Падший

Уж как-нибудь дотерплю – кидать лыжи неохота, всё-таки оружие для ближнего боя будет, если что.

А что если отстегнуть на ходу? Приколоться и отбросить лыжи? Не коньки, но…

Устраиваю потерю одной, отвлекая внимание лопоухих от себя – повелись. Всё – вторая лыжа уже у меня в руках.

– Это тебе за первую стрелу! – валю я с криком радости одного из них. – А это тебе за ту, что сам же выпустил в меня!

Второго не сразу достал, точнее вообще не достал, как впрочем, и он меня. Его стрела пробила навылет лыжу, когда я опускал её на него, и на этом всё – теперь попробуй меня догнать.

Я рванул и получил болезненный удар в спину, сбивший меня с ног. Не такой я быстрый оказался… без крыла. И стрела летает быстрее, чем я бегаю в неудобных лыжных сапогах. Лопоухий абориген не дал мне подняться на ноги – навалился сзади и скрутил. Да как, и зверствовал дикарь так, что хуже и придумать нельзя – связал меня по рукам. Хотя так бы и я не сразу догадался лишить противника рук, но на будущее обязательно учту. Этот гад просунул мне мою же лыжу меж рукавов, и затянул кусками эластичной лозы на запястьях, из-за чего я, теперь как дурень, должен иной раз пробираться под их конвоем по дебрям в зарослях боком. Ведь руки-то торчат в стороны из-за лыжи продетой сквозь них у меня за шею. Поза креста. Так распять – ещё уметь надо было. А догадаться – подавно. Уж лучше бы лыжи на ноги заставили вернуть, чем так. Зверьё! Одно слово – аборигены. Позади меня идёт тот самый лопоухий, которого я приложил, и уж он-то не станет бить меня в рюкзак. Не будь его у меня – торчала бы сейчас стрела из моей груди. А так заработал синяк – уж больно у меня лопатку саднило. Но я не доктор. Аптечка спасла, поскольку запах нашатыря достал не только меня, но и конвоиров, фыркающих сейчас и ворочающих носы в сторону от меня.

– Я ж говорил: мне надо было в кусты, – обрадовано заявил я, наивно полагая: возможно отстанут в скором времени.

Нет, не отстали, и терпят меня. Ну и я сам их – и не только их, а ещё нашатырь. Сейчас бы с головой в какую лужу окунуться, чтоб запах отбить – нашатырь смыть. Да где её взять посреди дебрей?

Видимо лопоухие прочитали мои мысли и вскоре мы остановились у ручья. Один из них толкнул меня к нему.

– Зашибись! А как я буду мыться? – скрутил я фиги, оставаясь в позе креста. – Развязали бы, да от лыжи избавили!

Аборигены посовещались, перекинувшись меж собой быстрыми взглядами, и один толкнул меня в ручей. Понял, не дурак, дурак бы не понял. Лежу в проточной воде – отмокаю. Холодная, даже больше скажу – ледяная. Начинаю замерзать – зубами стучать. Поднялся кое-как и снова нырнул – первый раз сам, споткнувшись, во второй помогли лопоухие изверги.

Аборигены всё больше напрягают и нервируют меня. Ну так это у нас с ними взаимно – "любовь" с первого взгляда.

А нечего было в меня стрелами тыкать, не получили бы лыжей в ответ. И жаль досталось одному – зацепи тогда второго, кто знает, чем бы всё закончилось для меня. Луки у них не для красоты – оружие. А от кого – от хищников или от кого-то ещё – большой такой пребольшой вопрос. И вообще, буду думать – стоит немного поразмышлять и, как водится, поломать голову, но лучше самому себе, чем эти двое её поломают мне.

Где же это мы? А я? О, зовут! Мне пора выбираться из ручья. Обтереться не дают и выкачаться об траву, что-то говоря на своём наречии, вроде: по дороге обсохну, а то и отбить меня грозятся от воды моей же лыжей, как я одного из них, лопоухих. Тычок ей в спину и зарабатываю от того, кто познакомился с ней поближе. Подгоняют, звери.

– Да иду я, иду, – ворчу недовольно, еле волоча ноги. А самого пробивает на дрожь от озноба. Не заболеть бы, хотя закалён ветрами и снегами гор, но, кто знает: вдруг аптечка выручит меня ещё ни раз? Так что буду надеяться: медикаменты несильно пострадали, поскольку купался с рюкзаком и с аптечкой в нём.

Нет, чтобы лопоухим осмотреть, что там у меня. Ума не хватило. Ну не ишаки? А так похожи. Аборигены и есть. На то и оружие у них – луки со стрелами.

</emphasis>

– Было знамение, Владыка, – говоривший это, ждал от него дальнейших распоряжений, готовясь отправиться на поиски пришельца из сказаний пращуров.

– Знаю, – не стало неожиданностью сия новость для него. – Он уже здесь. Я ощущаю его. Этот мир чужой для него! И если мы опоздаем, то…

– Портал у алтаря пуст, Владыка, – торопливо молвил говоривший. – Мы обыскали его и всё вокруг на многие лиги – нигде никого – никаких следов его присутствия!

– И это знаю. Нам важно застать его живым, пока те, кто величает себя помпезно высокородными, не покончили с ним.

– Так падший у них, в их вотчине?! – превратился в пружину говоривший, словно за порогом лачуги Владыки Лихолесья стоял враг.

– Это так. Тебе надлежит поспешить, Линара. Ты лучшая среди нас!

– Мне отправляться одной за ним или…

– Крон! Возьми его и Жезниру. Они помогут тебе. Не стоит полагаться на свою кошку.

– Да они шуму наделают на весь Лордерон!

– Искать надлежит в Иллирионе. Изерадор также чист. Падшего, я там не видел – не почувствовал.

– Ты уже заглядывал туда, к ним? Они позволили тебе?.. Высшие непременно отомстят!

– А мы не скажем им, они и не узнают, Линара. Да, и облачись, как они.

– Разве это что-то изменит… в моей судьбе?

– Ты права – риск оправдан. Никем больше, я рисковать не могу. Да и тобой не желаю, однако ты упрямая, всё одно не послушаешь меня, старика.

– Я – амазонка! Охотница! Лес – моя стихия!

– И чем же Крон с Жезнирой хуже тебя?

– Тем, что у них слишком много ног и топоту от них – сам понимаешь!

– Зато они не так просты – по следам их не отличить от живности Иллириона. Ну так и быть, помогу – дам одну подсказку, к кому тебе стоит обратиться там, если вдруг что пойдёт не так, как мы спланировали.

– Ещё чего, – догадалась охотница, на кого ей намекнул Владыка Лихолесья. – Этому не бывать, Апогей!

– Как знать, Линара. Нити жизни порой спутываются в такие клубки, что даже нам, магам, не под силу распутать их. Спеши, и постарайся вернуться. Я буду скучать.

– Разве я когда подводила тебя? – сверкнула Линара зубастой улыбкой, и выскочила за порог лачуги лесного мага.

Лихолесье – дом для отродья, таких, как они, изгои, а Мраколесье – для дроу. Так считали высокородные с высшими эльфами. Ну и пусть, зато здесь тоже хорошо – тут нашли приют многие обитатели, изгнанные теми высшими, кто следил за чистотой крови различных видов существ эльфийской вотчины, не позволяя им ненужного кровосмешения. И таких существ, отринувших их догму, в Многолесье, было в избытке, и они все жаждали одного – отомстить им, ожидая появления Падшего, что обычно являлись в парад небесных тел раз в тысячу лет. Да опять промашка вышла – очередной Падший угодил мимо Лихолесья. Но Линара доставит его сюда, чего бы это ей не стоило, даже ценой собственной жизни была готова, понимая: плохой мир всегда лучше хорошей войны. Но высокородный сброд Трилесья не оставлял им выбора, не давая покоя – Высшие натравливали на отродье то орков с лесными троллями, то дроу, а сами всегда оставались в стороне, наблюдая, как их естественные враги уничтожают друг у друга целые селения. И их даже не беспокоило, что в Лихолесье с Мраколесьем погибали деревья – выжигались целые чащи, до которых им не было никакого дела, как до сорных древ, так и до отродья с отребьем. Это выше их – они над всеми. Они – великие, высокородные, неповторимые и непоколебимые в своей многовековой вере. Но теперь мир изменится – и не в лучшую сторону – и Линара будет одной из тех, кто примет в этом непосредственное участие. И как ей не хотелось брать с собой копытных, всё же пришлось. Апогей не кидал слов на ветер, и раз сказал (точнее намекнул), что ей без Крона с Жезнирой никуда, знать так тому и быть, а никак иначе. Она выполнит его наказ, как это было уже ни раз, но впредь не позволит ему понукать собой и командовать. Амазонка свободна в своём выборе, тем более охотница Лихолесья.

Глава 2 "Потусторонним вход воспрещён!" Ноги ломит так, что идти не могу – лыжные сапоги для этого не предназначены, да и сам к ходьбе на большие расстояния не приучен, зато лопоухие постоянно стараются подогнать, но увеличить темп ходьбы им не удаётся – виной тому я. Не удивлюсь, если выясниться, что они про себя обзывают меня постоянно тормозом. Однако быстро поняли: лучше со мной медленно идти, чем быстро меня на себе нести. И не скажу, что они слишком тонкие и звонкие – жилистые они – у них развиты продольные мышцы, значит одновременно с ними и скоростные качества. Стремительность и быстрота – их конёк. Но не мой сейчас без крыла. Вот вернуть бы его… Вздохнул разочарованно. А ведь бросил его на дереве, и эти лопоухие не позаботились снять. Вдруг бы починил? Ладно, чему быть, того не миновать. Стараюсь вникнуть во фразы лопоухих, что иной раз перекидываются меж собой. Нет, мне не понять их язык, да и свой свернуть недолго – раз попытался повторить, так ничего путного не вышло, только ещё больше разозлил лопоухих. Что-то видимо сказал не так или не то, коверкая их язык. Одно определенно: моя затея не понравилась им. Вот и погнали меня, толкая в спину моей же лыжей. Будь тут снег, на лесной тропе, вместо травы, уж я бы им показал, как умею бегать с лыжами, а так смысл напрягаться. Что, если ведут меня на заклание, аборигены? Нет, в котле у них, я вряд ли окажусь, но то, что ничем хорошим для меня побывка в их стойбище или поселении не закончиться – стало очевидно с самого начала знакомства с ними. Интересно, и что же я нарушил, а? Какой неписаный закон лесных аборигенов? Эти и другие мысли занимали меня всю дорогу. Ими я и отвлекался. Особенно меня терзал вопрос о том самом орле без парашюта: вдвоём – не одному. Вдруг и впрямь повезёт свидеться? И что это за ас такой на пернатом птахе носился в небе за нами? Неужели они – эльфы, чтоб их?! И почему именно я попал к ним сюда, а не Додик? Вот бы порадовался… напоследок. Нехорошие мысли усиливались – и чем дальше, тем больше, – да и сомнения уже не просто терзали душу, а выедали её изнутри моего подсознания. А это первый признак – жди беды. Нет, не думать – ни о чём. Как говориться: поживём – увидим. Ведь мир не без добрых людей. Но эти лопоухие аборигены вовсе не они – звери. И чем дальше, тем больше в этом убеждаюсь: всё человеческое им чуждо. Сколько уже идём, а останавливаться на привал не собираются, многожильные. Так бы взял их и об деревья хорошенечко приложил. Нет, можно, конечно. Но стоит ли рисковать в очередной раз? О, точно, встали! Наконец-то!