Панацея

– Значит, это все-таки не мнительность.

– Думаю, я просто перенервничала в тот день, – морщусь я. – Врачи решили проверить все ли в порядке с сердцем. Я их понимаю. Все-таки есть впечатлительные люди. Откуда знать, вдруг я все выдумываю.

– Уж ты то не выдумываешь, Эден, – серьезно говорит отец, всматриваясь в мое лицо. – И это меня пугает.

– Все будет хорошо.

Мы молчим. Сердце наконец успокаивается, и я облегченно выдыхаю. Отец гладит мои волосы. Более приятного момента я и вспомнить не могу. Потому поднимаюсь и обнимаю отца. И не сомневаюсь ни на миг – его мне бояться точно не стоит.

Глава 2.

Портрет Чарльза Моргана висит в самом центре холла. На том месте, где чудесным образом встречаются две лестницы с нижнего зала. Портрет – единственная вещь в поместье, которую я вспомнила, еще будучи в больнице. Краски темных тонов, но разных оттенков сливались в острые черты лица моего предка. Этот надменный взгляд, прямая осанка и легкая ухмылка на губах выдавали в нем благородного англичанина – человека, который не остановится ни перед чем ради своей цели.

И, черт возьми, как же пугает его сходство с Николасом.

– Эден, – зовет Картер, но я не сразу оборачиваюсь. – Как ты?

– Все хорошо.

– Будь все хорошо, отец бы не стал звонить в Бостонскую клинику.

– Зачем?

– Думаю, похлопотать, чтобы тебя как следует обследовали, – пожимает плечами брат. – С сердцем шутки плохи.

С разбитым сердцем шутки плохи, Эден. А у тебя оно на грани.

Меня передергивает.

– Знаешь, порой это оказывается психологическим блоком. Он формируется от банального испуга.

– Хватит заумных фактов из медицины, – закатывает глаза Картер. – Ты так и не сказала, что в итоге произошло.

Мы с Джексоном не обговаривали детали! Всего лишь общие моменты. Откуда мне знать, что он рассказал отцу? И что будет, если версии событий разойдутся…

– Я чуть не попала под машину, – медленно начинаю я, внимательно наблюдая за братом. – Переходила дорогу, уже мигал зелёный и какой-то водитель спешил. Да, он просто не увидел меня, я не успела среагировать. В общем-то, я упала. Остался небольшой синяк, сотрясение и шок. Вся жизнь пролетела перед глазами.

Картер молча сверлит меня взглядом. Пальцы то сжимают, то разжимают кулаки, для пущей убедительности, я морщусь и тру виски.

– Непривычно видеть тебя такой ранимой, – тихо говорит Картер. – Только я видел тот синяк. И если ты считаешь его небольшим, то что, по-твоему, большой, а?

– Ладно, парочка больших синяков на животе, – глубоко вздыхаю я. – Но от этого люди не умирают.

– Эден! Картер! Спускайтесь. Эверетт с семьёй уже тут.

Голос Рэя спасает меня. Как бы ни был хорошо настроен ко мне Картер, его взгляд насторожен. Кто знает, куда завел бы наш разговор.

– Идём, – зову я Картера, спускаясь на пару ступенек вниз.

– Мне нужно будет ещё обсудить с тобой кое-что, – мое сердце пропускает стук. – Позже.

Я киваю. Черт бы побрал мою тревожность! Трясусь, словно кленовый лист, от каждого слова родного брата. Он мне не враг.

Никто в семье мне не враг. Если бы было иначе, я давно была бы мертва. Точка.

У входа в гостиную улавливаю запах еды и останавливаюсь, когда желудок издает протяжный вой. Картер нагоняет меня и кладет руку на плечо. Дрожь проносится по коже, словно очередной разряд от Холтера.

– При падении от удара машины, начинающей движение, остаются совершенно другие синяки, Эден, – шепчет Картер, а затем с легкостью направляет меня в гостиную, где нас встречает семья.

Я открываю рот чтобы возразить, но тут же его закрываю. Картер издевается надо мной! Естественно, я не могу показать насколько возмущена его поведением при всей семье, и брат пользуется этим сполна. Он улыбается дяде Эверетту, его жене и нашей кузине, садится за стол. Пытаюсь следовать его примеру как можно скорее, но взгляд Джексона так пронзителен, что мне становится еще больше не по себе. Я занимаю место рядом и киваю ему в знак того, что все в порядке.

– Мне показалось или у вас с Картером что-то произошло? – шепчет мне Джексон, пока нам приносят горячее.

– Он подозревает.

– Черт, Эден, прошло всего пару часов.

– Не паникуй. Я с ним поговорю.

– Вот это меня и пугает, – шипит Джексон и отворачивается от меня.

Наша кузина с интересом наблюдает за нами и мне приходится снова выдавить ей улыбку. В ответ на это, Рейчел – ух ты, я вспомнила ее имя – лишь ухмыляется, переводя взгляд на Рея, спорящего с отцом.

Я пихаю Джексона локтем и шепчу:

– Рейчел меня недолюбливает?

– Спроси у нее сама, – отмахивается брат, снова отворачиваясь от меня.

Круто. Я прям адаптируюсь на глазах, благодаря поддержке любимого брата! Как только горячее подано, разговоры стихают. Ловлю на себе высокомерный взгляд Эверетта и его жены, но лишь мило улыбаюсь им и пытаюсь поддерживать общую беседу.

Леди Памела Морган, наша дражайшая бабушка, заявляется на ужин к его окончанию. Эффектность – вот, что характеризует таких роковых женщин как она. Не сговариваясь, все встают из-за стола при ее появлении. Темные ткани платья увиваются за ней, словно призраки. Я бы не удивилась, увидев их в старинной атмосфере дома.

Бабушка высоко держит голову. Ее осанка безупречна. Ни один волосок не выступает из ее строгой прически. Она выглядит настолько властной, что сама королева Англии склонила бы перед ней голову.

Все замерли в ожидании. Рейчел выпрямилась и, кажется, черты ее лица сгладились в ангельском повиновении. Отец и Эверетт почтительно наблюдают за каждым движением. Бабушка лишь обводит взглядом столовую, останавливая свой взор на каждом из нас. Как только наши с ней взгляды встречаются, я чувствую, как по коже бегут мурашки. Ее лицо озаряет улыбка, такая же снисходительная и искусственная, как забота Джексона обо мне.

– Прошу прощение за опоздание, – стоит ли говорить, что ей ничуть не жаль? – Я рада видеть всех вас. Надеюсь, неделя прошла благополучно для каждого.

– Да, бабушка, – почтительно улыбается Рейчел и ее белоснежные зубы сверкают не меньше, чем бриллианты в серёжках леди Памелы. – Наш благотворительный фонд готовит одно из крупнейших мероприятий года. Оно пройдет на будущей неделе, в воскресенье. Я была бы рада, если бы все присутствующие поучаствовали в нем.

– Замечательно, – кивает бабушка, присаживаясь на одно из антикварных кресел у камина. – Какую сумму фонд намеривается собрать в этот раз?