Память льда

— Да уж.

— Со стороны это смотрелось…

— Ужасно, да таким и было.

— Понятно. Вискиджек, я понимаю твою… милость. Меч Рейка… но, черт побери, разве ты не мог подождать?

В уме Вискиджека заклубились объяснения и звучные оправдания, однако он сказал лишь: — Нет.

— Казни требуют процедуры…

— Тогда разжалуйте меня, Верховный Кулак.

Даджек моргнул и отвернулся. Сердито вздохнул. — Я не это имею в виду, Вискиджек. Я хорошо понимаю смысл таких процедур — реальное значение их важной роли. Участвуя в жестоких, пусть необходимых, акциях…

— Портишь свой личный счет, да, — ответил тихим тоном Вискиджек. — Не сомневаюсь, Аномандер Рейк легко добавил бы несколько душ в свой легендарный список. Но я сам взял их. Я уменьшил его личный счет. Жалкое усилие, да, и непрошенное. Но дело сделано. Вопрос закрыт.

— Вопрос не закрыт, — прошипел Даджек. — Я тебе друг…

— Нет. Мы же не скрестим мечи, так что придется тебе потерпеть. — Нет, — повторил он. Не сейчас. Он почти слышал, как заскрежетал зубами Даджек.

К ним присоединилась Корлат. — Странный молодой человек этот Анастер.

Малазане повернули головы при этих словах. — Это вас удивило? — спросил Даджек.

Она дернула плечами: — В темноте его души многое сокрыто, Верховный Кулак. Не только лицо солдата. Он не мог выносить командования этой армией. Он не мог вынести вида голода, потерь и отчаяния. Поэтому он решил послать их на смерть, на полное уничтожение. Акт милосердия, ни больше ни меньше. Освобождение от страданий.

Он сам свершил преступления, которые достойны лишь смертного приговора. Казни от рук уцелевших жертв. Но не просто смерть — он искал большего. Он желал проклятия. Вечного проклятия. Не могу измерить глубину его презрения к самому себе.

А я могу. Я словно бы балансирую на краю того же самого крутого обрыва. Еще один неверный шаг… Вискиджек поглядел на малазанские легионы, скопившиеся на ближайших холмах. Блеск оружия и кольчуг заставил его моргнуть, глаза заслезились.

Даджек отъехал к Артантосу, Бруду и Каллору. Оставляя Вискиджека наедине с Корлат. Она потянулась, коснулась его бронированного кулака.

Он не смел встретить ее взгляд, продолжая оглядывать неподвижные ряды своего воинства.

— Любимый мой, — промурлыкала она. — Эти женщины — они не были беззащитными. Высвобождаемая ими сила идет из самого Садка Хаоса. Первая атака моего Повелителя должна была стереть их; вместо этого, они были лишь на время ошеломлены. И сразу оправились. Пробудив свои силы, они могли начать опустошение. Безумие и смерть — против твоей армии. Этот день мог бы стать днем разгрома.

Он скривил губы: — Я не бегу от необходимости. Кажется, это ты бежишь. В войне есть неизбежное, Корлат, и я давно понял это. Всегда знал цену. Но сегодня, своею собственной рукой я совершил нечто иное. Война — не естественное состояние. Она — извращение, и весьма тяжелое. Принимая ее правила, мы добровольно теряем человечность. Не надо говорить о весомых причинах, высоких задачах. Мы забираем жизни. Все мы слуги Худа.

— Женщины Мертвого Семени могли убить сотни, тысячи…

— И я с свое время отдавал такие же приказы, Корлат. Так какая между нами разница?

— Ты не страшишься вопросов, следующих за такими действиями, — сказала она. — Тех, что сам себе задаешь. Может, ты видишь в этом саморазрушительную жестокость, но я вижу в этом мужество — необыкновенное мужество. Менее смелый человек мог бы оставить моего Повелителя наедине е его неприятной задачей.

— Напрасные слова, Корлат. Стоящая там армия увидела, как ее командор совершает убийство…

Прозвучавший в голосе Корлат гнев удивил его. — Не смей недооценивать их!

— Недооце…

— Я многое узнала о ваших солдатах, Вискиджек. Они не дураки. Наверное, многие — большинство — неспособны выразить свое понимание, но тем не менее они все понимают. Не думаешь ли ты, что они — каждый на свой собственный лад — не пережили тот выбор, что предстал перед тобой сегодняшним утром? Острие ножа, направленного на их жизни? И каждый все еще чувствует боль от этой раны.

— Не вижу особого…

— Вискиджек, лучше послушай. Они стали свидетелями. Они увидели все очень наглядно. Проклятие, я знаю это, потому что чувствую то же самое. Они сочувствуют тебе. С каждым жестоким ударом они чуяли, как их старые раны отзываются в такт. Командор, твой стыд — оскорбление. Прекрати, или нанесешь своим воинам еще одну, самую глубокую рану.

Он поглядел на нее. — Мы живем недолго, — скал он миг спустя. — В наших жизнях нет подобных сложностей.

— Ублюдок. Напомни, чтобы я больше никогда перед тобой не извинялась.

Он снова поглядел на легионы малазан. — Я все еще боюсь подъехать к ним ближе, — пробормотал он.

— Расстояние между ними и тобой уже сократилось, Вискиджек. Твоя армия пойдет за тобой в Бездну, лишь прикажи.

— Самая страшная мысль этого страшного дня.

Она не ответила.

Да, война — это извращение, это крайность. Жестока, но проста. Тут нет места человечности, вообще ничему нет места. — Даджек был недоволен, — сказал он вслух.

— Даджек хочет оставить свою армию в живых.

Его голова дернулась.

Взор Тисте Анди был холодным и оценивающим.

— Я не желаю присваивать его авторитет…

— Ты уже сделал это, Вискиджек. Проклятый страх Лей син перед тобой, вот что изменило естественный порядок вещей. Даджеком она может управлять. Поэтому она понизила тебя и поставила во главе его. Боги, как тебе, должно быть, тесно!

Он скривился: — Если я такая угроза для нее, почему… — Он закрыл рот. О Худ. Крепь. Даруджистан. Это не Сжигателей она хотела уничтожить. Меня.

— Храни свое доверие, любимый, — сказала Корлат. — Может быть, твоя вера в честь окажется повернутой против тебя самого.

Он почувствовал холод в душе.

О, Худ… Худовы мраморные яйца на наковальне…

* * *

Коль сбежал вниз по пологому склону к фургону Майб. В тридцати шагах справа стояла последняя из повозок трайгаллов, рядом несколько дольщиков складывали в брезент кости. Вдали скакали гонцы, возвращавшиеся с позиций армии, в лиге к юго-западу.

Муриллио сидел, закрыв глаза, прислонившись спиной к колесу одной из соседних ривийских повозок.

При приближение советника глаза открылись.

— Как она? — спросил Коль, усаживаясь рядом.

— Это так утомляет, — ответил Муриллио. — Видеть ее страдающей от этих бесконечных кошмаров. Расскажи новости.

— Ну, Крюппа и Серебряную Лису не видели со вчерашнего дня, как и двух морячек, приставленных Вискиджеком охранять дочь Майб. Что до битвы… — Коль прищурился, поглядев на юго-запад, — она была короткой. Аномандер Рейк принял форму Солтейкена. Один его пролет разогнал Тенескоури. Анастер был захвачен, а ведьмы из его эскорта… гмм, казнены.