Память льда

Огромными костями.

Вискиджек послал мерина вниз, медленно спускаясь по древнему склону. Он разглядывал разбросанные кости. Кое-где блестели стальные лезвия, виднелись поломанные, странной формы шлемы и кирасы. Он видел длинные, как у рептилий, челюсти, ряды кривых зубов. На некоторых останках сохранились куски серой кожи.

Кроша щебень, Вискиджек подскакал к ближайшему разведчику.

Тот отдал честь. — Командор. Ривийцы там что-то лепечут, но мы не понимаем, о чем они. Похоже, тут было около десятка демонов. Что бы их не разорвало, оно еще ужаснее их самих. Может быть, ривийцы узнают больше, походив вокруг трупов.

Кивнув, Вискиджек спешился. — Внимательнее, — сказал он, хотя знал, что разведчики всегда внимательны. Просто хотелось сказать хоть что-то. Мертвое поле выделяло запах ужаса, древнего, но нового, и — еще тревожнее — оно сохранило напряжение, всегда присущее концу битв. Густое молчание, словно бы водоворот, поглотивший звуки насилия — но кто-то еще трепещет, кто-то еще шевелится там…

Он приблизился к ривийцам, спотыкаясь о кости.

Племенные разведчики действительно 'лепетали', перебивая друг друга:

— Мертвые волки…

— Двойные следы, шаг легкий и в то же время тяжелый. Шире моей ладони. Большие…

— Большие мертвые волки.

— Крови нет, так? Вонь, как в могильнике.

— Черная каменная пыль. Острия.

— Блеск ниже локтей. Кожа…

— Кусочки черного стекла.

— Обсидиан. Далеко на юге…

— Юго-восток. Или на крайнем севере, за Ледеронским плато.

— Нет, я не вижу красного и коричневого. Ледеронский обсидиан с прожилками, как дерево. Это из Морна.

— Если вообще их этого мира…

— Здесь были демоны. Так? Из этого мира. В этом мире.

— Вонь могил.

— Но в воздухе запах льда, ветер тундры. Запах мерзлого торфа.

— За волками шли убийцы…

Вискиджек пророкотал: — Разведчики Ривии, слушайте меня, пожалуйста.

Лица повернулись к нему. Молчание.

— Я хочу выслушать ваш рапорт. Кто командир группы?

Они обменялись взглядами. Один качнул плечами: — Я могу говорить на вашем дару. Лучше остальных. Так спрашивай меня.

— Отлично. Продолжайте.

Молодой ривиец откинул со лба косички смазанных жиром волос, широко повел рукой над костями. — Немертвые демоны. Оружные, мечи вместо рук. Пришли с юго-востока, скорее востока, не юга. — Он усилено нахмурился. — Ущербные. Загнанные. Пойманные. Бежащие. Гонимые как бхедрины, туда и сюда, петляющие. Охотники терпеливые, на четырех ногах…

— Большие неупокоенные волки, — вмешался Вискиджек.

— Дважды большие местных равнинных волков. Да. — Потом его лицо осветилось словно бы в откровении. — Они как бегущие духи наших легенд. Когда кудесники, старейшие среди них, уходят в дальний сон, они видят волков. Никогда близко, всегда бегущие, все призраки кроме одного, вожака, у того плоть и очи жизни. Видеть их большая удача, попутное течение, потому что в их беге радость.

— Однако теперь они бегут не только в грезах ваших ведьм и знахарей, — сказал Вискиджек. — и бег их смертелен.

— Охотящиеся. Я сказал, эти волки похожи на них из снов. Я не сказал, они те же самые. — Он стал сдержан, глаза заблестели, как у жестокого убийцы. — Охотящиеся. Гонящие свою добычу сюда, в эту ловушку. Потом уничтожающие их. Бой немертвых. Демоны из могильников далеко на юге. Волки из праха северных зимних ветров.

— Спасибо вам, — сказал Вискиджек. Ривийская манера рассказывать — драматическое представление — отлично соответствовала событиям, свидетелем которых была долина.

От головной колонны приближались еще всадники, и он обернулся встретить их.

Трое. Корлат, Серебряная Лиса и дарудж Крюпп. Последний так качался и мотался на спине мула, словно участвовал в спешной погоне за двумя сидевшими на лошадях женщинами. Его беспокойные крики эхом отзывались по всей неширокой долине.

— Да.

Командор повернулся, уставился на вожака ривицев, который вместе со своими разведчиками изучал трех всадников. — Простите меня?

Ривиец дернул плечом с непроницаемым видом, и ничего не ответил.

Россыпь валунов заставила прибывших остановиться — кроме Крюппа, который резко дернулся в седле вперед, потом назад, пока мул скользил вниз по склону. Животное как-то смогло удержаться на ногах и бежать, оно пронеслось мимо удивленной Корлат и смеющейся Лисы, а когда достигло плоского места, поскакало рысью к Вискиджеку — голова горделиво поднята, уши торчком.

Сам Крюпп держался за шею мула, крепко зажмурив глаза. Его лицо было красным, пот тек ручьем. — Ужас! — простонал он. — Битва воль, Крюпп встретил равного себе в этом безмозглом придурковатом звере! Да, он побежден! О, спасите меня…

— Теперь можете слезть, — сказал ему Вискиджек.

Крюпп раскрыл глаза, огляделся, медленно выпрямился. Трясущейся рукой достал платок. — Естественно. Вернув животному его голову, Крюпп теперь позаботится о себе самом. — Потратив полминуты на вытирание пота и обработку лица пудрой, он выполз из седла и с громких вздохом опустился на землю. — Ах, вот и любимые Крюппом лентяйки, глотательницы пыли! Рад вашему успеху, дамы! Не правда ли, хороший полдень для прогулки?

Серебряная Лиса перестала смеяться. Ее затуманенные глаза уперлись в рассыпанные кости.

Возьми меня Худ, эта меховая мантия действительно ей идет. Мысленно одернув себя, Вискиджек поглядел на Корлат, встретив ее твердый, слегка насмешливый взгляд. Но ох, она бледнеет перед Тисте Анди. Черт дери, старик, не думай о прошлой ночи. Не прилипай к этому чуду так крепко, иначе всю жизнь порушишь…

— Разведчики, — сказал он обеим женщинам, — обнаружили признаки прошедшей битвы…

— К'чайн Че'малле, — кивнула изучающая останки Корлат. — Охотники К'эл, к счастью, скорее неупокоенные, чем ожившие во плоти. Не так быстры, как могли бы быть. И все же быть разорванными вот таким образом…

— Т'лан Ай, — сказала Лиса. — Это ради них я пришла…

Вискиджек вгляделся в нее. — Что ты имеешь в виду?

Она пожала плечами. — Поглядеть на себя, командор. Все мы сходимся ближе. Вы к своему осажденному городу, я к судьбе, для которой рождена. Схождение, чума этого мира. Но даже в нем… — добавила она, слезая с седла и направляясь к костям, — есть дары… Т'лан Ай. — Она запнулась — ветер гладил лисий мех на ее плечах — потом прошептала это слово еще раз: — Т'лан Ай.

— Крюпп содрогается, когда она так именует их… ах, благослови боги эту мрачную красоту в ее пустынной раме, ибо с ней потускневшие от времени звездные сны станут словно радужные реки небес! — Он помолчал, поморгал на слушателей. — Сладкий сон, в котором таится сокрытая поэзия, поток изолированности столь ровный, что кажется тканым полотном. Да?