Памятное лето Сережки Зотова

Сергей знал, что бригадир назначил его на сенокос копнильщиком. Но Манефа Семеновна не пустила: она не велела выходить даже из дому и без нее на стук не открывать. А сама спозаранку сварила в ведерном чугуне картошку и понесла на пристанционный базарчик. Сергею надоело одному сидеть в комнате, да и духота донимала. Он с утра переселился в погребушку и решил заняться изготовлением лесок, которые всегда летом нужны в большом количестве. Но разве все это объяснишь учителю?

Время шло, Павел Иванович ждал ответа.

Набравшись храбрости, Сергей сказал уныло:

– Я приболел малость.

– Вот я и пришел навестить. А что у тебя болит? Опять голова?

– Голова и потом - озноб. Но это вчера вечером, - торопливо поправился Сергей, - а сегодня получше стало.

– Да, сейчас ты выглядишь неплохо, - согласился Павел Иванович.
– Но я думаю, все-таки тебе нужно побывать у врача.

– Можно сходить, - неуверенно согласился Сергей.
– Только мне уже полегчало. Вот если снова заболит - пойду.

– А что это у тебя за приспособление?
– поинтересовался Павел Иванович, указывая на швейную машину.
– Какой-то шнур привязан к машине.

– Это... это леска.

– И зачем же ты привязал ее?

– Так я... не леску привязал, а нитки. Я из ниток леску свиваю. Кручу машину, она и свивает. Вон уже сколько я их заготовил.

Сергей показал на пучок аккуратно сложенных лесок. Павел Иванович взял одну в руки.

– А хорошо получается. И, кажется, прочные.
– Павел Иванович с силой потянул.
– Смотри ты, какая крепкая, не порвешь. Можно крупную рыбу вытащить.

– О, любого сазана выдержит!
– оживился Сергей.

– Кто же тебя надоумил машинку приспособить?

– Никто. Сам придумал.

– Молодец, - чистосердечно похвалил Павел Иванович, - ты прямо изобретатель.

Сергей промолчал, а Павел Иванович внимательно осмотрел приспособление Зотова.

– Да, все как следует быть. Вот только жаль, что один дома сидишь. Наши-то ребята сейчас все вместе в колхозе работают, - сказал он.
– Ну ничего, это дело поправимое. Не вечно же будешь болеть. Тебя на какую работу назначили?

– Копнильщиком.

– Работа хорошая, и по твоим силам. Но, может быть, пока тебе временно лучше пристроиться где-нибудь здесь, в поселке.

– А где в поселке? Тут и делать сейчас нечего.

– Почему? Работы везде много. Вон Таня Ломова дежурит в правлении колхоза, а она просится на сенокос или на прополку. Можно тебя вместо нее. Как ты на это смотришь?

Нет, это предложение Сергею не нравилось. Остаться в поселке - значит не миновать ходить к старцу Никону.

– А мне нельзя дежурить в правлении.

– Почему?
– удивился Павел Иванович.

– У Тани Ломовой бабушка колхозница и мама там работает. А мы не в колхозе.

– Верно, - согласился Павел Иванович.
– Я об этом не подумал.

– Мне бы тоже лучше в поле...

Учитель немного помолчал.

– А знаешь что, Сережа, я собираюсь ехать в бригаду, могу и тебя прихватить. И давай с тобой в паре работать.

– С вами в паре?
– переспросил Сергей, не веря своим ушам.

– Да.

Глаза мальчика загорелись. Интересно, кто из мальчишек не обрадовался бы такому?

– А что станем делать, Павел Иванович?
– спросил он.

– Мы, брат, будем с тобой косить. Лобогрейкой. Сначала сено, а хлеб поспеет - за хлеб возьмемся. Вот договорюсь с Антониной Петровной, и можно двигаться. В школе меня отпускают. Ну, что скажешь? Согласен?

Ну как же Сергею на такое не согласиться? Даже со всем своим удовольствием! Вот только Манефа Семеновна...

– А почему не согласен? Я согласен.

От Павла Ивановича не скрылась нерешительность в голосе ученика.

– Как думаешь, бабушка не будет возражать?

И опять по лицу Сергея пробежала тень.

– Не будет, - сказал он неуверенно, но тут же торопливо добавил: Нет, не будет.

Когда Павел Иванович ушел, Сергей уселся на пороге погребушки. К чему теперь прятаться? Все решилось. Очень даже хорошо, больше не надо мотаться из стороны в сторону. Он поедет на сенокос, и конец. Теперь, пожалуй, Манефа Семеновна вмешиваться не станет. Рассердится она - это уж конечно, но против Павла Ивановича не пойдет.

А все же нехорошо на душе у Сергея, запутался, совсем изоврался за последние дни. Будь жив отец - не похвалил бы. От него Сергей не раз слышал, что ложь - большой порок, а со лгуном не только разговаривать встречаться неприятно. И Манефа Семеновна говорит, что ложь - самый большой грех и что за него человек рано или поздно будет строго наказан.

А Павел Иванович, видно, и вправду очень хороший и обходительный человек. С ним и работать будет приятно.

Вдруг Сергея огорошила мысль: как же оно так, Манефа Семеновна за обман пугает наказанием, а сама-то?.. Ведь это она заставила его обманывать Павла Ивановича, и Семибратову, и ребят... Как же это понять?..

Когда Павел Иванович поздним вечером пришел в правление колхоза, кроме Семибратовой, там уже не было никого.

Увидев учителя, Антонина Петровна закрыла блокнот, из которого что-то старательно переписывала на чистый лист бумаги, отложила в сторону карандаш и, поднявшись со стула, протянула ему загорелую, твердую руку.

– Ну к ребята у вас! Сегодня я весь день пробыла в поле. Как-то на душе спокойнее стало - вижу, поля ожили, вроде надежды прибавилось, что с работами справимся. Эх, война, война...
– Она махнула рукой, надолго замолчала, задумалась. А потом резко наклонилась через стол к Павлу Ивановичу и почти шепотом заговорила: - Ведь они же детишки, им же отдыхать после ученья нужно, купаться, рыбачить, сил набираться, а тут... Вот всей своей душой понимаю - не надо бы этого допускать, жалко ребятишек, а что еще можно придумать, Павел Иванович? Травы стоят до пояса, косить, косить нужно, время упускать нельзя, а оно не ждет, торопится. Тут еще сорняки душат. Хлеба-то нынче какие буйные! Спасать надо, сорняки выпалывать. А рук рабочих нехватка. И взять негде. Хоть в землю заройся!

Семибратова снова замолчала.

– Сегодня я заезжала на просо, взрослых там мало, полют, можно сказать, одни ребятишки, в третьем они, в четвертом учатся. Малыши, а не отстают от взрослых. А работа проклятая, осот растет, колючка, молочай, у привычного человека и то ладонь распухает. Я полдня с ними траву дергала. Ну хотя бы один захныкал, работают - спин не разгибают. А главное - их никто не понукает. Сами! Даже есть которые поют. Верите? А руки-то все уже в занозах. Да, детишки не хуже нас все понимают.