых призвали вестники. Чтобы сражаться.

Девочка похолодела от страха.

— Что… хм… и что за битва будет?

— Большая, — коротко ответил он, поднимая голову. — Но пока они просто рисуются. У нас еще есть время.

От тихого покашливания за спиной Люс подскочила. Дэниел склонил голову, приветствуя мисс Софию, стоящую в тени мавзолея. Волосы библиотекаря выбились из прически и выглядели дико, как и ее глаза. Затем кто-то еще выступил из-за спины учительницы. Пенн. Девочка держала руки в карманах куртки, лицо ее оставалось красным, а волосы — влажными от пота. Покосившись на подругу, она пожала плечами, как будто говоря: «Не знаю, что за чертовщина тут творится, но не могу так просто взять и бросить тебя». Люс невольно улыбнулась.

Мисс София шагнула ближе и показала книгу.

— Наша Люсинда провела исследование.

Дэниел потер подбородок.

— Ты читала это старье? Не стоило его вообще писать.

Голос его прозвучал едва ли не смущенно, но для Люс встал на место еще один кусочек головоломки.

— Ты это написал, — объявила она. — И нарисовал наброски на полях. И вклеил нашу фотографию.

— Ты нашла карточку, — заулыбался Дэниел, притягивая ее ближе, словно упоминание о снимке пробудило добрые воспоминания. — Ну разумеется.

— Мне потребовалось много времени, чтобы понять, но когда я увидела, как счастливы мы были, внутри меня словно что-то раскрылось. И я догадалась.

Она положила ладонь ему на шею и притянула его лицо к своему, не заботясь о том, что мисс София и Пенн тоже здесь. Когда их губы соприкоснулись, темное жутковатое кладбище исчезло — а с ним и обветренные могилы, и скопища теней, затаившихся в кронах деревьев, и даже луна со звездами.

В первый раз, когда девочка увидела хельстонский фотоснимок, он ее испугал. Одной мысли о реальности всех прошлых версий ее самой оказалось слишком. Но теперь, в объятиях Дэниела, ей мнилось, будто все они каким-то образом сплотили усилия — множество Люс, любивших одного и того же Дэниела снова и снова. Столько любви, что она просачивалась из ее сердца, проливалась из тела и заполняла пространство между ними.

И еще девочка наконец-то услышала его слова: она не натворила ничего дурного. Ей не с чего чувствовать себя виноватой. Возможно ли это? Неужели она не ответственна за гибель Тревора и Тодда, как всегда считала? Стоило ей задуматься, как она поняла, что Дэниел сказал правду. И теперь Люс казалось, что она пробудилась после долгого кошмарного сна. Она больше не ощущала себя коротко остриженной девочкой в мешковатой черной одежде, вечной неудачницей, страшащейся мерзкого кладбища и застрявшей в исправительной школе по весьма веской причине.

— Дэниел, — окликнула она, мягко отстраняясь, чтобы взглянуть ему в лицо. — Почему ты раньше не сказал, что ты ангел? К чему все эти разговоры о проклятиях?

Он впился в нее тревожным взглядом.

— Я не сошла с ума, — заверила Люс. — Просто интересуюсь.

— Я не мог сказать, — объяснил Дэниел. — Тут все взаимосвязано. До сих пор я даже не подозревал, что ты способна сама это выяснить. Если бы я признался слишком рано или в неподходящее время, тебя бы вновь не стало и мне опять пришлось бы ждать. А я и так ждал слишком долго.

— Как долго? — спросила Люс.

— Не настолько, чтобы успел забыть, что ты стоишь чего угодно. Любой жертвы. Любой боли.

Дэниел на мгновение прикрыл глаза. Затем перевел взгляд на Пенн и мисс Софию.

Девочка сидела, прислонившись спиной к замшелому черному надгробию и подтянув колени к подбородку, и задумчиво грызла ногти. Библиотекарь стояла, уперев руки в бока, с таким видом, словно ей было что сказать.

Дэниел отступил на шаг, и между ним и Люс пронесся порыв холодного ветра.

— Я все еще боюсь, что ты в любую минуту можешь…

— Дэниел… — упрекнула его мисс София.

Он отмахнулся.

— Для нас быть вместе — не так просто, как хотелось бы.

— Конечно, нет, — признала Люс. — То есть ты ангел, но теперь, когда я это знаю…

— Люсинда Прайс.

На этот раз объектом гнева мисс Софии оказалась сама девочка.

— То, что он хочет сказать, тебе не понравится, — предупредила учительница — И, Дэниел, ты не имеешь права. Это убьет ее…

Люс покачала головой, озадаченная заявлением мисс Софии.

— Думаю, я переживу немного правды.

— Это не «немного правды», — возразила библиотекарь, выступая вперед и становясь между ними. — И ты этого не переживешь. Как не переживала в течение тысяч лет после Падения.

— Дэниел, о чем она?

Люс потянулась было к его запястью, но мисс София не позволила. В животе девочки все перевернулось.

— Я способна это выдержать, — настойчиво проговорила она. — Я не хочу больше никаких тайн. Я люблю его.

Она впервые сказала это вслух. И единственное, о чем Люс сожалела, так это о том, что обратила три самых важных на свете слова к мисс Софии, а не к самому Дэниелу. Девочка обернулась к нему. Его глаза сияли.

— Это правда, — подтвердила она. — Я люблю тебя.

Хлоп.

Хлоп. Хлоп.

Хлоп. Хлоп. Хлоп. Хлоп.

Неторопливые громкие аплодисменты раздались позади них, в зарослях. Дэниел вздрогнул и обернулся, напрягшись, и Люс захлестнул прежний страх. Она оцепенела от ужаса даже прежде, чем сама взглянула туда.

— О, браво. Браво! Я тронут до глубины души — а в наше время, как ни печально, меня сложно задеть за живое.

На открытое место выступил Кэм. Его глаза окаймляла густая мерцающая золотистая тень, блестящая в лунном свете, отчего он сделался, похож на дикого кота.

— Это так мило, — заметил он. — А он любит тебя — не правда ли, красавчик? Не правда ли, Дэниел?

— Кэм, — предостерег тот, — не делай этого.

— Не делать чего? — переспросил Кэм, вскинув левую руку.

Он щелкнул пальцами, и небольшой огонек, размером с пламя спички, полыхнул в воздухе над его рукой.

— Ты имеешь в виду — этого?

Эхо от щелчка все не утихало, отражаясь от могил, нарастая и умножаясь, пока металось туда-сюда. Поначалу Люс померещились в этом звуке новые аплодисменты, словно демонический зрительный зал иронически рукоплескал их с Дэниелом любви так же, как только что Кэм. Но затем она вспомнила громоподобное хлопанье крыльев, которое слышала раньше. Она затаила дыхание, когда шум принял форму тысяч клочков порхающей тьмы. Рой похожих на саранчу теней, скрывшийся было в лесу, вновь бесновался у них над головами.

Они стрекотали так громко, что девочке пришлось заткнуть уши. Пенн скорчилась на земле, спрятав лицо в коленях. Но Дэниел и мисс София стойко наблюдали за небом, пока какофония нарастала и меняла тон. Она начала больше напоминать шум пульверизатора, в котором закончилась вода… или шипение змей.

— Или этого? — продолжил Кэм, пожав плечами, когда омерзительная бесформенная тьма окружила его.

Каждое насекомое принялось расти, делаясь больше, чем бывают насекомые, сочась чем-то клейким и превращаясь в черное многосуставчатое существо. Затем неуверенными ломкими движениями они медленно поднялись на бесчисленные лапы и двинулись вперед, похожие на циклопических богомолов.