Памятные встречи

Так вот откуда пульсировавшее облачко! Заботливая мать рыла нору и выбрасывала наружу сухую землю, пылила. Но самое интересное, что она избрала местом для жилища колонию песчанок. О подобном вряд ли кто слышал! Впрочем, чего тут удивительного? В почве, изрешеченной ходами, так легко было рыть логово.

Почему же здесь живут песчанки, как они удержались рядом с хищником? Вблизи нет других колоний, куда бы зверьки могли быстро переселиться. Значит, волчица с выводком жила вместе со своей исконной добычей. Но кто этому поверит! Хотя почему? В гнездах орлов селятся мелкие певчие птицы, полярная сова устраивает гнездо рядом с выводком гусей и т. д. Хищнику незачем истреблять зверьков возле своего жилища, охотиться полагается вдали от логова. К тому же зоркие песчанки, когда волк спал в своем логове, наверное, не раз оповещали своего опасного квартиранта о приближении тех, от кого можно ожидать неприятности. И все же жилище волка среди нор песчанок необычно. Перевидав великое множество колоний этого грызуна, я встретил такое впервые. Необязательно звери должны жить по определенному шаблону. Среди них могут оказаться «изобретатели» новых норм поведения.

Доверчивая

Рано утром я и Николай бодро вышагиваем по похожим друг на друга барханам глухой пустыни Сарыишикотрау. На небе ни облачка, ярко светит солнце. Вскоре исчез из вида бивак. Поглядывая то на компас, то на солнце, мы направляемся сперва на запад и неожиданно натыкаемся на едва заметную, почти занесенную песками дорогу. Она приводит нас к колодцу. Возле него — давние следы человека.

В стенках колодца в щелях между бетонными плитами воробьи ухитрились устроить свои гнезда. Сейчас голосистые птенчики орут во всю глотку, требуя пищи, а колодец, как резонирующая труба, усиливает звуки этого своеобразного концерта.

Бредем дальше. Вокруг все та же равнина, редкий саксаул, барханы. И вдруг впереди легкое облачко и стадо галопирующих животных. Склонив книзу горбоносые головы, деловито, размеренными скачками мимо промчались сайгаки, пересекли наш путь и скрылись. Забираемся на вершины барханов, осматриваем в бинокль местность. Вокруг опять все те же однообразные барханы да понижения между ними.

Иногда на пути — глубокие чашеобразные выдувы песка, подобные кратеру вулкана. На их склонах обнажаются погребенные такыры: под толстым слоем белой глины такыра виден песок и ниже его опять слой глины. На дне одного большого котлована я замечаю округлый черный камень. Он поблескивает светлыми включениями, тяжел, необычен. Откуда здесь, на громадном пространстве пустыни, где один песок да светлая глина, такой камень? Не метеорит ли? Возьмем с собою!

На такырах, когда они были еще влажными, оставили следы джейраны, сайгаки и одичавшие лошади. Кое-где видны отпечатки волчьих и лисьих лап. Теперь, когда такыры высохли и отвердели, следы сохранятся долго, до самых осенних дождей, если только они будут.

Пора возвращаться обратно. Примерно я знаю направление. Но достаточно нам, даже пользуясь компасом, хотя бы немного отклониться в сторону, чтобы миновать бивак, его не заметив. Придется воспользоваться помощью собаки.

— Кирюша! — говорю я своему четвероногому другу. — Пойдем домой, на место!

Собака должна понять команду, не зря я потратил время на ее обучение. Она глядит на меня внимательно и долго, слегка склонив набок голову, потом оглядывается во все стороны, как бы что-то припоминая, и наконец идет вперед. Поведение ее настолько выразительно, что мы не удержались от смеха.

Теперь, повторяя изредка команду, я всем своим видом показываю, что иду только за собакой. Но наш пес берет путь заметно правее, чем я полагал. Ну что же! Доверимся ему. У него внутренний компас работает во много раз лучше, чем у нас. Идем долго. Наконец с бархана видим бугор, возле которого расположены наша палатка и машина. Молодец, Кирюшка! Вывел нас к «дому».

Николай ушел немного вперед от меня. Издали я вижу, как он подходит к машине и вдруг бежит от нее в сторону, размахивая руками, описывает полукруг и скрывается за холмом. Я спешу к биваку, встревожен, наверное, что-то там произошло, надо узнать, в чем дело!

Ольга рассказывает:

— К машине подошла лиса. Худенькая, не вылиняла как следует, на боках старая шерсть клочьями, торчат сосцы. Видимо, кормит лисят. Встала в пяти шагах и смотрит на меня. Я с нею разговаривать стала. Она смотрит в глаза, будто слушает, пытается понять. Хотела ближе подойти с кусочком хлеба. Не подпустила. Я к ней на шаг, она от меня несколько шагов назад. Тут и Николай подошел, бросился за нею…

— Зачем ты, — говорю я Николаю, — погнался за лисицей! Быть может, она пить хотела. Да и вообще, лучше бы попытаться сфотографировать ее.

— Не сообразил, — оправдывается он, — да уж очень оригинально было погоняться за лисой.

По всей вероятности, доверчивость лисы объяснялась безлюдием местности. С человеком она попросту не была знакома.

В пустынях Казахстана много лисиц, и, путешествуя, нередко видишь грациозную фигурку с большим хвостом. Национальный зимний головной убор казахов всегда делается на лисьем меху. Многие географические названия связаны с этим животным. Запечатлелась в памяти одна короткая встреча с лисицей.

День закончился, и тугаи погрузились в полумрак. Я медленно возвращался по лесной тропинке на кордон. Кругом царила тишина. Лишь изредка доносились голоса лесных обитателей. И вдруг совсем рядом раздался пронзительный крик фазана, громкое хлопанье его крыльев. От неожиданности я вздрогнул. Красавец петух сел на сук большого тополя, тотчас же вытянул книзу голову и, глядя на кого-то, находящегося на земле, будто негодуя, закричал снова. В небе кружились, тихо опускаясь вниз, несколько перьев.

«На кого это фазан раскричался?» — подумал я. И тут же увидел лисицу. Худая, с каким-то уж очень большим хвостом и облезлыми боками, она смотрела злыми немигающими глазами на птицу и, наверное, досадовала на промах. Ни птица, ни хищный зверь не видели меня, так сильно были поглощены друг другом.

Громкие крики фазана продолжались недолго. Вскоре оба, зверь и птица, заметили меня. Лисица метнулась быстрой тенью и скрылась, даже не шелохнув травою. Фазан, громко хлопая крыльями, поднялся в воздух и помчался через весь тугай.

Картина была изумительной, хотя и короткой, и я, как всегда в подобных случаях, горько пожалел, что со мною в это время не было фотоаппарата.

Одно случайное наблюдение за лисицей повергло меня в смятение.

…Солнце зашло за гору, на наш бивак легла тень, и сразу стало прохладно. Сказывалась высота в две тысячи метров. С вожделением мы поглядывали на противоположный, освещенный солнечными лучами, склон. Он казался таким приветливым и теплым. Но вскоре и на него стала наползать тень. И тогда Ольга тихо прошептала:

— Смотрите, смотрите! Внизу у большого куста лисица и еще кто-то серый!

Действительно, по дну ущелья неторопливо пробиралась лисица. Хвост ее, большой и пушистый, был вытянут стрункой в одну линию с туловищем. А впереди, в полуметре от нее (ну кто может этому поверить!), слегка сутулясь и опустив книзу голову, семенил толстенький барсук.

Оба животных скрылись за кустом шиповника, но через несколько секунд их силуэты снова мелькнули в просвете между растениями. Прошел еще десяток секунд, и спокойное и неторопливое шествие двух зверей мы увидели в другом месте. Дальше густые заросли скрыли от нас неожиданное видение.