Панцирь

Теперь Бо и Карс рассекали по Иззе хмурые, озлобленные, задумчивые. Дергались попусту — и раздражались на любую шутку, чуть ли не шипели на смешки. «Как в такой ситуации мо-ожно шу-утить?» — спрашивала Бо. Просто молодежная классика. А вот как-то можно, правда общее настроение и тон шуток изменились, стали упадническими, бесконечно черными.

Ятим воспринимал наше положение лучше. Он был и моложе, и в целом я вытащил его из такой ситуации, что даже если все вокруг поумирают, то ученик встретит происходящее с пониманием. Пока его обратно на цепь не посадят, Ятим оставался в плюсе.

У Батара, действительно, оказался талант в борьбе; сошлись с ним в спаррингах, по-спортивному, без опасных приёмов. Он победил в трёх столкновениях из восьми.

Очень серьезный результат.

Я так ему и сказал.

— Что же тут впечатляющего? — спрашивал он. — Пару раз выиграл у того, кто себя не помнит.

— Это я прекрасно помню. А практиковал больше времени, чем ты жил.

Эти слова ему понравились. С другой стороны, а кому бы не понравились?

Быт усложнился. У Таса были запасы, но, к удивлению, промысловики готовили плохо. Чаще всего ели перепеченную похлебку из грибплоти — и пережаренные до состояния резины — грибнеиглы. Единственный кто не пережаривал и не портил ингредиенты — Батар, который объяснил это тем, что вырос в большой семье и готовить приходилось постоянно.

Свободного времени было море: я тратил его на тренировки. Особенное внимание уделил двум вещам: быстрому извлечению револьвера и его перезарядке. Это было важно уметь делать ловко, не разглядывая, как загипнотизированный хат, каморы барабана. Я заучивал форму патрона, ощущение материала на пальцах, вес. Тренировался и сидя, и лежа, и стоя — из любой позиции. На меня странно поглядывали, но я не обращал внимание. Достаточно было спросить, зачем это делал, тогда бы ответил. Но никто не спрашивал, а значит — все и так очевидно.

В какой-то момент Бо подсела ко мне за стол и начала посвящать в язык сборцев — поскольку торговый она сама знала не в совершенстве, а в голове ее был сумбур, информацию передать хоть сколько-то структурировано не удавалось. Но похоже и не преследовала цель обучить, просто убивала время. Тем не менее из ее сбивчивых рассказов я запомнил следующие слова: marer — мать, kita — пожалуйста, sog — помоги, ego — я, bew’ego — дословно “я называюсь, verdun — промысловик. Fubo — новобранец, sangre — кровь, jefi — быстрее, eb — делай, dat — девушка, а dot — база. Она еще много чего называла, потратив на меня несколько часов — но я, на самом деле, не слушал. Слова, просочившиеся в шаблон, сделали это скорее вопреки моей воле.

Бо и Карс часто о чём-то разговаривали, еще и жадно так, перебивая друг друга. Судя по тупым лицам о какой-то ерунде. Ситуация для остальных, сводящая с ума. Мне повезло: я хотя бы язык не знал. В итоге молодняк без конца бубнил свою мелочную чушь, я молча вытаскивал револьверы, бряцал ими, патронами звенел, хрустел кобурой. Немудрено что в какой-то момент, Кряж просто ушёл наверх и больше у нас не появлялся, Востр решил проблему алкоголем. Достал из кладовки пару бутылей ска’ва и хорошо напился.

Вообще после ранения Востр немного сдал. Вся его доброжелательность кончилась. Судя по выражению опухшего лица — боль он чувствовал постоянно. Дне на втором, Бо немного поговорила с Востром, сняла с шеи цепочку с амулетом и передала ему.

Был этот амулет — ампулой с чем-то чёрным, в виде трёхглазой маски-знака Яма.

Востр принял вещь, надел, но заливаться алкоголем благополучно продолжил. Бо это не смутило: значит все шло по плану.

Какие-то религиозные штуки.

И пусть.

***

20 объятье,

двенадцатого месяца 1366 года.

— И вот так мы теперь используем главный зал, — закончил рассказывать Батар.

— Бардак, — прошептал Йорг, морщась от боли. — Таса жалко, да.

— Ты же все так не оставишь?

— Унгура убьем.

Сложив руки на груди, Кряж спросил:

— Наводка?

— Вряд ли искатель жив. А если жив, то уехал. Это Крун с Четвертого Круга из бара Kadart.

— Что нам делать, Йорг?

— Ищите законника продать владение Иззой, только возьмите немного времени запаса.

— Ты не останешься?

— Как закончим с Унгуром, я уйду с Танцором.

Похоже наконец-то понял, рисковать попусту ради пары лишних дхарм не имеет смысла.

Батар казался обеспокоенным:

— Куда? А нам что делать?

— Куда? Без понятия. А вы, как хотите. Хотите с нами. Хотите оставайтесь. Дальше, целью будет не нажива.

— А что? — спросил Востр.

— Это пусть Танцор говорит.

— Значит он поведёт, — задумчиво протянул Кряж. — Логично.

— Соответствуя положенной цели, — прошептал Йорг.

Врать здесь было нельзя.

Сказал:

— Без конкретики — Идол. Без оптимизма — высокая вероятность, что все, кто пойдут, умрут.

Молчание.

— А как по-одписаться? — спросила, ухмыльнувшись Бо.

— А тебе оно надо?

— Ко-онкретно мне, надо-о! — надулась она. — Без хо-орошей цели и жизнь не жизнь.

— Девятнадцать Бо, — покачал головой Кряж. — Жизни еще и не было.

Батар пересказал наши слова Карсу. Тот оживился, широко улыбнулся.

Идиот.

Его и Бо было жалко, остальных — нет.

— Кто потом пойдёт с нами? — посмотрел полукровке в глаза. — Ятим, тебя этот вопрос не касается. Я выкупил твою жизнь как раз для этого похода.

Ятим нахмурился, но, немного подумав, кивнул.

Как я и ожидал, идти с нами решили все.

Глава 26

Преследователь

21 объятье,

двенадцатого месяца 1366 года.

Подсадной проводник Наиб дал о себе знать на следующий день — все приготовления к тому времени уже завершили.

Иззу благополучно продали. Цена её колебалась от полторы тысячи дхарм-хтон до двух, но за срочность пришлось много сбросить. Ушла она в итоге за тысячу. Кажется все равно безумные деньги, но затем последовали траты: полторы сотни отдали за грузового бота; сто двадцать пять за сотню кристаллов хтон; сто пятьдесят за различные боеприпасы, капсули, порох и фильтры; две сотни ампул сомы стоили триста дхарм, больше наши не покупали — во всех ближайших местах цена за штуку с полторы выросла до четырех, что уже сильно било по карману; еще пятьдесят пришлось отдать за холодильную сумку, которую сразу же закрепили внутрь грузового бота; двадцать ампул одноцветного ихора обошлись в сто сорок и десять ампул двухцветного вышли на сто пятьдесят, это еще на трехцветный не тратились. И в завершение полсотни отдали за аптечки, обезболивающие средства и другие медицинские препараты. Таким образом, контролирующему все эти процессы Йоргу пришлось еще из личных накоплений сто двадцать пять дхарм добавлять. Тут уж и речи не шло про покупку модулей или новейших образцов оружия.