Паника
Шрифт:
— Да. Как и вы, судя по произношению. Хотя…
— Да, — сказал Райноу. — Я — американец. Хотя не был в Штатах, пожалуй, со дня вашего рождения, Рохан.
Фло спустилась по лесенке на посыпанную песком дорожку. В руке у нее была красная сумка.
Райноу тут же оказался рядом, подхватил сумку, распахнул перед девушкой дверцу джипа:
— Пожалуйста, Фло!
Рохан попытался прикинуть, сколько Райноу лет. Если судить по лицу — не меньше шестидесяти. Если по мускулатуре и по тому, как он двигается, — не больше сорока.
— Вам
Джип покатил по дороге, оставляя позади широкий шлейф пыли. Миль через десять они миновали предупредительный знак. Здесь была граница заповедника.
— Первый раз в Африке? — спросил Дин Райноу у Фло, которая сидела справа от него.
— Да. А вот Рохан, наверное, в двадцатый!
— Неужели? — Райноу досмотре, на молодого человека в зеркало на лобовом стекле. — И что же побудило вас так часто навещать этот континент?
«Он мне не нравится! — подумал Рохан. —Как-то он неестественен!»
— Я изучаю языки!. — сухо ответил он.
— Вы — ирландец?
— Отчасти, — буркнул Рохан, тоном давая понять, что не желает продолжать разговор.
Райноу повернулся и посмотрел на него. Джип продолжал катиться по петляющей дороге.
— Дейн Рохан! — сказал Райноу. — Мне кажется, я не впервые слышу это имя.
— Меня назвали в честь деда. Он был довольно известным человеком. Вы не могли бы смотреть на дорогу, мистер Райноу?
Они переехали по мосту через канал, наполненный зеленой жижей, и оказались в туземной деревушке. Райноу сбавил скорость. Пыльные взъерошенные куры, кудахча, выскакивали прямо из-под колес. Голью черные ребятишки на тоненьких, как деревянные палочки, ногах глазели на машину из дверных проемов круглых соломенных хижин.
В аэропорт они приехали за сорок минут до отлета.
— Благодарю! — довольно холодно сказал Рохан. — Мы вам…
— Нисколько! — перебил Райноу. — Мне было очень приятно!
Фло наградила молодого человека сердитым взглядом:
— Мне очень понравилось у вас в парке. Дин! Вы — научный работник? Или проводник сафари?
—Ни то ни другое! Старший егерь! И даже не из Парка Крюгера, а из Парка Царо. В Кении. Просто Сэм — мой хороший друг. И я не мог отказать ему в просьбе. И нисколько не жалею!
И улыбнулся так заразительно, что даже Рохан не смог удержаться от ответной улыбки. Достав из бумажника карточку отеля, он надписал собственное имя и вручил ее Райноу.
— Мы будем там еще несколько дней! — сказал молодой человек.
Он так никогда и не понял, почему сделал это. Возможно, ангел Рохана нашептал на ухо своему подопечному.
— Какой приятный мужчина! — сказала Фло, когда они уже находились в кабине самолета тысячью футами выше желтой плоскости бушвельда.
— Пожалуй, — согласился Рохан. — Как думаешь, сколько ему лет?
— Лет? — удивленно спросила Фло. — Не знаю. Много.
— Он какой-то странный! И слишком интересовался моим именем!
— Не
думаю, что он догадался о том, кто ты! И не думай, что твой отец — такая большая шишка, что каждый егерь в Африке подозревает в каждом американском парне сына мистера Хамстера!— Этот Райноу похож на африканского бога! — сказал Рохан.
— Он же белый!
— Ну тогда — на Санта-Клауса!
— Вот теперь ты попал! — Фло с удовольствием поглядела на своего друга. — Именно! На Санта-Клауса! Только без бороды!
— Как я понял, — произнес молодой человек, — тебе понравилось в заповеднике?
— Я бы с удовольствием провела здесь недельки две! Это не слишком дорого?
— Не слишком! — заверил Рохан. — Раз в двадцать дешевле, чем в «Парадизе».
— Ты сам его выбрал! — сказала Фло. — Моими условиями были только ванна и кондиционер! А этот егерь почти так же не соответствует своей фамилии, как и ты! Скорее он похож на гепарда. Мне кажется, когда нужно, он очень быстр.
Фло обняла своего спутника, положила голову ему на плечо.
— Какой дикий край! — проговорила она с восхищением. — Только представь — сто веков назад здесь все было так же! («А как насчет алмазных копей!» — подумал Рохан.) Зебры, акации, туземцы. Они выглядят такими… естественными!
— У этих естественных туземцев весьма жестокие обычаи! — заметил Рохан. — Тоже — естественные! И еще более жестокие боги!
— Как будто боги эллинов или твоих кельтов были добрее? Ты, Рохан, порицаешь здешних богов только потому, что в тебе — кровь европейца!
«Интересно, малышка, почему ты так упорно „забываешь“ о моем прадеде-африканце?» — подумал Рохан.
Впрочем, кое в чем Фло была права: кельтская кровь в нем доминировала. Может, оттого, что о клане О'Дейнов он знал куда больше, чем о роде Тенгу? Видит Бог, последние три года он старался уравнять шансы!
— Мой дед, — сказал Рохан — был, в отличие от меня, чистокровным кельтом! Но ты послушай, что он писал! Голос флейты остер и тонок, Кудри бога — в смоле! Помолись за меня. Мадонна! Страсть мою пожалей!
Голос флейты упруг и резок! Щеки бога в пыли! Потрудись за меня, Железо, Если мало молитв!
Рохан откинулся немного назад, искоса взглянул на девушку. Раскатись барабанной пляской, Будто по полю — град. Ноги бога в безумной пляске Мнут тугой виноград!
Голос флейты — нездешний голос! Прочь, зверье, из берлог! Вон идет золотой и голый, Пьяный радостью бог!
Не отринь же меня, Спаситель! Се — Твое колдовство!
Выше сердце мое несите: Это голос — живой!
Бог идет по траве бессонниц, Не сгибая колен. Помолись за меня Мадонне И хмельного налей!
Голос флейты — над полем битвы! И над полем любви! Будь же Счастье моей молитвой, Лучше прежних молитв!
Фло слушала, закрыв глаза, а когда он кончил, спросила:
— Твой дед был верующим католиком?
— Глубоко верующим!
— Жаль, что ты не пишешь стихов! — сказала Фло и вздохнула.