Пандемоний

Ощущая, как с души сваливается камень, я вновь завернул пистолет в тряпицу. Пока я засовывал его назад в сумку, находящийся по ту сторону двери Лью издавал возмущенные звуки, которые даже не пытался замаскировать. Значит, Амра все ему рассказала. Счет, выставленный отелем, зашкаливал за четыре тысячи баксов. Никаких кредиток не хватит, чтобы его оплатить.

И вот теперь Лью даже не смотрел в мою сторону. Он стащил с кровати покрывало, отчего на пол посыпались скрепки и куски пенопласта, и смял его в ком.

— Я принесу тебе чистое одеяло, — пообещал он и унес покрывало в коридор.

Перевязанными руками я пытался очистить карманы. Бумажник, ключи, мятые купюры в один и пять долларов, мелочь, сложенная вдвое карточка из отеля, на которой красовалась надпись «Скажите нам, все ли мы сделали». Насколько это было возможно, я распрямил ее и разгладил. Затем записал «Т и С» и телефонный номер. Том и Селена. Мне смутно вспомнилось, что я обещал им позвонить, как только вернусь в Калифорнию. Но что заставило меня ляпнуть, что я отправляюсь в Калифорнию?

В комнату снова вошел Лью и, не говоря ни слова, начал расправлять одеяло.

— Я верну деньги, — заявил я, хотя мы оба знали, что за моими обещаниями ничего не стоит.

Еще в школе мы сделали для себя вывод: работа Лью заключается в том, чтобы получать хорошие отметки, сделать карьеру, купить себе двухэтажный дом в пригороде и обзавестись собственной семьей. Моя работа состояла в том, чтобы все шло наперекосяк. Иногда это меня самого сильно доставало, но большую часть времени я оставался доволен таким разделением труда. Работа Лью требовала от него неимоверных усилий. Моя давалась мне как песня, без каких-либо усилий.

— Можешь не волноваться, — ответил он.

— По крайней мере деньги за залог.

Я не смог удержаться. Хотелось посмотреть, что будет, когда он взорвется.

— Полотенца в ванной, — добавил Лью. — Пойду принесу тебе кое-что из одежды…

— Лью! Дэл! Вы только посмотрите! — донесся до нас голос Амры.

Я прошел вслед за братом в кухню. На кухонном столе стоял маленький телевизор. На экране — лицо доктора Рама. Я мгновенно его узнал — точно такое же фото было на обложке его книги. Увы, в следующее мгновение его сменил репортаж о беспорядках в Пакистане.

— Кто-то вчера вечером застрелил его в отеле, — сообщила Амра. Было видно, что она потрясена. — Так вот почему там была полиция. Его фамилия Рам, и он был ведущим неврологом или кем-то в этом роде.

Лью повернулся ко мне. Злость оставила его, на смену ей пришел шок или нечто подобное.

— Это не я.

— Этот доктор, которого убили… Насколько мне помнится, ты вчера вечером устроил в отеле погром, и на тебя заведено дело. Откуда ты знаешь, что ты здесь ни при чем?

— Все гораздо хуже. — Я осторожно опустился на кухонную табуретку. Спина все еще давала о себе знать. — Я не только утратил самоконтроль. Люди видели меня в обществе доктора Рама, а потом слышали, как я громко жаловался, что он отказался мне помочь. Потом меня занесло на чужой этаж — тот самый, на котором находился номер доктора Рама, примерно в то самое время, когда произошло убийство.

— В довершение ко всему, — произнес я, — я отдал ему рентгенограммы моего черепа. И теперь где-нибудь в его номере лежит стопка бумаг, на которых значится мое имя. Догоняете? Им ничего не стоит обвинить меня в том, что доктор Рам открыл мне дверь, и я застрелил его.

Лью и Амра переглянулись. Их супружеская телепатия неизменно приводила меня в восхищение — это надо же, так понимать друг друга без слов!

— У нас есть знакомый адвокат, — сообщила Амра.

— У меня нет времени на него, — ответил я. — Я не собираюсь идти с повинной в полицию.

Лью придвинул стул и сел.

— Дэл, послушай меня…

— Есть одна женщина, которая может мне помочь. Мать Мариэтта. Мне нужно отыскать ее в Интернете, выяснить, где ее можно найти.

— Это та самая бритоголовая женщина, которую ты бросился догонять? — спросила Амра. — И каким же образом она может тебе помочь?

— Эта женщина — экзорцист.

Лью презрительно фыркнул.

— Господи, Дэл, неужели ты веришь в помощь шарлатанов от религии? Прошу тебя, взгляни на вещи трезво. Ведь речь, как-никак, идет об убийстве. А это твоя мать Мария…

— Мать Мариэтта, — поправил его я. — Мать Мариэтта ирландка — слышали бы вы ее акцент! — и кто-то вроде священника. Я точно не могу сказать, к какой церкви она принадлежит. Это нам с вами предстоит выяснить.

Лью откинулся на спинку стула. На лице у него застыло скорбное выражение.

— Давай будем друг с другом откровенны, — произнес он. — Эта твоя лысая ирландка…

— Лью, эта женщина заметила сидящего во мне Хеллиона. А ведь его до этого не замечал никто — ни психоаналитики, ни врачи, ни даже доктор Аарон. — Я подался вперед. — Она — тот, кто нам нужен.

Ответ на свои слова я услышал не сразу.

— То есть ты намерен ее разыскать? — спросил наконец брат.

Видимо, он заметил в моем лице что-то такое, отчего печально покачал головой.

— И где она живет? В гребаном Дублине?

— Не знаю. Пока не знаю.

Он вздохнул, поднялся со стула и вышел из кухни. Правда, спустя минуту вошел снова, на сей раз с ноутбуком.

— Живо в душ! — велел он мне. — А я пока займусь поисками твоей лысой бабенки.

ДЕМОНОЛОГИЯ

Правдолюб

Лос-Анджелес, 1995 год

Позднее, когда эту видеозапись прокрутили по всем каналам бесконечное количество раз, можно было расслышать специфический звук, похожий на сухой кашель, который уловил установленный в зале суда микрофон. Однако никто из тех, кто наблюдал эту сцену по телевидению, равно как и те, кто в тот момент находился в зале суда, казалось, не узнали в этом звуке выстрела.

За минуту до выстрела объектив единственной телевизионной камеры, которую разрешили установить в зале суда, был направлен на стол, за которым стоял обвиняемый. О. Джей Симпсон — вернее, Оренталь Джеймс Симпсон, как к нему обращался судья — молча стоял и с равнодушным видом слушал судью Ито. На пленке можно частично различить тех, кто находился за спиной у Симпсона, включая троих полицейских в коричневой форме из полицейского управления штата Калифорния, однако непосредственно за ним стоял Джонни Кокран. Идея строить линию защиты на одержимости принадлежала не Кокрану — ее крестным отцом был Роберт Шапиро, однако именно Кокран с блеском сумел вложить ее в мозги присяжным. Кровь, перчатка, черный пакет — улики самые что ни на есть неопровержимые. Ну кто еще, кроме человека, в которого вселился демон, мог оставить после себя такое?

Когда секретарь суда зачитывал вердикт по первому пункту обвинения — убийству бывшей жены О. Джея, Николь, — Кокран схватил Симпсона за плечо и прижался лбом к его спине. Сам Симпсон довольно улыбнулся и кивнул. По залу суда прокатился шепоток. Затем предстояло зачитать вердикт по второму пункту обвинения — убийству Рональда Голдмана.

Именно в этот момент Марк Янусек, проработавший в здании суда сторожем более полутора десятков лет, выстрелил в офицера полиции Стива Мерсера, который охранял вход в зал суда. Через несколько секунд дверь — она находилась вне зоны видимости камеры — распахнулась. Заметив это, Кокран выглянул через плечо Симпсона, который в этот момент поднял руку, чтобы помахать присяжным. Было видно, как губы его произносят: «Спасибо».

Телезрители впервые заподозрили неладное, когда один из полицейских, Дэн Фиоре, бросился к столу обвиняемого, где схватил Роберта Шапиро за плечо и крикнул:

— Ложись! Ложись!

Сторож Янусек попал в кадр, правда, спиной к камере. На нем черный плащ с погончиками и широкополая шляпа. В руках два серебристых пистолета, но на пленке можно разглядеть лишь один. Следующие выстрелы, однако, произвела чернокожая Таня Брандт, единственная женщина-полицейский в зале суда. Она дважды выстрелила одержимому Янусеку в спину.

Янусек быстро обернулся; широкополый плащ веером всколыхнулся вокруг него. Он вскинул руку и выстрелил. Брандт упала и поэтому исчезла из кадра.

Охранники двинулись на стрелявшего со всех концов зала. Один из них попытался схватить одержимого, однако Янусек отшвырнул его. Второй полицейский сделал несколько выстрелов едва ли не в упор, однако Янусек вертелся волчком, и, как выяснилось позднее, пули не причинили ему вреда. Одна из них пробила его плащ и застряла в стене в считанных дюймах от того места, где стоял прокурор Кристофер Дарден. Неожиданно Янусек затих, и трое полицейских, воспользовавшись моментом, навалились на него и прижали к полу.

Затем воцарился хаос, однако видеозапись и показания очевидцев помогли в общих чертах восстановить ход событий.

Все до единого, кто находился в зале суда, за исключением троих офицеров полиции, которые навалились на Янусека, попытались как можно скорее выбежать из зала суда. Большинство ринулось к большим дверям в задней части помещения, однако кое-кто бросился вперед, к трем дверям, что вели в комнату судей, комнату присяжных и в коридор.

Камера переключилась с полицейских, боровшихся на полу с Янусеком, и сосредоточилась на Симпсоне. Фиоре и еще один полицейский вели подсудимого — один спереди, другой сзади — к двери в судейскую комнату. Симпсон двигался, пригнувшись, положив руки на спину Фиоре. Кокран, Шапиро и адвокат Симпсона, Роберт Кардашьян, шли следом. Неожиданно Фиоре резко остановился, и Симпсон налетел на него сзади.

Фиоре развернулся и, протянув через Симпсона руку, схватил второго полицейского за ворот рубашки, оторвал от пола и швырнул в сторону. Тот упал на пол и врезался в стол прокурора.

Кокран, похоже, первым догадался, что демон перескочил в новую жертву. Он схватил Симпсона за руку и оттащил назад. Тогда Фиоре шагнул вперед и с силой заехал Кокрану кулаком в лицо, разбив ему очки. Кокран рухнул на пол. Симпсон растерянно посмотрел сначала на Кокрана, затем на Фиоре. На какое-то мгновение оба замерли неподвижно. Затем Фиоре улыбнулся, открыл рот и расхохотался низким, грудным смехом. Он продолжал хохотать, и его смех как будто наполнил собой весь зал.

Всего в нескольких ярдах от него Янусек затих, и тогда по крайней мере один из офицеров, который держал его, похоже, понял, что произошло. На записи видно, как он резко встал и, раскинув руки, двинулся на Фиоре.

Трудно сказать, в скольких телах демон успел побывать в течение следующих тридцати секунд. Неожиданно полицейские затеяли всеобщую потасовку, раздавая удары направо и налево. Было слышно, как под ударами кулаков ломаются носы, как трещат конечности, нанося и принимая на себя удары почти нечеловеческой силы, от которых увечья получали и нападающий, и его жертва. Стоило кому-то нанести удар, как в следующее мгновение человек терял сосредоточенность — руки безвольно опускались, и тогда кто-то другой сбивал его с ног. Не прошло и минуты, как все полицейские, за исключением одного, валялись без сознания на полу.

В центре зала суда образовалось свободное пространство, в котором находились Симпсон и Фиоре. Оба как будто застыли на месте. Затем Фиоре опустился на колени и со всех сил ударил лбом об пол.

Фиоре остался жив, как и все другие офицеры полиции, включая двоих, что получили пулевые ранения, Стива Мерсера и Таню Брандт.

Янусек, который лежал без движения на полу с того самого момента, когда его повалили полицейские, поднялся на ноги. Лицо его было в крови, нос разбит в лепешку. Он расправил плащ и застегнул пряжку на поясе. Затем остановился, чтобы достать широкополую шляпу — во время потасовки та закатилась под стул. Подняв с пола, он вновь водрузил ее на голову и, повернувшись лицом к Симпсону, дотронулся до полей, отдавая честь. После чего поднял обе руки — на пленке отчетливо видны оба пистолета. О. Джей Симпсон, сорока восьми лет от роду, один из самых известных футболистов за всю историю НФЛ, даже не шелохнулся.

7

Лью дернул плечом и ударил по тормозам. Мы остановились под темным прямоугольником неосвещенного рекламного стенда. По обеим сторонам дороги тянулась сплошная стена леса.

Брат включил свет.

— Говори, куда ехать! — произнес он.

— Ты имеешь в виду распечатки?

Лью вначале не хотел, чтобы я распечатывал карты. Заявил, что не нуждается ни в каких указаниях «Мэп Квест», ведь в «ауди» имеется спутниковая система навигации.

— Замолчи и дай мне чертовы распечатки.