Память

Очень нейтрально, Майлз откашлялся. – И что?

– Хочешь эту должность? Хотя традиционно ее занимает офицер на действительной военной службе, нет никакого закона, гласящего, что я не могу назначить на этот пост штатского.

– Нет.

Такая лаконичная безапелляционность заставила Грегора поднять брови. – Правда? – мягко переспросил он.

– Правда, – решительно ответил Майлз. – Я не набиваю себе цену. Это кабинетная работа, полная самой занудной рутины, перемежаемой неделями ужаса. И шеф СБ почти никогда не выбирается за пределы планеты дальше Комарра, да он с трудом вообще выходит из тарака… из штаб-квартиры СБ. Я бы это возненавидел.

– Я думаю, ты бы справился.

– Я думаю, что справился бы почти с любой работой, если бы ты приказал мне ею заняться, Грегор. Это приказ?

– Нет. – Грегор откинулся на стуле. – Это – честный вопрос.

– Тогда ты получил мой честный ответ. Ги Аллегре подходит для этой должности куда лучше меня. У него есть опыт подчинения и бюрократической работы, и его уважают на Комарре не меньше, чем на Барраяре. Он всецело посвятил себя работе и по-настоящему ее любит, но его не раздирают амбиции. Он в нужном возрасте – не слишком молод и не слишком стар. Никто не станет задавать вопросов по поводу его назначения.

Грегор слегка улыбнулся. – На самом деле я так и подумал, что ты это скажешь.

– Тогда что это, своего рода упражнение в предвидении? – «Думаю, мне подобных упражнений досталось столько, что долго не захочется, благодарю покорно.» У него по-прежнему ныло сердце, как иногда дергает болью слишком уставшая мышца при попытке ее нагрузить. И Майлз подозревал, что эта боль, как и растяжение мышцы, пройдет после небольшого отдыха.

– Нет, – возразил Грегор. – Просто вежливость. Я хотел дать тебе право первого выбора.

Но второй раз он не спросил, избавив Майлза от неловкой ситуации повторного отказа. Вместо этого он склонился вперед, положил на стол золотую цепь и какую-то минуту был поглощен ею, выкладывая украшение на столе ровным овальным узором. Затем спросил:

– Хочешь кофе? Чаю? Или позавтракать?

– Спасибо, нет.

– Чего-нибудь покрепче?

– Нет. Спасибо. У меня сегодня на вторую половину дня назначена небольшая нейрохирургическая операция. Доктор Ченко готов вживить свое контролирующее устройство. Похоже, это должно сработать. И до операции мне ничего нельзя есть.

– А, отлично. Давно пора.

– Да. Мне не терпится снова сесть в свой флаер.

– Ты будешь скучать по пресловутому Мартину?

– Думаю, немного да. Он мне все больше стал нравиться.

Грегор снова бросил взгляд на дверь своего кабинета. Чего-то ждет? Вот теперь подходящий момент для просьбы. – Грегор, я хотел бы спросить тебя…

Дверь, открывшись, скользнула вбок, и вошел мажордом. По кивку Грегора он выглянул в коридор со словами: – Извольте, милорды. – И почтительно шагнул в сторону.

В кабинет вошли четверо мужчин. Майлз тотчас узнал их. Он был достаточно барраярцем для того, чтобы его первой мыслью оказался вопль уязвленной совести: «Мой бог, что же я не так сделал?» Затем вновь заявил свои права здравый смысл: злодеяние должно было оказаться поистине впечатляющим, чтобы удостоиться внимания сразу четырех Имперских Аудиторов. Но все равно было необычно, равно как и нервирующе, видеть такое количество Аудиторов в одной комнате. Майлз откашлялся, выпрямился на стуле и обменялся со всеми четырьмя вежливым форским приветствием. Мажордом поспешил расставить для всех вошедших стулья вокруг грегоровского стола.

Лорд Форховис вроде бы только что вернулся с Комарры. Он был человеком только-только на седьмом десятке, самым молодым изо всей этой группы, но тем не менее имевшим за плечами впечатляющую карьеру: сперва солдат, затем дипломат, посол на другой планете и, наконец, бывший замминистра финансов. Он мог бы послужить Дуву Галени образцом для подражания. Невозмутимый, сухощавый, с утонченными манерами, одетый в самом современном стиле фор-лордов – интересно, у них с Грегором один и тот же портной? И в руке у него была коробочка с кодовой картой – докладом Майлза.

Доктор Фортиц – один из двух недавно назначенных Грегором Аудиторов – был не из военных. Почетный профессор Университета Форбарр-Султана, он был специалистом по инженерному анализу неполадок и автором большинства работ по этой дисциплине. Во всяком случае, некоторого количества из них. Он и выглядел, как профессор, – полный, седовласый, улыбчивый, взъерошенный, с выдающимся носом и большими ушами. Последним его профессиональным интересом было взаимодействие социополитической и технической целостности; с его назначением в рядах грегоровских Аудиторов добавилось некой технической компетенции, хотя вообще-то Аудиторы вряд ли имели обыкновение работать командой в настоящем смысле этого слова.

Лорд Ван Форгуставсон, дружелюбно болтающий сейчас с ним, был еще одним вторым гражданским Аудитором, бывшим промышленником и известным филантропом. Маленького роста, еще толще Фортица, с острой седой бородкой и розовым лицом холерика, вызывавшим у стороннего наблюдателя беспокойство насчет состояния его сосудистой системы. И, конечно, самый неподкупный – с финансовой точки зрения – из всех Аудиторов Грегора: он привык раздавать деньги суммами большими, чем среднему человеку удается увидеть за всю свою жизнь. Но, глядя на него, вы не предположили бы, что он – обладатель подобного состояния; по внешнему виду трудно было догадаться о его богатстве – одевался он, как работяга (если существуют работяги с таким отсутствием чувства цвета).

Адмирал Форкаллонер являл собой более традиционный тип Аудитора. Он вышел в отставку со Службы после долгой и впечатляющей карьеры. Придерживался нейтральных взглядов, и, насколько слышал Майлз, явно не примыкал ни к одной партии – ни к прогрессистам, ни к консерваторам. Высокий и тучный, он, казалось, занимал много места.

Прежде чем сесть, он радушно кивнул Майлзу: – Доброе утро. Так вы и есть сын Эйрела Форкосигана?

– Да, сэр, – вздохнул Майлз.

– В последние десять лет вас здесь не было видно. Теперь-то я знаю, почему.

Майлз попытался сообразить, было ли это замечание одобрением или порицанием. Видя так много Аудиторов вместе, Майлз вновь ощутил, насколько необычны эти люди. Все с огромным опытом, талантливы, каждый по своему состоятелен. С другой стороны, любой из них совершенно эксцентричен; они вне – или, может, выше – всяческих норм. Они более чем огнеупорны, они – пожарные Грегора.

Форховис уселся слева от императора.

– Итак, – обратился к нему Грегор, – что вы думаете, джентльмены?

– Это, – Форховиц склонился вперед и положил коробочку с докладом Майлза на комм, – замечательный документ, Грегор.