Памятники Византийской литературы IX-XV веков

—О гроб, сколь ты велик! —Не удивляйся, друг: Три жителя внутри меня. — Какие же? — Отец и мать и чадо. — Горе горькое! Но кто же эта мать? —Из рода Дук она. — Об Анне говоришь благочестивой? —Так. — А кто отец? —Палеолог по имени. — Увы, я понял: это прах Георгия. Но кто же сын их? —Ах, узнав, заплачешь ты. — Блистали солнцем кудри золотистые? — Блистали, да! —Волною с плеч струилися? — Да, и зефир, играя, их развеивал. — От горя встали дыбом волоса мои. — Но это ведь не все! —Скажи, молю тебя, Каков был взор его? — Как стрелы гибкие. — Разил он в грудь? —Разил он в сердце самое. — Но рана та была не горькой? —Сладкою! — Каков он был лицом? — В глазах росистый блеск, Белее молока, алее роз лицом. — Скажи мне остальное! — Вопрошай, скажу. — На что похожим был поток речей его? — На ливень сладкий, на росу эфирную. — Каков он грудью был? —Железной крепости. — Каков десницей? —Истый правнук древних Дук, Как новый Константин, как Андроник второй. — Достигнул ли он зрелости и мужества? — О, нет; и первый пух не опушал его. — И был героем он еще до зрелых лет? — От львов рожденный — лев и во младенчестве. — Теперь я знаю, кто он! — Говори же, кто? — Благочестивый Андроник из рода Дук. — Ты не ошибся, путник. — Как же умер он? — Он умер от разрыва сердца. — Жаль его! И раньше, чем отец, он опочил в гробу? — Да, раньше, чем отец, чем мать и чем жена. — Мне горько это слышать, но я радуюсь При мысли, что сейчас они — в святом раю. — Пусть и тебе пошлет господь спасение За то, что милый прах ты здесь оплакивал.

ФЕОДОР ПРОДРОМ [430] (XII в.)

НА СОТВОРЕНИЕ МИРА

Если бы, о Аристотель, ты внял Моисееву слову, Верно, тогда бы умом облетая высокое небо, Ты бы признал его твердь созданием силы господней И не посмел бы назвать сотворенное несотворенным.

НА СОТВОРЕНИЕ АДАМА

430

Перевод выполнен по изданию: РУ, t. 133.

Он сын земли, он царь земли, он раб земли: Сын — по природе, быв из праха созданным, Царь — по уставу, как подобье божие, А раб — по приговору за тягчайший грех.

НА СОТВОРЕНИЕ ЕВЫ

Поведай, странник, спит он или бодрствует — Сей муж, который здесь, ребра лишившийся, Лежит, простерт, не ведая, что деется? Взирай, но молча: се господь творит жену.

НА ВЕРОЛОМСТВО ЗМИЯ

Бес, злой порок, жена и древо сладкое Меня из кущ эдемских изгоняют прочь; Бог, свет любви, жена и древо крестное Меня к эдемским кущам допускают вновь.

ВИЗАНТИЙСКАЯ ЛИТЕРАТУРА XIII–XV вв.

Хронологически историю византийской литературы XIII—XV вв. можно разделить на два периода. Первый — с 1204 по 1261 г., с взятия Константинополя латинянами в апреле 1204 г. и образования на территории Византийской империи семи самостоятельных государств — четырех латинских и трех греческих. Второй период с 1261 по 1453 г., с момента восстановления Византийской империи Михаилом VIII Палеологом до падения империи — взятия Константинополя турками–османами. За эти два с половиной века византийская литература выдвинула немало прославившихся художников, мастеров слова, произведения которых, получив известность и в империи и за ее пределами, усиленно читались и переписывались не только их современниками, но и последующими поколениями.

В византийской культуре этого периода, особенно в XIV и первой половине XV в., усиливаются гуманистические тенденции, которые привели в конце концов к предвозрожденческому движению. Первым признаком этого движения в литературе было пробуждение глубочайшего интереса к античности, стремление возродить классическую литературу древней Греции и Рима как литературу общечеловеческую. Второй признак был следствием первого: для христианина, увлеченного идеалом монашеской жизни и аскетизмом, языческая литература открыла другие, оставленные им в пренебрежении, не менее притягательные стороны земной жизни. Поэтому при ознакомлении с языческими произведениями (а внимание к ним с XIII в. необычайно усиливается даже по сравнению с Македонским и Комниновским возрождениями) у византийцев возникал живой интерес к человеку и к окружающей его действительности. Неизбежным следствием этого было преклонение перед человеком, перед силой его разума, а отсюда — новый взгляд на окружавшую человека природу, как бы вновь открывающуюся ее красоту. Именно повышенный интерес к природе, к человеку в его земной жизни отличает многие художественные произведения византийцев XIII–XV вв. от литературы предшествующих столетий.

Третий признак предвозрожденческого движения — появление культурных деятелей с широчайшим кругом интересов: многие из них представляли собой одновременно и ученого–естествоиспытателя, и философа, и поэта, и даже художника. Это были люди энциклопедических знаний, или, как их тогда в Византии называли, полигисторы. При тесном соприкосновении восточных культурных деятелей с западными общее направление литературного процесса XIII–XV вв. привело к культуре эпохи Возрождения в цивилизованных странах западной Европы, прежде всего в Италии, а потом и в других государствах, оказавшихся вне сферы воздействия турецких и монгольских завоевателей.

Территориально византийская литература интересующего нас периода развивалась в следующих областях: до 1261 г. — в трех греческих государствах: в Никейской империи (северо–западная часть Малой Азии с главным городом Никеей), в Трапезундской империи (северо–восточная часть Малой Азии, по южному побережью Черного моря, на границе с Грузией) и в Эпирском деспотате (северная Греция). В остальной части бывшей Византийской империи, в самой ее сердцевине — Константинополе, а также в Спарте, называемой теперь Мистрой, на прибрежных островах Греции и в средней Греции со столицей в Афинах утвердились так называемые латинские владения франков, венецианцев, позднее генуэзцев.

Трапензундская империя, отделенная от Никейской турецким владением Румского, или Иконийского султаната, была довольно обособленным государством, почти не связанным с греческими государствами, но зато имела гораздо больше точек соприкосновения с соседней Грузией и с турецкими владениями. История этой империи еще недостаточно изучена вследствие незначительного количества дошедших до нас сведений об ее истории и культуре. Трапезундская империя существовала до 1461 г., она надолго пережила Никейскую империю, Эпирский деспотат и даже восстановленную в 1261 г. Византийскую империю.

Эпирский деспотат держался в своих первоначальных границах лишь до 1223 г. В 1223 г. Феодор Ангел увеличил его территорию за счет покоренного Солунского (Фессалоникского) королевства, бывшего до того в руках франков. Новое государство, Эпирско–Фессалоникское, простиравшееся от Адриатического моря до Эгейского и соперничавшее с Никейской империей, просуществовало лишь до 1230 г., пока Феодор Ангел не попал в плен к болгарскому царю Асеню II и не был ослеплен. В 1246 г. Солунь была присоединена к Никейской империи, влившейся в 1261 г. в состав восстановленной Византийской империи.

Художественные произведения, возникавшие и в разрозненных греческих государствах, и в восстановленной Византийской империи, образуют две глубоко различные по характеру группы: одну составляют произведения, которые появлялись в среде образованных людей и читались ими. Другие произведения создавались в народной среде, были близки, доступны и понятны простому народу. Эти две литературы не всегда были противоположны по своей тематике, идейному содержанию, но они всегда различались по языку. Произведения народной литературы писались на живом, разговорном языке, сильно отличавшемся от литературного языка, который уже тогда воспринимался как искусственный. Литературным же языком того времени был язык классических авторов. Увлечение образованных слоев империи древнегреческим языком сочеталось с повышением интереса к античной истории, культуре, литературе. Это выражалось в усиленном чтении античных, авторов, в составлении к ним комментариев, в переводе латинских авторов на греческий язык и греческих на латинский. Многие писатели старались подражать стилю древнегреческих авторов: например, Геродоту и Фукидиду подражал Лаоник Халкокондил в своей «Истории», его современник Критовул — Фукидиду.

Причина повышенного по сравнению с прежними веками интереса к античности заключалась в первый период (1204— 1261 гг.) в стремлении греков духовно противопоставить себя латинским завоевателям. Во второй период (1261–1453 гг.) духовное тяготение к далекому прошлому Греции выражалось в восстановлении Византийской империи в границах древнего эллинского государства. Теперь Византия была заселена только греками (напомним, что в IV–XII вв. этнический состав Византийской империи был весьма пестрым), отсюда — усиление эллинских тенденций и настроений. Реакция против латинского завоевания привела к тому, что византийцы стали чувствовать себя настоящими греками; они уже называли себя не «ромеями», а эллинами. Так, Никифор Влеммид (XIII в.) в автобиографии пишет об «эллинском владычестве» [431] . Никейский император Иоанн III Ватац (1222–1254 гг.) с гордостью говорит о своем эллинском происхождении [432] , а его преемник Феодор II Ласкарис (1254–1258 гг.) считает свою империю эллинской землей [433] . Увлечение древним эллинством доходило до того, что один из видных культурных деятелей XV в., Георгий Гемист, заменил свое обычное в то время греческое имя Гемист (от среднегреческого «наполняю») на более эллинское Плифон с тем же значением (древнегреческое ).

431

«Nicephori Blemmydae Curriculum vitae et carmina, ed. A. Heisenberg», Lipsiae, 1896, S. 63.

432

«Echos d’Orient». Palis, XXIX, 1930 (цит. по кн.: J. Verpeaux. Nic'ephore Choumnos, homme d’'etat et humaniste byzantin. Paris, 1939, p. 178).

433

J. B. Papadopoulos. Th'eodore II Lascaris, empereur de Nic'ee. Paris, 1908, p. 84; N. Festa. Theodoris Ducae Lascaris epistulae CCX VII. Florence, 1898 (цит. по указ. соч. Ж. Верпо, стр. 178).