Палач и Дрозд

Я забываю, кто мы.

Где мы.

Что здесь делаем.

Внезапный крик заставляет нас отпрянуть и уставиться друг на друга широко раскрытыми глазами. Испуганные мольбы о помощи тонут в реве бензопилы.

Выглянув из сарая, мы видим, как Отэм со всех ног бежит в нашу сторону. В следующий миг появляется и Харви; он мчится вслед за девушкой, размахивая бензопилой. Причем, несмотря на свои габариты, легко нагоняет добычу, потому что Отэм босиком и спотыкается на каждом шагу.

Роуэн зверски улыбается.

– Птичка, сейчас вернусь.

Он обхватывает мой затылок ладонью, еще раз торопливо целует в губы и поднимает с пола топор.

– Что ты делаешь? – шиплю я.

Роуэн закидывает рукоять топора на плечо, хмыкает и подмигивает мне.

– Мщу тому, кто обидел мою девочку.

Не сказав более ни слова, он разворачивается к выходу и, держась за металлическим контейнером, подкрадывается к дверям. Я отхожу подальше, прячась в тени трактора.

В следующий миг Отэм, не переставая панически орать, вбегает в сарай и несется к заднему выходу.

Харви Мид врывается вслед за ней.

Далее все происходит как в замедленной съемке – словно прекрасно срежиссированная сцена из боевика.

Роуэн стремительно бросается вперед, вскидывая топор над головой. Лезвие глухо лязгает о бензопилу, срывая цепь. Зубья хлещут Харви по лицу, и тот издает яростный рев. Бензопила визгливо воет, Харви отбрасывает ее и, споткнувшись, замирает на месте. Он рефлекторно зажимает рану рукой, не замечая Роуэна, который заносит топор для нового удара. Лезвие с влажным треском раскалывает коленную чашечку. Харви вскрикивает от боли и опускается на другое колено. Роуэн выдергивает топор из кости.

– Ну что ж, посмотрим, как правильно разделывать туши, – изрекает он и размашисто бьет Харви ногой по лицу. Подошва со смачным стуком врезается аккурат между густых бровей.

Харви падает на спину и сдавленно кряхтит. Залитая кровью башка мотается из стороны в сторону, поднимая пыль. Роуэн встает над ним, крепко сжимая рукоять топора. На лице решительность и ярость, в глазах горит откровенная ненависть. Он смотрит на поверженного врага сверху вниз.

– Если бы ты знал, как мне не терпится разрезать тебя на куски…

– Погоди! – вскрикиваю я. Роуэн мгновенно замирает, сдерживая свои инстинкты, хоть и с немалым трудом. – Не убивай его. Ты обещал мне трофей.

Зловеще ухмыляясь, я подхожу ближе. Роуэн смотрит на меня выжидающе, а я в ответ лишь шире улыбаюсь.

– Пока займись им, чтобы не скучал, – говорю я и ухожу в сторону дома.

Отэм больше не кричит, точнее, ее не слышно за ревом бушующей грозы. Избитая, испуганная, босая, она будет долго блуждать, однако рано или поздно все-таки выберется к людям, если пойдет вдоль ручья или найдет тропинку, ведущую к дороге. Хотя до ближайших соседей неблизко и машин здесь ездит мало, рассчитывать, что у нас много времени, не стоит. Задерживаться нельзя.

Впрочем, чуточку повеселиться мы успеем.

Я забираю в доме нужный реквизит и возвращаюсь в сарай.

У ворот меня встречает череда ругательств. Похоже, Роуэн нашел чем себя занять: он вбивает металлический гвоздь Харви в руку и настолько поглощен делом, что не сразу меня замечает. А потом, подняв голову, изумленно таращит глаза и разражается издевательским смехом.

Бросив свою ношу на землю, я подношу палец к губам и тоже сгибаюсь пополам в приступе хохота. К глазам подкатывают слезы, я на грани истерики. Идея, которая пришла мне в голову, гениальна. Я ужасно собой горжусь.

Чтобы добиться максимального эффекта, я знаком прошу Роуэна прикрыть меня от глаз Харви. Тот кивает, расправив плечи, а я, прячась в тени, подкрадываюсь ближе со своим драгоценным реквизитом.

Оказавшись у ног добычи, кладу реквизит ему на ботинки и начинаю тихонько двигать к лицу.

Харви стонет – я задела раненое колено. Затем опускает взгляд, видит пустые глазницы матери и издает душераздирающий вопль.

– Ты был плохим мальчиком, Харви… – бормочу я дребезжащим старушечьим голосом, продвигая труп к лицу громилы. Он сопротивляется, пытаясь спихнуть с себя гнилую мумию, но Роуэн с рыком прижимает его здоровую ногу к полу.

– Хорошие мальчики не режут людей на кусочки…

Еще один отчаянный крик. Харви бьется в панике и ничего не может с собой поделать.

Я, не спеша, наслаждаясь каждой секундой его мучений, медленно тащу мамашу Мид вдоль торса Харви. Тот отчаянно мотает головой, по окровавленному лбу струится пот.

Наконец мамаша Мид получает возможность заглянуть сыну в лицо.

– Тебя надо наказать…

– Довольно жестоко, – хмыкает Роуэн за спиной – впрочем, без особой жалости.

– Тихо. Не мешай мамаше Мид говорить с сыном.

Я верчу головой трупа. Харви кричит и корчится. Из гнилого рта вылетает зубной протез и падает громиле в лицо.

– Упс…

Я кладу мамашу Мид ему на грудь и поднимаю истлевшую руку, стараясь не тревожить собственное больное плечо. Харви корчится и пытается стряхнуть с себя дохлую старуху. Кривыми костлявыми пальцами я глажу его по лицу и цепляю за нижнюю губу.

– Открой-ка рот, сынок. Хочу посмотреть, что там внутри…

Харви душераздирающе орет. Он давится воздухом, и лицо у него сводит судорогой.

– Эй!..

Вены на висках вздуваются. Щеки краснеют и стремительно теряют цвет. Губы наливаются синим.

– Что за…

Из груди вырывается хриплый выдох. Глаза тускнеют. Зрачки замирают и расползаются шире.

– У него что, сердечный приступ? – спрашивает Роуэн.

Я разочарованно роняю плечи.

– Эй, Харви! Так неинтересно…

– Ты напугала его до смерти. В самом буквальном смысле. Можешь собой гордиться.

– У меня было столько идей… – Я раздраженно спихиваю мамашу Мид на пол. – Может, удастся его откачать?

– Приступай, если хочешь; я искусственное дыхание делать не буду.

Я обиженно роняю плечи, и Роуэн хохочет.

Затем перешагивает через Харви и встает рядом, протягивая мне руку.

– Пойдем. Адреналин скоро выветрится, и плечо начнет болеть. Давай сожжем этот дом к чертям и свалим, пока девчонка не вызвала полицию. Надо забрать вещи в отеле. Ехать нам долго.

Я кладу ладонь ему в руку, и Роуэн поднимает меня на ноги.

Я обвожу взглядом его лицо. Хочу запомнить каждую черточку: от темных бровей и синих глаз с чуть заметными морщинками в уголках до крошечной родинки на скуле и блестящих мокрых волос. Но больше всего хочу запомнить тепло его поцелуев.