Палач в нетерпении

Поэтому я встала, с некоторым сожалением покинув мягкую и теплую кровать, и, накинув на плечи махровый халатик, появилась на кухне, щурясь от яркого солнечного света.

Вот ведь странности погоды — под утро шел дождь, а сейчас сияет солнце!

— Привет, мам! — сказала я, наливая воду в чашку. — Что там еще за утренние звонки?

— Звонил Ларчик, — сообщила мама. — Кажется, кто-то пытался напасть на вашу клиентку. Таню, кажется?

— Что? — вскричала я. — Как это?

Чайник чуть не выпал у меня из рук. Я застыла, уставясь на совершенно спокойную маменьку.

— Ты только не нервничай. Тем более Андрей просил тебе передать, что все уже в порядке. Перезвони ему, он сам все тебе расскажет. И перестань лить воду, она сейчас польется уже через край!

— Но с Таней все в порядке? — В порядке, в порядке, — проворчала мама. — Не в порядке сейчас будет с полом.

Я поставила чайник и воззрилась на маменьку с немой укоризной.

— Неужели человеческая жизнь для тебя значит меньше, чем пол?

— Но я же тебе сказала — все там уже в порядке!

Я набрала номер Ларикова.

Мои пальцы дрожали. Кажется, вся эта история меня порядком достала!

Он взял трубку почти сразу.

— Андрей, что случилось?

— Да ничего страшного, — проговорил он спокойным голосом. — Все в порядке.

— А что там за страсти с Таней? Ее что, пытались убить?

— Нет, что ты! Просто у Тани ночью, после нашего ухода, были гости. Вот и все. Этот парень, видно, дождался, когда мы удалимся, и проник к ней в квартиру… Но это не телефонный разговор! Давай-ка ты зайдешь ко мне по дороге в свой визажно-парикмахерский салон, и я все расскажу… Конечно, у Татьяны ужасное настроение, что и говорить. После такого безобразия оно вряд ли у кого окажется нормальным!

— Ладно, я подъеду, — пообещала я, поняв, что разговаривать по телефону толково мой босс просто не умеет.

Одна радость — подозрения с Виктора теперь сняты! Он-то находился с нами, значит, никак не мог оказаться в квартире!

Или — мог?

Ах, черт побери, и почему мы не вернулись тогда в Татьянину квартиру?

Теперь я уже знала наверняка — он был там, этот «палач»!

Он следил за нами, это тоже ясно. Стоял где-то поблизости и дожидался, когда мы уйдем. Как только он убедился, что в квартиру мы заходить не собираемся, он посетил ее сам. Интересно, что он там натворил? И откуда он узнал, что, кроме нас, там никого нет?

Ответы на некоторые вопросы мне вполне могли дать Ларчик и Татьяна, если, конечно, Татьяна сейчас в состоянии нормально общаться.

Допив быстро кофе и одевшись, я вылетела на улицу.

Времени у нас, судя по поведению нашего «анонима», оставалось все меньше и меньше.

Глава 5 Знакомство с подозреваемыми в неофициальной обстановке

Пока я неслась по улице, мое воображение угодливо рисовало мне страшные картины. Например, совсем запуганная письмами и угрозами милейшая Танюша Борисова в психиатрической лечебнице. Несчастный Андрей Никитич рыдает, так как помочь ей он ничем не может. Состояние Татьяны ужасающее, она не выходит из депрессии и запоев и в конце концов кончает с собой, как Роми Шнайдер.

Следующая картина была еще кошмарнее — моя златокудрая красавица с револьвером в руках стреляет в темную тень, потом оказывается, что этот человек был невиновен, и ее сажают в тюрьму.

Дальше и говорить не хочется, потому что в следующем кадре Танечка просто лежала с перерезанным горлом, а над ее трупом выплясывал человек в одеянии палача.

В общем, я находилась в состоянии агрессивности, направленной на себя саму, так как все это поджидало Татьяну Борисову, как мне казалось, исключительно по моей вине. Если Татьяне хотелось выбрать самого недальновидного и непроницательного сыщика, то она это успешно сделала. Вот она я, прямо перед вами. Если раньше меня утешала иллюзия того, что раз уж я не родилась восхитительной красавицей, так умненькая, теперь жестокая судьба отняла у меня и это слабое утешение.

В автобус я влезла с нахальством, ранее мне не свойственным, растолкав таких же несчастных пассажиров, как и я сама, из чего можно было сделать вывод, что хамство вызвано чувством глубокой неудовлетворенности собственной персоной. Утешив себя тем, что я, похоже, обнаружила корни окружающей невоспитанности — оказывается, люди хамят просто потому, что у них острый комплекс неполноценности, — я немного успокоилась. «Что ж, — трагично вздохнула я, — придется мне податься в философы. Денег, правда, у меня совсем не будет, потому что философы даром никому никогда нужны не были». В автобусе было ужасно душно, а из кабины водителя раздавался очередной шлягер.

За окном яркое солнце успело смениться пасмурностью, и начал даже накрапывать дождик.

А я, естественно, не взяла зонт.

Впрочем, я опять отвлекаюсь на разные ненужные мелочи. Если уж я твердо решила заняться «чистой» наукой, нечего думать о такой ерунде, как промокшая одежда.

Автобус подкатил к моей остановке. Я с тем же хамским усердием протолкалась к выходу и, сунув водителю четыре рубля, выпрыгнула из этой маленькой «газовой камеры» на свободу.

Быстро пробежав оставшийся до Ларчика квартал, я взлетела по лестнице, открыла дверь и застыла.

Они сидели друг напротив друга, распивали кофе и весело щебетали. Ларчик и Татьяна. Как будто ничего не произошло. И это в то время, как я нарисовала уже себе столько картин, окончательно отравив свое и без того омерзительное путешествие в автобусе? Это из-за этих двух людей, которым на все совершенно наплевать, я опустилась до безнравственного расталкивания локтями своих соотечественников?

— Привет, — сказала я, смотря на эту парочку крайне неодобрительно. — Так что там у вас произошло?

* * *

Они развернулись ко мне и уставились на меня с таким видом, будто я вовсе не я, а Призрак оперы. Или, скажем, они увидели меня первый раз в своей жизни.

— А почему ты так странно на нас смотришь? — наконец поинтересовался более смелый Ларчик.

— А как я должна смотреть? — грозно сдвинула я брови. — Зачем тогда было так меня пугать? Вы тут, судя по всему, живы, здоровы и даже веселы. Я бы сказала, что не похожи вы на людей, перенесших нервное потрясение!

— Зато ты почему-то очень похожа, — заметил Лариков.

— Конечно, — легко согласилась я. — А ты думаешь, что, пока я мчалась сюда, как выпущенная на волю ракета, моя фантазия не рисовала мне ужасных картин?

— Так и обвиняй собственную фантазию, — начал обижаться Ларчик.

— Погодите, — попросила Танечка, мгновенно почуяв, что мы уже на грани большой схватки. — Сейчас мы все тебе расскажем, Сашенька. Просто мы уже все обсудили, и нам в голову пришла одна мысль. Но сначала мы ей все расскажем, да, Андрей?