Память льда

Итковиан ничего не замечал. Он выбрался на склон и двинулся дальше.

Вниз.

Туда, где ряды Т'лан Имассов стояли перед восемью сотнями К'чайн Че'малле.

Т'лан Имассы все, как один, повернулись к нему.

На холме раскрывались садки.

Грантл громогласно приказал своим клятвенникам занять позицию на южном склоне. Он стоял неподвижно, все еще трепеща от божьей силы. Его полнило обещание убийства, бесстрастная уверенность, жажда хищника, уже испытанная им в том городе, далеко на севере.

Его зрение было слишком острым, каждое движение привлекало внимание. Он понял, что уже вынул обе сабли из ножен.

Он увидел, как из садка выскочил Орфанталь, за ним шагнул Бруд. Увидел Стонни Менакис, смотревшую на три трупа. Затем полководец оттеснил ее, бросил всего один взгляд на эти тела и пошагал туда, где, ближе к Грантлу, лежало четвертое тело. Женщина, Тисте Анди. Подле нее скорчились двое — один с порванной кожей, до сих пор носящий в себе отзвуки дикой, хаотической магии. Другой… Серебряная Лиса, круглое лицо исчерчено слезами.

Он увидел Крюппа, рядом с которым стояли Хетан и Кафал. Дарудж бледен, закатил глаза и явно в миге от потери сознания. Странно, но он был сражен не горем. Он увидел, как Хетан заботливо подхватила Крюппа, едва тот начал падать.

Но тот, кого искал Грантл, был не здесь.

Грантл прошел к южному обрыву, чтобы осмотреть свой легион. Они готовили оружие. Прямо внизу стояли Серые Мечи, очевидно, готовые входить в город…

… город, окутанный дымом, освещенный всполохами магии, взрывов, город, порванный на части…

Охотничий взор Грантла отыскал того человека.

Итковиана.

Он идет к Т'лан Имассам.

Громкий крик раздался с вершины холма. Грантл оглянулся и увидел, что Серебряная Лиса вскочила на ноги рядом с Корлат. Но десятки тысяч Т'лан Имассов взирали только на Итковиана.

Грантл видел, как его друг замедлил шаг, встал в двадцати шагах от неупокоенных воинов.

Серебряная Лиса завопила от внезапного понимания, рванулась…

Да, Призывающая. Ты готова была послать их на К'чайн Че'малле. Грантлу не было нужды стоять рядом, чтобы понять, что же говорит Итковиан.

'Вы чувствуете боль. И я принимаю ее от вас…

Он почуял ужас своего бога, грозящий перевесить его собственный…

Когда Т'лан Имассы ответили.

Упав на колени. Склонив головы.

Ах, Призывающая…

Теперь слишком поздно.

Глава 25

Невозможно выразить предательство, ибо оно таится до последнего мига, вдруг открывая себя пониманию, и тогда каждый готов отдать свою душу, лишь бы не позволить произойти измене. Не бывает верной передачи предательства; но, на сегодняшний день, картина Ормулогана близка к пределу доступного смертному искусства…

Комментарий Н'арула на 'Убиение Вискиджека' работы Ормулогана

Шаги в коридоре обнаружили явление нового гостя — Коль не представлял, званого или незваного. Он оторвал взор от двух дряхлых членов Совета, склонивших колена перед погребальной ямой, и увидел в двери облаченную в мантию фигуру. Без маски, со странно неотчетливым лицом.

Рыцарь Смерти повернулся в скрипе доспехов, встречая пришельца. — К'рул, — проскрежетал он, — мой Повелитель приветствует тебя в своем святом убежище. К'рул? Нет ли в Даруджистане старого храма — тот, что с колокольней — Колокольня К'рула. Кто-то из 'старших'… Коль оглянулся, встретил взор Муриллио, увидел, как в глазах приятеля ясно отражено то же воспоминание. В комнату вошел Старший Бог. Стоит в пяти шагах от меня. Сбереги нас всех Беру! Еще один кровожадный ублюдок из древности…

К'рул пошел к Майб.

Коль, схватившись за рукоять меча, глотая комок страха, заступил путь Старшему Богу. — Стой, — захрипел он. Сердце застучало, когда он встретил глаза К'рула и увидел в них… ничто. Совсем ничего. — Если ты планируешь отворить ей горло на алтаре… Старший ты Бог или нет, тебе придется нелегко.

Беззубый рот стоявшего на другой стороне рамы Раф'Тогга беззвучно раскрылся.

Рыцарь Смерти издал звук, отдаленно напоминавший смех, затем сказал уже не своим голосом: — У смертных нет ничего, кроме дерзости.

Муриллио встал рядом с Колем, трепещущей рукой нащупывая рукоять рапиры.

К'рул глянул на неупокоенного Защитника, улыбнулся. — Их самый замечательный дар, Худ.

— Пока не становится слишком воинственным — может быть. Иначе он заслуживает лишь уничтожения.

— Отвечаю тебе: нет, — обратился Старший Бог к Колю. — Я не желаю повредить Майб. На самом деле я здесь ради ее… спасения.

— Тогда зачем, — фыркнул Муриллио, — здесь эта погребальная яма. Объясни!

— Это разъяснится со временем. Надеюсь. Знай: нечто произошло. Нечто неожиданное. Далеко на юге. Последствия неведомы… всем нам. Тем не менее, пришло время Майб…

— И что это означает, в точности? — спросил Коль.

— Теперь, — ответил Старший Бог, вставая на колени перед Майб, — она должна уснуть по — настоящему.

* * *

Они ушли. Исчезли из ее души, и с их уходом — с тем, что сделал, что делал сейчас Итковиан — разрушилось, пало руинами все, что она надеялась достичь.

Серебряная Лиса стояла неподвижно, скованная холодным потрясением.

Жестокая атака Каллора обнажила еще одну истину — Т'лан Ай бросили ее. Потеря, вонзившая в ее душу второе лезвие.

Снова предательство, жестокосердный губитель веры. Древнее наследие Ночной Стужи. Порван-Парус и Беллурдан, оба убитые махинациями Тайскренна, рукой Императрицы. И теперь… Вискиджек. Две морячки, так долго бывшие ее тенями. Убиты.

За коленопреклоненными Т'лан Имассами ожидали К'чайн Че'малле. Громадные звери не сделали шага к Имассам. Пока. Им нужно просто ворваться в их ряды, опустить лезвия и начать бойню. Мои дети не окажут сопротивления. Им все равно. О Итковиан, благородный глупец.

А эта армия смертных — она увидела внизу Серых Мечей, готовящих арканы, копья и щиты — нападет на К'чайн Че'малле. Армию Даджека уничтожают в Коралле — нужно взять северные ворота. Она увидела Грантла, Смертного Меча Трейка, ведущего свой растрепанный легион на соединение с Серыми Мечами. Увидела офицеров, скачущих перед нестройными рядами малазан, подгоняющих впавших в уныние солдат. Увидела Артантоса — Тайскренна, готовящегося открыть свой садок. Каладан Бруд склонился подле Корлат, магия Высшего Денала исцеляла Тисте Анди. Позади него Орфанталь — она чуяла в нем дракона, ледяной голод, жажду возвращения.