Памятники Византийской литературы IX-XV веков
Шрифт:
Ведь такую ложь, если бы он и мог сказать, он не скажет: он очень разумен. Вот послушай–ка, что Одиссей говорит у Эвмея: «Зачем тебе, такому человеку, необдуманно врать?» [360] .
Есть случаи, когда умение лгать по необходимости в людях разумных следует поощрять, а не порицать. Поэт говорит, что таким образом и Автолика украсила клятва. Это означает, что плетение софизмов путем ложных клятв есть искусство.
Да и самого Одиссея Гомер откровенно изображает лгущим и в разговорах с Эвмеем, и в других эпизодах [361] . Значит, надо думать, поэт искажает истину не везде, а также не везде излагает и правду. С истиной он сплетает какую–то часть лжи, то же самое кажется и Полибию [362] , который говорит, что поэт мало прибавил вымысла к странствию Одиссея и к Троянской войне. И это так.
360
«Одиссея», XIV, 364—365.
361
«Одиссея», XIX, 395.
362
Полибий.
«Одиссея», как гласит древняя истина, поэма более нравственная, чем «Илиада», т. е. она приятнее и проще. В то же время она и остроумнее из–за глубины мыслей, содержащейся в незатейливопростой выдумке, как полагают исследователи. Именно в этой бесхитростной простоте и кроется отточенное остроумие и глубина мысли.
Следует заметить, что содержание в этой книге очень скудно, незатейливо и построено на небольшом материале. И если бы поэт не ввел — что он и сделал — в разные места поэмы замысловатые эпизоды, растягивающие действие, как, например, плавание Телемаха, долгую беседу у феакийцев, блестящую маскировку у Эвмея [363] и другое, казалось бы, что у него события поэмы словно вытянулись вдоль узкого ущелья.
363
«Одиссея», II—IV; IX—XII; XVI—XVII.
Придумывая и другое в таком же роде, поэт тем не менее строго следит за цепью событий в книге и пробует свои силы на поприще логографии: словно бурные реки несутся с горных вершин, — так изобилует он риторикой. Она наводняет и «Илиаду». Поэтому–то некто Тимолай [364] , не то лариссец, не то македонянин по происхождению (а возможно — это два человека), порицая и осуждая Гомера за этот поэтический океан, нарушил границы дозволенного, выкинув из поэм, как ему казалось, ненужное. Он подобрал стих за стихом и написал поэму «Троянские события» в сжатом виде.
364
Тимолай— филолог эллинистического времени.
Например:
Гнев, богиня, воспой Ахиллеса, Пелеева сына, Гнев, что наслал Аполлон, за дочь рассерженный Хриса. Грозный, который Ахейцам тысячи бедствий соделал.Так, говорят, этот пресловутый Тимолай исковеркал, насколько мог, гомеровскую «Илиаду». А Трифиодор [365] , рассказывают, пошел вслед за ним и переписал в изуродованном виде «Одиссею», убрав всюду в ней сигму. Но возможно, чтобы не быть бездоказательным, он отказался от бесполезной болтовни о ней. Так люди картавящие отказываются произносить в стихах звук «р», чтобы не выдавать свою картавость. А то, что звук сигмы режет слух по причине какого–то свиста, когда образуется ее скопление, как, например, в известном стихе Еврипида [366] : «Я спасла тебя…» и так далее, он показывает, обращаясь к кому–то, кто пользуется аттическим удвоением «», говоря: «Хорошо ты сделал, что избавил нас от сигм Еврипида!» Так именно и обстоит дело. А что касается Гомера, он — поэт. И поэт, изобилующий словами. Лучше него сказать никто не может. Он необычайно силен в построении поэм. В рассказах весьма убедителен. Во всяком искусстве слова он наставник. Словно из некоего океана, вытекают из него источники разнообразных способов сочетания слов, хотя и сам он не избежал черновой работы при сочинении поэм.
365
Трифиодор — поэт-мифограф V в. н. э„ написавший поэму «Разрушение Илиона».
366
476-й стих «Медеи» Еврипида, где 7 раз встречается звук «с», из-за неблагозвучия неоднократно подвергался насмешкам филологов и комедиографов.
Так, передают рассказ некоего Навкрата [367] , будто Фантазия, жена Разума, прислужница Мудрости, дочь Никарха, сложила описание войны в «Илиаде» с описанием путешествия в «Одиссее» и отдала книги в святилище Гефеста около Мемфиса. Туда пришел поэт, взял у кого–то из писцов при святилище списанные поэмы и тогда сочинил «Илиаду» и «Одиссею». Некоторые говорят, что поэт этот был египтянин или посетивший Египет и все там изучавший. Будто бы и в самих книгах он показал отчетливо по порядку все свои странствия. Но мудрость этой поэзии является ее самой главной целью. Эта книга воспитывает любовь к законному супругу, предлагая в обеих своих частях Пенелопу как образец. Гомер предписывает воздерживаться от оскорблений, в чем и отличаются ее женихи, совершая дела неправедные; нехорошо и обманывать — говорит он. И все те места, где поэт от случая к случаю учит, как вести себя с близкими, делают всю эту поэзию полезной для жизни, хотя это всего только часть книги. Этим наполнена и вся «Илиада». А что поэт выпустил в ней, то он поместил в «Одиссее». К тому же о некоторых событиях мы узнаем вовсе не из поэм, как, например, о смерти Ахилла, о великом Аянте из Локр, о благородном поступке Неоптолема, о хитрости Одиссея, когда пала Троя, и о деревянном коне, и обо всем другом, чего не содержится в «Илиаде». Поэтому сейчас нам предстоит, отложив «Илиаду»., позаботиться, чтобы написать объяснения к другой поэме и посвятить этому свой досуг. Здесь начинаются комментарии к «Одиссее».
367
Навкрат —
ритор IV в. до н. э., ученик Исократа.О ПЛЕНЕНИИ ЛАТИНЯНАМИ ГОРОДА ФЕССАЛОНИКИ.
СООБЩЕНИЕ ЕВСТАФИЯ, АРХИЕПИСКОПА ФЕССАЛОНИКИЙСКОГО, О ПОСЛЕДНЕМ, КАК МЫ НАДЕЕМСЯ, ЗАВОЕВАНИИ ЭТОГО ГОРОДА [368]
Во время злосчастного правления императора Андроника Комнина [369] Фессалоника ослабела и дошла до истощения, чему уже давно способствовало плохое управление этого императора во всем государстве. Однако избавитель, великий император Исаак Ангел [370] ; который к счастью для мира через несколько дней после пленения города сменил его на престоле, милостью и волей божьей восстановил Фессалонику за короткое время; быстро и энергично взялся он за то, что было более всего необходимо, и господь помогал ему во всем; но об этом в свое время расскажет другая повесть.
368
Перевод выполнен по изданию: «Eustazio di Fessalonica. La espugnazione di Fessalonica, testo critico... di S. Kyriakidis». Palermo, 1961.
369
Андроник I Комнин правил с 1183 по 1185 г. В последний год его правления Фессалоники были захвачены норманнами.
370
Первый император династии Ангелов правил с 1185 по 1195 г.
Те, кто описывает завоевания городов и в далеком прошлом, и в настоящем, в большинстве случаев используют одни и те же приемы. Конечно, писатель не обязательно прибегает ко всем ему известным средствам, не пользуется он в равной мере и теми методами, которые предназначены для данных двух родов повествования. Однако при повествовании историческом и беспристрастном писатель пространно богословствует; он и о причинах бытия говорит, и обильными риторическими прикрасами свою речь изощряет, и экфразами, и описаниями различных мест свое повествование украшает.
Одним словом, когда писателя глубоко не трогает то, что он пишет, он многое упорядочивает в угоду благозвучию и не отступает от правдоподобия, стремясь при этом, так как он не был свидетелем описываемых событий, впасть в жалостный тон и затронуть им читателя. Так поступает тот, кто описывает исторические события.
Но тот, кто изображает события современные, и на кого несчастье наложило свой отпечаток, тот, конечно, воспользуется всеми указанными средствами, но не перейдет границы. Ему следует только преисполниться сострадания обязательно в соответствии со своими личными склонностями. Если писатель — человек мирской, он даст выход своему горю в любых выражениях, и его никто не осудит. Если же он посвятил себя жизни духовной и замечает, что жалобы и благодарность, возносимые к Создателю, разделяет не то что крепкая стена, а целая пропасть, он воздержится от изображения событий в слишком мрачном свете. Также он не предастся витиевато–шутливым жалобам как бы с целью сделать из воспроизведения чудовищных страданий украшения–побрякушки. Также и другие средства он будет применять умеренно и на свой собственный лад, не прикрашивая невероятные слухи, словно бесталанный летописец, не пользуясь и другим, что заставляет бездаря в его вполне понятном честолюбии поставить на первый план собственную ученость.
2. Покажет ли и меня в подобном свете настоящая повесть, обнаружится в скором времени. Исходным моментом в построении этого сочинения послужит самое несчастье. Ведь было бы невероятным, чтобы кто–нибудь, попав в самую гущу бедствий, не придал им значения с самого начала. Затем повествование обратится к сетованиям, к вескому порицанию и обличению прямого и побочного виновников несчастья и перейдет к понятному, ясному, а местами возвышенному изложению. Один раз оно начнется без прикрас, как бы по–деловому, в другой — более искусно и от времен, которые уместно вспомнить [371] . К последующему оно перейдет связно и в порядке, который не всегда следует оставлять в стороне. Затем оно обязательно даст полную картину завоевания, потому что это и есть главная тема сочинения.
371
В 14-й главе описывается упадок Византии, который наступил после смерти императора Мануила Комнина (1143—1180).
Так как в подобных обстоятельствах бог посылает знамения, которые и здесь появляются совершенно отчетливо, то, конечно, речь пойдет здесь и об этих явлениях. Автор не будет исходить из того, что грехи следует выставлять как причины несчастья, хотя историки разумно считают это своей задачей. Эти причины бегло упоминает нравоучительный очерк в конце сочинения. Ведь его будут читать как раз во время провозглашения начала великого поста. Таким образом, повесть, рожденная страданиями нашего города, кончается церковным поучением.
1. Недавно прошедшее время в большей мере, чем давнее, человеку, чуждому сострадания и далекому от опасности, дало бы основание для такого определения: «время великое, тяжкое, полное невероятных ужасов, проклятое, невыносимое, горчайшее, причина потоков слез». Но тот, кто, как говорится, попал в сети и, подобно нам, запутался в обстоятельствах, тому, видимо, трудно подыскать столь точные названия для несчастий. К тому же пестрая цепь ударов судьбы, грозившая поглотить каждого несчастного в отдельности, и множество различных знамений, отвлекают мысль от этой области. Если же кто–либо в состоянии точно обозначить несчастье, он с полным правом назовет его закатом великого светоча.