Палаццо Сольяно

За несколько часов новость о кончине Эдуардо облетела весь мир, и с раннего утра приходили телеграммы, цветы, раздавались звонки и отправлялись электронные письма с соболезнованиями – из Парижа, Лондона, Токио, Нью-Йорка, Сиднея… Эдуардо Сольяно знали и уважали в Италии и зарубежом. Неаполитанский Il Mattino (газета) опубликовал большую статью с фотографиями, рассказывавшую о самых важных этапах в его жизни - Эдуардо принимали при дворе японского императора, в Белом доме, у английской королевы Елизаветы, в Страсбургском парламенте, на конгрессе морских биологов в Мельбурне, и даже у самого премьер-министра Италии.

В зеленой гостиной, Маргарита Сольяно с двумя дочерьми и внуками принимала друзей, пришедших выразить соболезнования. Она подумала, что уже третий раз повторяется эта сцена. В семидесятых умер ее первенец, Микеле, в возрасте восемнадцати лет, которого отец отправил в Нью-Йорк заниматься делами семьи. Управлять ювелирным салоном на 5й Авеню. Через десять лет пришел черед ее мужа, Саверио – его сразил рак. Сейчас ей приходится хоронить второго сына, а Урсула, его вдова, до сих пор не спустилась. Хорошо, что Саверио, старший сын Эдуардо, представлял мать. Ему было всего двадцать девять, от отца ему досталась деловая интуиция, а от матери – чувство ответственности.

Маргарита позвала Джульетту, самую юную внучку, принимающую соболезнования от одноклассниц.

– Да, бабушка?

– Твоя мать еще не появилась, а все ее спрашивают. Пойди позови ее, - прошептала Маргарита внучке..

– Но вы же с Саверио ее уже звали…

Маргарита погладила девушку по медным волосам, завивающимся по плечам в яркие кольца. Джульетта была ее самой любимой внучкой, потому что именно в ней, а не в ее сестрах Кристине и Паоле, Маргарита видела себя в юности: те же рыжие волосы, тот же сильный и веселый характер.

– Пусть спускается, - велела Маргарита тоном, не допускающим возражения.

Урсула сидела у трюмо и приводила в порядок шиньон. Женщина надела костюм – шелковые пиджак с юбкой антрацитового цвета. Шею украшало ожерелье из натурального жемчуга и кораллов. Джульетта зашла в комнату и остановилась, разглядывая мать в зеркале. Ее мама была настоящей красавицей, и казалась гораздо моложе своих лет. Джульетта не смогла сдержать подступившие рыдания – она осознала, что больше никогда не увидит отца рядом с матерью. Урсула заметила дочку, обернулась, и сразу же подбежала к ней, обняла и крепко прижала к себе.

– Малышка моя, у тебя тысяча причин для слез, тысяча причин злиться на меня, я ведь торчу здесь, вместо того, чтобы быть с тобой и твоими братьями. Я больше не оставлю тебя.

– А папа оставил… он не должен был так поступать… я в отчаянии, - бормотала Джульетта сквозь слезы.

– Мы все в отчаянии, маленькая моя.

– Но ты же не плачешь, а я … я просто убита.

– Я холодная миланка, а у тебя такое же нежное сердце, как у твоего отца. Ну же, соберись, пойдем к родным.

Вместе они спустились по лестнице, и приближаясь к зеленой гостиной, услышали гул людских голосов и псалмы, которые пели монахини, пришедшие из ближайшего монастыря. Они зашли в гостиную – стеклянные витрины хвастались шедеврами, которые создавали Сольяно, начиная с девятого века.

В центре зала, на катафалке, покрытом бархатом цвета старого золота, в деревянном гробу покоился Эдуардо, окруженный родными – матерью, детьми и сестрами, Присциллой и Аркеттой. Не хватает только Стива, грустно подумала Урсула.

3.

Посетили расступились, чтобы дать пройти Урсуле с Джульеттой. Дочь оставила ее, чтобы присоединиться к братьям. Гул смолк, и воцарилось траурное молчание. Урсула опустила голову и встала на колени у гроба. Она вспоминала прекрасное лицо Эдуардо, его густую каштаново-рыжую шевелюру. Смерть забрала у нее любимого мужчину, разделившего с ней более тридцати лет спокойной жизни, и оставила ее одну - хранить ужасный секрет. Урсула не смогла сдержать подступившего рыдания, и слезы заволокли ей глаза. Она сразу же поднялась, и пошла к свекрови, расположившейся в соседней гостиной.

Маргарита Сольяно разместилась на диванчике, обитом дамасским шелком цвета желтого золота. Урсула наклонилась к ней, поцеловала в лоб и села рядом. Маргарита положила свою ладонь на руку невестки и грустно улыбнулась, а Титина и Розария, две пожилые служанки, работавшие на Сольяно с молодости, подошли к ней и стали выражать соболезнования, постоянно промокая глаза платками с черной каймой.

– Спасибо, - прошептала Урсула. – Пожалуйста, подайте всем кофе.

В гостиной, заполненной друзьями и знакомыми, появился монсиньор Антонио Бартиромо, приходской священник базилики Санта Кроче. В свои 70 лет он обладал и характером, и телосложением бойца. Его воскресные проповеди, произносимые властным голосом, сурово осуждали мыслимые и немыслимые грехи паствы – а прихожане, даже самые добродетельные, выходя из церкви по воскресеньям, чувствовали себя виноватыми даже в том, чего не совершали. Но на проповеди, когда каждый отвечал сам за себя, монсиньор Бартиромо демонстрировал по-настоящему отеческий нрав – все понимающий и все прощающий. Жители Торре дель Греко любили его. Священник зашел в гостиную своей обычной поступью воина, схватил стул, уселся рядом с двумя женщинами, достал из карманов необъятной рясы мятый носовой платок и вытер вспотевший лоб.

– Я скорблю вместе с вами, дочери мои.

Женщины знали, что это были не пустые слова.

– Благодарим вас, монсиньор, - прошептала Маргарита.

– Эдуардо заслуживал долгой жизни, хотя бы для того, чтобы наставить на путь истинный ваших детей – ведь они еще так молоды, и им нужен наставник.

Священник посмотрел в глаза Урсулы и продолжил:

– Но ты, дочь моя, беспокоишь меня больше всех. Твое спокойствие – плохой признак. Я предпочел бы видеть тебя рыдающей, рвущей на себе волосы, чем такой чересчур собранной и спокойной.

– У меня все хорошо, - бесцветным голосом ответила Урсула.

– Тем лучше. Со смертью Эдуардо весь груз, который он нес, падет на твои плечи – а это нелегкая ноша, ведь тебе придется заботиться и о делах, и о детях. Сейчас ты – глава семьи и глава предприятия. Будь внимательнее – сейчас на тебя посыплются разного рода предложения. Некоторые из них могут показаться тебе настолько привлекательными, что ты захочешь сдаться и бросить заботу о наследии Сольяно, о двухвековой истории рода. Но твоя задача – передать наследие целым вашим детям. Если тебе нужна будет духовная поддержка, знаешь, где меня найти, если же тебе понадобится практическая помощь, ищи ее в семье и у работников Эдуардо. Я ясно выразился?

Урсула кивнула, а свекровь прошептала: «Золотые слова».

Урсула была благодарна священнику, который в немногих, но искренних словах утешения выразил то, что ее беспокоило, не позволив ее жалости к себе взять верх. Ей нужно собраться, сжать зубы и постараться продержаться хотя бы до тех пор, пока ее муж не найдет свое последнее пристанище. И только потом она постарается разобраться с мучившей ее проблемой.

В гостиную продолжали прибывать люди, которые, почтив память Эдуардо, подходили к ней и к Маргарите – выразить соболезнования. Священник поднялся, попрощался и ушел. Юные Сольяно подошли к маме и бабушке, встали у них за спиной, а Титина и Розария толкали тележку, полную серебряных чашечек и кофейников, из которых доносился аромат крепкого кофе.

В этот момент появился кавалер Онофрио ди Сальво, который заработал состояние, производя камеи из ракушек, добываемых со дна тропических морей. Этот семидесятилетний мужчина обладал потрясающей коммерческой интуицией. Он разговаривал на местном диалекте и никогда не учил классический итальянский, его речь представляла собой беспорядочную мешанину. Несмотря на это, его прекрасно понимали покупатели со всего мира.

(*ремарка: в Италии в каждой провинции (крае, регионе) есть свой местный диалект, свое наречие, отличающееся от классического итальянского языка, который знает весь мир. Причем вполне может быть так, что жители Северных и Южных регионов могут не понять соседей. А. М.)