Пангея

– Так точно, - устало ответил я.

В трубке послышался гудок, а затем голос радиста сообщил о разъединении связи. Я вернул трубку Елене и медленно поднялся на ноги.

Адреналин схлынул. Навалилась усталость, боль, тяжестью легли на плечи, заставляя их согнуться. На то, чтобы подняться, ушли, наверное, последние силы.

– Так!
– совершенно неожиданно заявила Елена, тоже поднимаясь, подходя ко мне и усаживая обратно на стул.
– Садись!

Она сняла с моей головы фуражку.

– У тебя на лице полно мелких порезов, - незнакомым мне прежде тоном произнесла Елена, - и если в них попадут отравляющие вещества, которыми нас закидывал враг, я даже представить себе не могу, какие будут проблемы. Про всю грязь и кровь, которой твое лицо тоже перемазано, я вообще молчу.

Она подвинула ближе к себе таз с давно остывшей водой, вынула из него полотенце, которым мы вытирали лица после бритья, отжала, как следует, и принялась тщательно вытирать мне лицо. От грязи, крови и тех самых отравляющих веществ. И только тут я припомнил, что Елена - дочь врача, а это кое-что, да значит. Отношение к людям у нее из-за этого несколько иное, нежели могло быть у моего адъютанта или любого другого офицера.

Елена тщательно, можно сказать, скрупулезно вытирала мне лицо, а я ловил себя на мысли, что касания ее пальцев весьма приятны. Хотя с чего бы быть иначе? Ничего странного в этом нет. Ни на грамм. Елена периодически бесцеремонно поворачивала мою голову, что навевало глупые мысли, и я непроизвольно усмехнулся.

– Что такое?
– тут же осведомилась Елена.

– Вспомнилось, как меня однажды цирюльник брил, - ответил я.
– Очень похоже.

Елена ничего не ответила, молча продолжила вытирать мне лицо. А я старался не морщиться и не сцеплять зубы от нарастающей с каждым мигом боли в боку.

– Где тебя ранили?
– неожиданно спросила у меня Елена, заглянув мне в глаза.

– Вроде ни где, - с самым честным видом солгал я.

– Тогда почему ты то и дело руку пытаешься к боку приложить?
– ехидно улыбнулась она.
– Ты одергиваешь себя, но это заметно. Плюс ты сильно побледнел. У тебя в лице ни кровинки не осталось.
– Она помолчала и прибавила наставительным тоном: - Не забывай, что я из семьи врача, и обмануть меня тебе не удастся.

– Помоги мне снять плащ и броню, - попросил я.
– Поглядим, сильно ли мне досталось.

– Давай-давай, - кивнула Елена.

С ее помощью я освободиться от тяжелого плаща. Я поглядел на простреленный бок. Оказывается, пуля не смогла пробить броню и застряла в глубокой вмятине, от которой еще во все стороны лучиками бежали трещины. Когда мы снимали с меня доспехи, я до хруста сжимал зубы, чтобы не закричать от боли. По лбу градинами катился противный пот.

– Ничего страшного, - резюмировала Елена, поглядев на неповрежденную форму под броней, быстро прощупала бок пальцами. В это время я снова скрипел зубами от боли, не позволяя себе издать ни стона.
– Ребра целы. Скорее всего, сильный ушиб внутренних органов. Это конечно, если нет внутреннего кровотечения. А его я диагностировать сейчас не смогу никак.
– И добавила: - Тебе надо немедленно обратиться в госпиталь.

– Не раньше, чем выслушаю доклады командиров рот, - отрезал я, - и пройдусь по траншеям. Мне надо увидеть все своими глазами.

Я начал подниматься снова, но это оказалось для меня слишком тяжело. Во рту появился привкус крови. Я скривился от боли, оперся рукой о стол и, помогая себе, встал-таки на ноги. Сделать первый шаг оказалось не меньшим испытанием. Я едва не упал, пришлось снова хвататься за стол.

– Так, - вздохнула Елена.
– Без меня тебе, Максим, не обойтись. И не вздумай сейчас спорить со мной.

Она ловко подхватила меня за пояс, помогая удержаться на ногах, забросила мою руку себе на плечо. И все со своей потрясающей бесцеремонностью, которая меня совершенно не раздражала, что было весьма странно. Но задумываться над этим мне совершенно не хотелось. Вот так мы и отправились на инспекцию траншей.

Потери полка были не так и велики, как я думал, когда только закончился бой. Наверное, это и немудрено, ведь я видел столько тел, убираемых похоронными командами, и раненных на носилках. Больше всего досталось взводам тяжелого вооружения, которые мало того, что обстреливали с багги, так еще и первый удар нордвигов пришелся именно на них. Простые драгуны и егеря успели вовремя попрыгать с банкета в траншеи, а вот многим бойцам, сидевшим за станковыми пулеметами, выдвинутыми вперед, деваться было некуда. Малые мортиры и легкие орудия стояли позади траншей, так что их расчеты укрылись за щитами и барбетами, а берсерки до них толком не добрались, как и простые альбионские солдаты. У расчетов станковых пулеметов такой защиты не было, и выдвинуты они были на передовую. Командиры рот докладывали, что они сражались до последнего, продолжая поливать наступающих нордвигов и альбионцев длинными очередями. Стоит ли говорить, что из них не выжил почти никто.

В общем, инспекция траншей не заняла много времени. Но прежде чем отправляться в госпиталь, на чем настаивала Елена, пользуясь своим положением моего адъютанта, я остановился, чтобы поговорить с майором Штайнметцем.

– Я отправляюсь в госпиталь, - сказал я ему, - а наш комдив просил составить списки на награждение. Составьте их за меня, пока я буду у врачей, я подпишу по возвращении.

– Согласования списков не будет?
– удивился майор.

– Я вам полностью доверяю в этом вопросе, - ответил я.
– Из-за газа я толком не видел ничего, а вы принимали участие с самого начала и до конца, когда альбионцы отступили. Так что вы лучше меня знаете отличившихся в этом бою. А на согласование тратить время не стоит. Пустое.

После этого мы с Еленой отправились-таки в госпиталь.

На осмотр врачи не стали тратить много времени. Было слишком много куда более тяжело раненых. Доктор велел мне раздеться до пояса, осмотрел здоровенный синяк у меня на боку, прощупал его, куда менее деликатно, чем Елена. Я едва сумел сдержать стон. По результатам осмотра у врача, видимо, остались какие-то сомнения.

– Полежите несколько минут, - велел он.
– Сейчас я пришлю рентгенологов. Пусть просветят ваше чрево на предмет внутреннего кровотечения и разрывов внутренних органов. Вряд ли, конечно, - тут же успокоил меня врач, - они у вас имеются, но проверить все же стоит.

Я остался лежать, тои дело поеживаясь. В лазарете было, конечно, тепло, но и не настолько, чтобы можно было валяться полуголым. Бригада рентгенологов прибыла минут через пять. Возглавлял ее пожилой фельдшер с роскошными седыми усами и воистину несносным характером.

– Вот зачем надо было нас гонять?
– бурчал он, пока его люди ставили рядом со мной машину жутковатого вида. Я не раз проходил процедуру рентгена, медицинские обследования все офицеры проходили регулярно, но переносных аппаратов мне видеть еще не приходилось.
– Но тут, конечно, целый полковник с синяком лежит, надо ему брюхо просветить, а то вдруг полковничьи потроха не в порядке. Кишка на кишку налезла или еще там что такое.

Под это недовольное бурчание рентгенологи провели быстрый осмотр и выдали заключение. Не успели они уйти, как вернулся врач. Проглядев заключение, он покивал и доверительным тоном сказал мне:

– Нечего ему, - он указал большим пальцем за спину, - сидеть у себя. Пусть ноги разомнет. А то все носятся, как угорелые, конечно, столько раненных, этот же, усатый, сидит у себя и заявляет, что раз его бригада мобильная, то и нечего к нему отправлять людей. Бережет себя для срочных дел. Вот ему и срочное дело, - усмехнулся врач.
– А с вами, как и я думал, все в полном порядке. Ребра целы, внутренние органы в порядке, кровотечения нет. Сейчас вам медсестра вколет обезболивающее, а потом будете приходить в госпиталь дважды в день - утром и вечером для той же процедуры.