Памфлеты

Бродий и Волошин ещё летом 1938 года знали, какую участь готовит Закарпатью Берлин, однако, руководствуясь инструкциями своих хозяев, они сохранили дипломатическое молчание, и каждый из них от имени своего «совета» будто бы требовал автономии. Когда Берлину понадобилось максимальное давление на пражское правительство изнутри, бродиевцы и волошинцы объединяются в один так называемый «Национальный совет» и направляют в Прагу требования ультимативного характера.

Послемюнхенское чешское правительство, справедливо названное чехами «правительством национального предательства», отдаёт Закарпатье на съедение бродиям и водошинцам. Но «карпатско-украинский премьер-министр» этим не довольствуется. Новая инструкция, на сей раз из Будапешта, — и Бродий требует уже «плебисцита», который, мол. покажет, что население Закарпатской Украины хочет вернуться под ярмо мадьярских феодалов…

В результатах плебисцита Бродий не сомневается, он и его союзники с помощью мадьярских и мадьяронских вооружённых отрядов прилагают все усилия к тому, чтобы Хорти был доволен результатами «голосования».

По первому сигналу униатское духовенство приступает к делу: оно фабрикует в массовом порядке «списки крестьян», желающих надеть на свою шею мадьярский хомут. В Ужгородской консистории готовятся уже встречать хлебом-солью венгерских «победителей».

Чехи арестовывают вконец обнаглевшего Бродия, но это ситуации не меняет. Благодаря поспешному соглашательству Чемберлена и Даладье Берлин уже предрешил судьбу Чехословакии — до того, как полностью её ликвидировать, оторвёт от неё Словакию, а Закарпатье сделает орудием шантажа и приманкой для своих венгерских вассалов.

Второго сентября 1938 года Риббентроп и Чиано устраивают в Вене «арбитражную» комедию. Западную часть Закарпатской Украины они дарят Венгрии, а восточную Берлин оставляет на время в своём распоряжении, желая таким образом принудить Будапешт дать своё окончательное согласие на присоединение к военной оси Берлин — Рим. А пока это произойдёт, роль администратора восточного Закарпатья будет выполнять «правительство» Августина Волошина и выполнять по указаниям и инструкциям немецкого консула в Хусте Гофмана.

И в то время когда униатское духовенство Ужгорода и Мукачева торжественно приветствовало солдат и жандармов Хорти, «светило» той же униатской церкви Августин Волошин хозяйничал в Хусте с шайкой «сечевиков», одетых в форму немецких эсэсовцев и вооружённых немецкими винтовками и пулемётами. Хозяйничал по методам, целиком заимствованным у Гитлера и Гиммлера. С помощью своего союзника Ю. Ревая он прежде всего организует сеть концентрационных лагерей, куда «сечевики» бросают тысячи крестьян и рабочих, в первую очередь членов и сторонников коммунистической партии. С выкриками: «Сечь вам радость несёт, нация превыше всего» — сечевики эсэсовцы врываются в сёла, чиня там кровавые расправы. Возглавляет этот сброд выпускник Львовской униатской духовной семинарии Иван Рогач.

К небольшому Хусту тучей двинулись «иностранные корреспонденты», большинство из них — немцы. В реакционной прессе США, Англии и Франции появляются «телеграммы собственных корреспондентов», которые сообщают о возникновении в Закарпатье «грозного антисоветского Пьемонта». Вслед за «консулом» Гофманом прибывает и корреспондент «Фелькишер беобахтер» Бегал. Но случаю их приезда Волошин устраивает шумный банкет: в лице Гофмана и Бегала «Карпатская Украина» получила гитлеровских наместников, а «правительство» — вершителей своей судьбы.

Почти одновременно с этими гитлеровцами из Берлина прибывает в Хуст агент Мельника Галаган с двадцатью опытными диверсантами. Штаты были укомплектованы, и можно было приступать к организации фашистского «государства».

Прежде всего Волошин распускает все партии, а вместо них создаёт чисто фашистскую партию, по образцу НСДАП, так называемое «Украинское национальное объединение» (УНО). Возглавляет эту партию также заклятый униат, брат Юрия Ревая — Фёдор.

Теперь уже «правительство» может объявить и выборы. Зная о враждебном отношении масс к этому фашистскому маскараду, Волошин издаёт распоряжение, по которому списки кандидатов нужно подать в течение сорока восьми часов. За такое короткое время никто из противников волошинской шайки не успевает составить списки, а если кто и успевает, то верзилы Рогача и Галагана тут же эти списки аннулируют. В результате остаются только кандидаты УНО.

Наступило время «выборов в сейм», но избиратели вовсе не спешат к урнам. Волошин мобилизует «Сечь» и чешских жандармов Берана. Крестьян гонят штыками в помещения избирательных комиссий, но частенько и это не помогает: крестьяне на целый день запираются в церквах или оказывают физическое сопротивление униатско-фашистским террористам. В Гендеровке и Яблоневе дело доходит до серьёзного столкновения, льётся кровь. И Волошину пришлось прибегнуть к последним мерам — массовому подбрасыванию готовых бюллетеней. «Сейм» был избран.

Однако он так и не успел поработать. Хорти отдаёт Венгрию в полную кабалу Берлина, и Гитлер награждает своего Паладина восточной частью Закарпатской Украины. Немецкие войска оккупируют Чехию, а мадьярские направляются в Хуст.

Августин Волошин и иже с ним делят между собой «государственные» деньги и во весь дух спешат в Словакию, а оттуда в Берлин. Бефель ист бефель [13] .

В Берлине Волошин обращается к Риббентропу с просьбой принять его, однако у гитлеровского министра нет для Волошина времени. Незадачливый диктатор вынужден удовлетвориться разговором с меньшими шишками: Скоропадским и Мельником. Лавры его коллеги по профессии, тоже католического попа, Тисо не дают Волошину покоя. Тисо, по милости Гитлера, стал «президентом» Словакии, а по милости папы римского получил титул «монсиньора» за реки пролитой им крови ни в чём не повинных людей. Волошину остаётся только одно — верить, что и его час пробьёт. А пока что надо служить и терпеть, ибо: кто на службе не бывает, тот горя не знает…

13

Приказ есть приказ.

Красная Армия освобождает Западную Украину. Несколько дней спустя Волошин, вместе со своим «правительством», пишет Риббентропу докладную записку, в которой просит присоединить Закарпатскую Украину к Словакии и оккупировать её немецкими войсками, так как, мол, только таким образом удастся сделать невозможным массовое пятидесятипроцентное бегство мобилизованных мадьярами украинцев на советскую территорию…

Риббентроп не ответил. Проходит некоторое время, и счастье снова улыбается Волошину, а вместе с ним и всей униатской церкви. Гитлеровская Германия разбойнически нападает на Советский Союз. К Волошину, который жил тогда в Праге, приезжает из Кракова известный гитлеровский агент и доверенное лицо главы униатской церкви в Галиции митрополита графа Андрея Шептицкого, Кубнович. После продолжительного разговора с глазу на глаз «отец» Августин Волошин немедленно приглашает к себе связного гестапо «профессора» в Пардубицах Грешока, и тот устраивает ему встречу со своим шефом, гестаповцем Эрнстом, тем самым Эрнстом, которого Волошин и его правительство давным-давно уже умоляют стать наместником Закарпатской Украины.

В результате совещания решено было написать совместное письмо Гитлеру. Эрнст, который находится в близких взаимоотношениях с фюрером, вручит письмо лично. Гестаповец с азартом берётся за дело, которое предсказывает ему головокружительную карьеру.

Пишет письмо Гренюк, «правительство» Волошина единодушно одобряет его. Содержание письма свидетельствует не о какой-либо амбиции отправителей; они предлагают назначить Волошина «президентом» Украины и «фюрером» украинского народа и, низко кланяясь, просят провозгласить монархом Украины одного из кронпринцев «великой немецкой империи».

Далее цитирую дословно:

«Кронпринц вступает на престол князя Владимира и князя Ярослава Мудрого, он принимает украинское имя и греко-католическую веру»(подчёркивание моё. — Я. Г.).Седьмой пункт этого меморандума не менее любопытен: «Старые украинские церкви уничтожить и на место схизматизма объявить государственной церковью греко-католическую(подчёркивание моё. — Я. Г.),которая на основе союзнических традиций соединяет нас со святой римской церковью».