Паломничество Ланселота

Побросав банки в сетку, Жерар и Тридцатьпятик ухватились за спинку Ланселотовой коляски и помчали ее к финишу. Никем уже не замечаемые, они прошли его и пошли дальше, не оглядываясь на то, что происходило на синем финише.

— Только не говори мне, что ты это сделал нарочно, Ланс! Только вот этого ты мне не говори! — прорычал Жерар.

— Успокойся, не скажу, — ответил ему Ланселот.

ГЛАВА 13

Женщина, закутанная с головой в серое покрывало, вела в поводу ослика, нагруженного четырьмя пластиковыми контейнерами. Один из контейнеров был с краном, и она наливала из него воду в металлическую кружку. Плату за нее — финики, лепешки, саранчу и бобы она собирала в полотняную сумку, висевшую рядом с контейнерами. Когда вода кончилась в контейнере с краном, она перелила в него воду из другого. Свой товар она не расхваливала, а когда кто—то подходил к ней, молча наполняла кружку и протягивала ее покупателю, а потом забирала плату и пустую кружку и так же молча продолжала путь сквозь толпу. Ослик был чистенький, с круглыми боками, а его шею украшал серебряный плетеный ремешок.

— Мама, смотри какой хорошенький ослик! Мама, я пить хочу, давай купим у него воды!

Рыжий кудрявый мальчишка упорно тянул к ослику полную женщину в соломенной шляпе с огромными полями.

— Антон, сколько раз я тебе говорила, что воду на улице покупать нельзя! Все пьют из одной кружки, и ты можешь подхватить заразу. Потерпи, придем в лавочку, там и напьешься.

— Но я хочу сейчас!

— По—моему, сейчас ты хочешь замолчать, Антон! А ну постой—ка…

Женщина вдруг подошла к ослику и протянула руку к серебряному ошейнику. Ослик отвел голову и подозрительно покосился на нее большими темными глазами.

— Патти, неужели это ты? — спросила женщина.

Вместо ответа ослик вдруг схватил у нее с головы соломенную шляпу и сбросил ее на мостовую. Женщина ахнула, мальчик вскрикнул, а продавщица воды обернулась на них. Ослик же наступил на шляпу копытом, оторвал от нее изрядный кусок и принялся с аппетитом жевать. Светлые волосы женщины рассыпались по плечам и спине.

— Мира! — воскликнула хозяйка ослика.

— Боже мой, Дженни! Какими судьбами?

— Ты же сама, прощаясь, всегда твердила: "В будущем году в Иерусалиме". Ну вот это и случилось!

— Давно ты здесь?

— Уже больше недели, как мы приплыли сюда с Лансом.

— И ты продаешь воду на улице? А где же Ланс?

— У Лжемессии. Ждет исцеления.

— Как жаль, однако. Я все—таки надеялась… А ну пошли отсюда!

— Куда?

— Сначала ко мне в лавочку.

— У тебя здесь лавочка? Ты занялась торговлей?

— Бизнесом. Православным.

— Мира, а Патти половину твоей шляпы съел! — сказала Дженни, отнимая у Патти остатки шляпы. — Что делать?

— Отнять и после обеда скормить ему вторую половину на десерт. Это была моя самая любимая шляпа!

— Ты, мам, так говоришь про каждую свою шляпку.

— Естественно, иначе зачем бы я их носила? Кстати, Антон, ты думаешь, мою шляпу слопал обыкновенный осел? Это осел—мореплаватель, осел—пилигрим! Он, между прочим, очень умный и послушный, в отличие от некоторых известных мне мальчишек.

— Умный — это да, а вот послушный не всегда, — возразила Дженни. — Это из—за него я разлучилась с Лансом.

— Ты мне потом обо всем расскажешь: на этих улицах полно не только экологистов, но и шпионов.

Они свернули с широкой улицы в узкий проход между домами, потом нырнули в какой—то тупичок, и здесь Мира подвела их к маленькой двери в глухой стене. Рядом с дверью на стене привинчена была небольшая дощечка с надписью "Обмен".

— Мы пришли. Это моя лавочка.

— А чего обмен, Мира?

— Не все ли равно чего? Это ведь только прикрытие.

Мира достала связку ключей отперла один за другим три замка. За железной дверью оказалась еще одна, вернее, даже не дверь, а решетка из толстых прутьев. Мира ее отперла, пропустила всех, включая Патти, внутрь, а потом заперла обе двери. После этого она зажгла карманный фонарик, и при его свете Дженни увидела просторное полутемное помещение, загроможденное старыми вещами.

— Ступайте за мной и держитесь середины, чтобы ни за что не зацепиться, — скомандовала она.

По пути Дженни замечала то складки парчи, коротко сверкнувшей в проплывающем свете, то колесо велосипеда или выпуклый блестящий бок крупного керамического горшка. Они прошли мимо стойки, увешанной цепями и бусами, и тут Дженни едва не упала, споткнувшись о богато изукрашенное серебром конское седло.

Мира отворила еще одну дверь, за которой оказался узкий дворик, точнее, просто проход между глухими стенами близко стоящих домов. Здесь было достаточно света, и вдоль стен стояли большие глиняные горшки с розами. В конце этого дворика виднелась еще одна дверь.

— Патти пока оставим тут с Антоном, пускай знакомятся, — сказала Мира. — Я твоего Патти очень люблю, но, боюсь, ослиный навоз в моем бюро не понравится клиентам, пусть уж лучше объедает и удобряет мои розы.

Она открыла дверь и за нею сразу же сам собой вспыхнул яркий электрический свет. Дженни вошла вслед за Мирой и осмотрелась. Вдоль одной стены в ряд стояло несколько огромных бронированных сейфов, а две другие были сплошь завешаны картинами. Стол и два кресла стояли посередине.

— Вот здесь проходит моя основная служба, — сказала Мира, усаживаясь за пустой и блистающий полировкой письменный стол, жестом предлагая Дженни сесть во второе кресло. — Здесь я принимаю самых серьезных моих клиентов.

— И они проходят через твою лавочку?

— Лавочка для сделок помельче. Здесь есть другой выход — на соседнюю улицу. Ты его видишь?

— Нет.

— Вот и хорошо. Приглядись вон к той картине в центре, на которой нарисован нищий, сидящий под дверью. Это Лазарь перед дверью богача. Обрати внимание на дверную ручку. Что—нибудь замечаешь?

— Нет.

— Подойди, дотронься до нее.
– Дженни подошла и дотронулась до настоящей бронзовой ручки.

— Вот такой поп—арт! — засмеялась Мира. — В древности художники добивались сходства изображения с натурой, а здесь художник по моему заказу сделал наоборот — натуральный предмет замаскировал под живопись.

— Ты хочешь сказать, что дверь тоже настоящая?

— Угу. С этой стороны. А с улицы она выглядит совсем иначе. Будем уходить — увидишь. А теперь — рассказывай!

— Что рассказывать?

— Все. С самого начала.

— Ну начинать надо с того, что в Бабушкин Приют приехали Сандра и Леонардо…

— Боже мой, так, значит, они нашли мое письмо в Бергамо?

— Нашли. И почти сразу отправились к нам на выручку.

— И выручили?

— Еще как!

Дженни рассказала Мире о том, как явились к ним, "как с неба упали!", супруги Бенси, как включили в доме электричество, водопровод и отопление, как проникли они в хранилище Илиаса Саккоса. А закончила рассказом про их с Ланселотом паломничество в Иерусалим.

— Ну вот, теперь мне все ясно. Как помочь Лансу, я не представляю, а вот тебя надо устроить, и немедленно. Как ты считаешь, катамаран "Мерлин" находится в надежном месте?

— Да. Мы заплатили за стоянку вперед.

— Тамплиерским золотом?

— Нет, консервами из хранилища Илиаса Саккоса. Золота у нас давно нет, а теперь и продукты кончились. Нас с Патти выручает вода из источника.

— Ничего, теперь жить ты будешь у нас, на христианском острове и христианском довольствии. Прокормим как—нибудь и тебя, и Патти.