Панцирь

Ятиму повезло: он растерялся, взмахнул рукой и таким образом заблокировал атаку. Бритоголовый вбил клинок в наруч и пнул полукровку так, что тот отлетел метра на четыре, да там и остался лежать.

Судя по крови, стекающей с короткого лезвия, пробил он Ятиму вместе с наручем и руку.

Нехорошо.

Унгур, сдавленный щитами, рассмеялся. Должно быть Семипалого и ждал. Теперь главарь Когтей выглядел уверенным в себе. Я не чатур, но мозгов понять, что дела складывались не так уж и хорошо, хватило.

Семипалый сорвал тлеющий рукав и штанину. Эхо удивления кольнуло разум: под кусками одежды пульсировали корневые модули. Активированные квази-мышцы раздражали шуршанием.

Бритоголовый угрожающе двинулся на меня.

— Ой-ей, — вскрикнула Желчь. — Надо забирать. Тебе полжизни на эти штуки амтанов потрошить.

Семя жадности проросло в шаблоне болезненными нитями.

Интересно, много в нём боевых модулей?

Прицелился. Отстрелял весь барабан. Пули рикошетили от головы и груди. Последние две смялись, застряли в коже.

Бесполезно.

Ни одной серьезной раны — только царапины.

— Что с ним? — крикнул вопрос Кряжу, отступая.

— Хитин под кожей, — пояснил оракул. — Защитные вставки.

Неуверенно вытащил из ножен меч.

И что с умником делать?

Семипалый добрался до меня и начал танец с пинка. Я ушёл в сторону. Чудовищный удар, разогнанный модулем, — еще и в максимальную амплитуду.

Противник быстрый.

Я ответил выпадом с боку, целясь в голову. Череп не пробил. Будто острие по железке скользнуло. На коже врага только царапина.

Семипалый взорвался серией атак. Бил лезвием, локтями и коленями. Я уворачивался. Меч под удары не подставлял: уверен, сразу из руки вылетит.

Я испытывал подкожную броню на прочность в разных местах. Каждая контратака с моей стороны — риск, но я все равно пытался. Грудину и бедро проверил уколами, бицепс рубящим — эти места также усилены изнутри. Ему в этом плане проще. Он защищал лицо, глаза. Конечности, обтянутые корнями модулей, своевременно отводил — модули не получалось достать. Это всё, о чем беспокоился: на два его движения мне приходилось делать три или четыре. И штрековый отброс постепенно забирал всю инициативу себе.

А потом Семипалый подловил и зацепил ударом ноги по голени. Лишь вскользь, кость не повредил, но моды взвыли, отгоняя боль. Равновесие я потерял, покачнулся, и следующим движением враг попытался закончить стычку. Успел перехватить руку — острие замерло в десяти сантиметрах от носа. Меч пришлось выпустить и тот зазвенел, ударившись о брусчатку.

Мощь дикая. Двумя руками я с трудом удерживал одну. Модуль еще и издавал какие-то животные звуки: смесь рычания и стрёкота. Я смотрел на разбухшие шевелящиеся ленты белого цвета, и чувствовал, как по вискам тёк пот.

Семипалый вдобавок еще бил свободной рукой, обрабатывая голову. Удары слабые, но я не расслаблялся: скручивался, подставлял плечо, руки, оставался в движении.

Кряж поддержал, запустив два тонких серебристых шипа в Семипалого.

Первым конструктом промазал, второй повредил мышечный корень на ноге, перерезав его в середине.

Жалко, конечно, но сам я справлялся плохо. Помощь была необходима.

Щиты ослабели и Унгур получил свободу. Он тут же выстрелил в Кряжа. Пуля базаргана ударила в кирасу — пробить не смогла.

Оракул быстро восстановил концентрацию и щиты, поэтому вторая и третья пули начали свой рикошетный танец. Одна из них и ранила Унгура в ногу. Он завалился на щит впереди, да так и остался лежать, стиснув зубы от боли.

В момент, когда я услышал треск собственных мышцы, а в голове пустота звенела, Желчь пришла на подмогу:

— Тан, белизна!

Сработала память тела, пронесенная через обнуление. Я развернул левую руку модулем к Семипалому и закрыл глаза. Вспышку увидел даже сквозь закрытые веки. Хтоны в боку щелкали, опустели один за другим. Слабость затопила тело, но я не терял контроль. Давление ослабло, враг натурально зарычал.

Глянул.

Семипалый щурился, правый глаз ему выжгло — сплошь кровяной сгусток.

Ничего себе.

Рванул из футляра на наруче нож и, пока клинок не воткнулся мне в лицо, дважды засадил оружие врагу в промежность. Само собой, там никакой защиты не было. Так смачно получилось, со всей силой, по рукоять: первый раз, пробивая хозяйство насквозь, второй, цепляя артерию.

Семипалый издал странный звук и наоборот усилил давление. Скинув нож, я успел подставить под острие ладонь; после надавил от себя. Семипалый пробил плоть и порезал кожу на лице, прямо у глаза. Дальше продвинуться не мог. Стискивал зубы, рвал жилы.

Я смотрел на это с безразличием; моды казалось заморозили меня всего.

Уверен, нанес значительные повреждения. Оставалось ждать.

— Что железножопый, не ожидал такого? — насмехалась Желчь. — Модулей до ушей наставил, думал любого заберёшь? Нас так просто не сглодать, подавишься шутова блевотина, зубы обломаешь, урод шанкарский. Пыль. Мошенник. Шут.

Ее хриплый голос умудрился звенеть от возбуждения. Я бы радовался, если бы моды временно не выжгли всё внутри.

Так мы и провели следующие десять секунд. Он из последних сил давил, пытаясь достать — я сопротивлялся, оттягивая руку к нему. А Желчь кричала оскорбления.

Весело.

Боли от поврежденной руки и сорванных мышц не чувствовал. Быть эффективным мне ничего не мешало, а вот Семипалый ослабел. Он бросил взгляд вниз. Там всё в крови, остатки штанов пропитались, кожа вся в красном, под ногами здоровенная лужа. В итоге Семипалый свалился на колени: не осталось сил. Я еще подождал секунды четыре, придерживая клинок в стороне, ощущая как уходит сила встречного движения. Затем подобрал нож и вбил гулю в глазницу; на всякий случай провернул.

Мало ли что.

Он упал.

Отдышавшись, я перевернул тело лицом вверх. Аккуратно снял модуль с предплечья, вырвал нож и вдел в ножны, затем занялся Унгуром.

Ятим уже к тому времени поднялся на ноги. Осторожно баюкал раненную руку. Выглядел виноватым.

— Ты, Ятим, тупица, — сказал я с безразличием в голосе, размазывая одноцветный ихор с двух сторон продырявленной ладони.

— Знаю, Не-Дядя, — состроил грустное выражение лица и виновато опустил голову.