Падший

Думал об этом я, размышляя уже на бегу, удирая без оглядки от ящеров с корчами. Пускай они там рубятся, поскольку нам с ними не по пути – не внушали мне доверия своим обликом клыкасто-когтистые аборигены, как прежде лопоухие повелители лесной растительности. И чутьё подсказывало мне: они не лучше их – и обойдутся с нами.

– Магомед! – орал я, стараясь не отставать от него, да попробуй ещё догони. Ему теперь что заросли, что автострада – нёсся, не замечая никаких препятствий на своём пути. Так что мне оставалось идти за ним по следу – торной просеки в лесных зарослях, оставляемой им позади себя.

Когда стало тихо, я затаился, прислушиваясь к тому, что творилось вокруг; уловил на слух стук топора по дереву. И исходил именно оттуда, куда уходила дальше просека.

Ага, – выяснил я, где остановился Магомед.

– Привет тебе, дровосек, – застукал я его за увлекательным занятием. Он снимал стружку с корча, как Папа Карло с Буратино. – Что, полено понравилось, решил деревянную бабу выстругать, и на ней выместить всё зло в отместку лопоухим аборигенам и их корчам?

Но нет, Магомед взаправду колол этот пень – и не просто так, а на дрова, насколько я понял дальше его действия.

И пока он занимался с корчом, я занимался тем, что имелось у меня под рукой, изучая содержимое рюкзака – извлёк аптечку и нетбук. Даже чудо, что он не пострадал. Нет, чехол был местами подран и прорван, даже корпус нетбука поцарапан, но ведь работал, как и видеокамера.

Эх, жаль, здесь нет "паутины", а то бы получился потрясающий репортаж с места горячих событий.

Почему горячих? Да по тому, что Магомед в очередной раз учудил – корч задымил. Мой напарник принялся пытать его огнём, раз с топором не получилось его расколоть. Но корч лишь скрипел и скрипел, а потом пыхнул и угорел.

– Не хватало нам пожар устроить для полного набора неприятностей, Магомед! Прекращай издеваться над диковинным созданием!

– Нет, я заставлю это заговорить, Арол, да!

Спорить с ним сейчас бесполезно, из него самого брызжут искры, как у того эльфа с тростью. Но разница лишь в том, что у Магомеда они валят из глаз. Или это у меня? И кажется от голода. Что и подтвердил мой желудок при виде бутерброда запакованного в целлофан.

Отреагировав на шелест пакета и запах съестного, Магомед прекратил глумиться над эльфийской растительностью – просто прибил его топором ящера к земле – и уставился на меня, поедая глазами. Мне ничего другого не оставалось, как поделиться бутербродом с ним. Я даже не понял, с чем бутерброд у меня был, поспешив проглотить то, на что ещё не успел позариться Магомед, а также быстро проглотил и не подавился своей порцией, глядя на меня в недоумении: куда же запропастилась моя? А ведь застряла в горле. И как я понял: Магомед стремился не столько избавить меня от кашля, сколько от куска бутерброда, чтоб добить. Но кого в итоге добил – корч, пнув в довесок ногой, проверяя его реакцию.

Корч дымил. И чтоб привести его в чувство, ему требовалась вода – насколько понял не только я, но и Магомед. Хотя и не скажу: он сжалился над ним. Однако возгорания залил, но довольно специфическим методом, приспустив штаны.

– Ты закончил… с ним? – спросил я грешным делом у Магомеда, памятуя, что он обещал мне за чурку – когда я обозвал его так – трахнуть в морду-лица. И при наличии топора, Магомед выглядел куда страшнее ящеров, напавших на корчи. А сам видел, как он поступил с одним из них, расколов точно пень. И что самое обидное, топор Магомеду был к лицу. Его лезвием он и поскрёб на себе щетину, проверяя его остроту.

– Да, Арол.

– Мы можем идти?

– Ты знаешь – куда, да?

– Нет, но после того, во что мы влипли в очередной раз, лично мне уже без разницы куда идти, главное подальше от той зарубы.

– Согласен.

Ну так, ясен пень! Из оружия у нас, на двоих, остался боевой топор и колчан со стрелами, но без лука. Не бросать же мне их – а ну как по пути нам повстречаются враги или их живность. Взглянув на меня и недовольно покачав головой, Магомед вырубил кол – для меня. Я не сразу понял его намёк, поскольку с Магомедом следовало держать ухо востро, особенно после того корча. Но когда он сунул его мне – и в руки, – я признал его за оружие.

– Рогатина, – напомнил напарник мне, что я одно время желал обзавестись посохом лопоухого аборигена.

– Понял, Магомед. Не подведу, да.

Но и на этом ещё не всё закончилось для меня – Магомед вырубил длинный прут из кустарника и ошкурил, после чего на ходу заплёл его и предложил мне использовать рогатину в качестве лука.

Угу, так я этот кол и согнул. Хочет, чтоб я сам себя им пырнул?

– Дай сюда! – вырвал его Магомед у меня, доказав мне: силы у него ещё прилично. Но надолго его не хватит – голод брал своё. – Будешь охотиться, да!

– На кого – на тебя, Магомед?

– На лопоухий ишак, – отплатил мне любезностью "земляк".

– И что потом мы будем делать с ними?

– Деликатес, да!

– Язык и уши резать на холодец?

– А ты, Арол, молодец, – хлопнул меня Магомед по плечу, и едва не пришиб к земле. – Я в тебе не ошибся, да!

Зато я, похоже: и очень сильно. Ну точно: гризли – что руками задавили, да! И с топором смотрится жутковато. А как возьмёт в руки щит?

Вот его нам, по одному, я и предложил смастерить Магомеду.

– Можно сплести, но это надо много время убить, да!

Убить – что за слова, Магомед, а манера общения? Ужас! Только и может, что убить. Чисто варвар. Но такой мне попутчик тут жизненно необходим. Да и не соскучишься с ним.

– А куда нам теперь торопиться, ведь нас ищут все, кому ни лень. И сам же видел: никому не лень. Мы тут с тобой что-то вроде невиданной достопримечательности. А те ещё экземпляры.

– Сам ты экземпляр, Арол, да! Магомед не такой!

– Ну не скажи, – заставил он улыбнуться меня. – Видел бы ты сейчас себя с боевым топором в руках. И не знай я тебя раньше, уж точно бы принял не за дровосека, да!

– На себя посмотри, Арол, да! – рубанул Магомед по кустам – не со зла, как могло показаться мне, а с явным намерением сплести из них щит. Сомневаюсь, что от топора ящера он защитит нас, но уж от стрел и дротиков лопоухих аборигенов наверняка.

И пока Магомед плёл уже второй для нас щит, я проверил свою догадку – натянул лук и заехал себе древком по лбу, а тетивой по скуле. Тогда как стрела прошила навылет щит, что естественно не порадовало ещё и Магомеда, помимо меня.

– Вах, шайтан!

– Ты что тут плёл, Магомед, – перевёл я на него стрелки с себя. – Толку от твоего плётеного щита не больше, чем от плетёной соломки! Видал, как его пробила стрела лопоухих аборигенов!

– А так, – приставил второй щит Магомед к первому.

Стрелять повторно мне расхотелось.

– Ладно, убедил, Магомед: будем считать, что два щита мне не пробить стрелой. Можешь забирать себе их оба, – отпало у меня всякое желание таскать эту тяжесть с собой – обойдусь и колчаном стрел с колом-луком.