Паладин развивает территорию. Том II

Этих «ребят» очень любили купцы. Золота у них хватало всегда, а если не было золота, то находились эликсиры алхимиков и даже артефакты из подземелий.

На самом деле, у церкви было довольно много сторонников по всему континенту. Как-то монахи даже пытались проповедовать среди орков.

Миссионеры утверждали, что их бог способен на всё, стоит в него лишь поверить, однако прямолинейные орки отрезали им языки, выжгли глаза и стали ждать, когда вновь появятся языки и вернутся глаза.

С тех пор церковь к ним больше не отправляла миссионеров, потому что те понимали всё слишком буквально.

Но множество мелких дворян по всему континенту, а также алхимиков и заклинателей, продолжали им верить и активно поддерживали ресурсами.

Вот почему у них никогда не было недостатка в золоте и других товарах, которые они с радостью меняли на предметы роскоши и товары первой необходимости высшего разряда.

Но помимо таких, казалось бы, ненужных монахам вещей, они куда активнее скупали мифрил и железо. Никто точно не знал, зачем этому подобию королевства требуется так много ресурсов, необходимых разве что для создания оружия, ведь армии у них нет. Во всяком случае, так думали все на этом континенте.

Однако всё было с точностью до наоборот. Армия у церкви была, и знай, какой она силой обладает, ни одна из стран не осталась бы сторонним наблюдателем.

Прям сейчас более двухсот кузнецов непрерывно ковали броню и оружие для этой армии, а за всем со стороны наблюдали два человека. Мужчина в белой рясе и женщина с закрытым маской лицом.

Будь тут Виктор, он сразу опознал кардинала Клиптия, что гостил у него, и женщину, что пыталась убить его.

Эти двое только пришли в подземелье, где на площади в десять футбольных полей без конца работали молодые мужчины, стуча молотом по металлу.

В помещении стояла невероятная духота, однако кузнецы, как заворожённые, продолжали стучать по раскалённому металлу, словно не замечали тяжёлых условий труда.

Глядя на всё перед собой, женщина обратилась к кардиналу.

— Я не смогла убить этого аристократа, но яд однозначно остановит его развитие. Его энергетические каналы, полагаю, сильно повреждены, а тело без вливания маны будет постоянно разлагаться. Жаль, что не получилось убить его, но хотя бы он не станет помехой в будущем, — словно размышляя вслух, проговорила женщина.

Кардинала нисколько не тронул её рассказ.

— Не понимаю вашу одержимость «особенными», ведь не было ни одного случая, чтобы они как-то проявили себя на континенте, и я даже не уверен, что этот дворянин является таким, — сказал монах, глядя себе под ноги, стараясь не запачкать свою белоснежную рясу в этом грязном месте.

Только теперь женщина посмотрела на мужчину.

— Вы просто не сталкивались с ними и не знаете, на что они способны, — глядя своим прожигающим насквозь взглядом, сквозь зубы произнесла она.

В её голове вспыхивали моменты из прошлого, когда её любящие родители называли девушку Мина.

Они жили в обычной деревне на северо-востоке империи. Их лорда можно было считать довольно добрым аристократом. Он не повышал налоги без особых причин, наоборот, часто снижал их, когда графство постигало трудности.

Однако графу не везло с детьми, поэтому, когда у него родился сын, он был чрезвычайно рад этому событию. Настолько рад, что все жители графства получили по одной медной монете, невзирая на статус и достаток.

К сожалению, ребёнок оказался очень слаб здоровьем и плохо развит в магии. В шесть лет графу сообщили неутешительные новости. Мало того, что его сын не сможет достичь высокого уровня развития в магии, так ещё и здоровье ухудшалось год от года.

В один из дней, по слухам, ребёнок был совсем плох, и даже ходили слухи, что он и вовсе скончался, и всё же, на удивление всех жителей графства, тот не только выжил, но и после этого случая стал более активным, быстро возвращал форму и даже начал активно развиваться в магии.

Мальчик показывал неординарные способности как в магии, так и в знаниях, которых у ребёнка быть не должно. С этими изменениями меняться начало и графство.

Каждый год там появлялись новшества, призванные упростить жизнь людей, а также помочь самому графству выйти из затруднительного финансового положения.

Как-никак, лорд этих земель в первую очередь старался для людей, но не привыкшие к такому жители плохо воспринимали изменения и не старались развиваться сами.

Что ещё хуже, вассалы были часто недовольны действиями графа, а он продолжал делать то, что считал нужным.

Ребёнок по имени Пелос также помогал отцу советами и в работе, но никто не знал о его тёмной стороне.

При всей своей полной жизни Пелос был натуральным садистом, и то, что он вытворял со своими жертвами, можно было охарактеризовать как чудовищные.

Мина оказалась одной из его жертв. Когда её выкрали из деревни и доставили в тёмное подземелье, пропитанное запахом крови и разлагающихся тел, девушка онемела от ужаса, но молчать ей долго не позволили. Следующие полгода её жгли, кололи, насиловали и, вновь восстановив тело с помощью монахов, делали то же самое.

Пелос каждый раз смеялся, как сумасшедший, когда наносил девушке очередное увечье. Ломая конечности или срезая небольшой кусочек кожи с лица, он смеялся безумным смехом, который она до сих пор не может забыть.

Однако во всём этом ужасе, что он творил, мужчина любил повторять одни и те же слова: в этом мире все идиоты. Вы не в состоянии даже заметить, что я — это не я. Мы особенные! Почему вы не видите, что мы особенные?

Но случилось непредвиденное для него. Граф узнал о его зверствах и освободил девушку, однако его сын не получил никакого наказания, за что очень скоро поплатился.

Сын, поддерживаемый вассалами, сверг отца и отправил того в изгнание, а сам, став графом, начал уничтожать семьи похищенных девушек, одними из которых стали родители и две сестры Мины.

Объявив их помощниками графа, что якобы содействовали ему в введении новых законов, он искоренил более двухсот семей в деревнях по всему графству.

Мина выжила чудом в этом хаосе, так как в тот день находилась в лесу, где проводила больше всего времени после освобождения.

Когда по возвращении в деревню девушка увидела сгоревший дом вместе со всей своей семьёй, она чуть не обезумела от горя. Девушка даже не могла плакать, потому что все её слёзы были выплаканы в подземелье, и теперь ей оставалось только злиться.