Пантеон

– Верно. Количество статуй равно количеству когда-либо побежденных и отправленных на перерождение падших мною лично.

– А эта громадина.... Стоп, кажется, я это и сам понимаю. Это ведь полное освобождение, не так ли?

– Ты прав. Как только статуя будет закончена, я смогу вырваться за пределы этой реальности в реальный мир и сразиться со своим проводником. Если он сможет меня победить, то полное освобождение будет достигнуто.

– И как быстро эта статуя, кхм, изготавливается?

– Каждая переправленная душа и каждый очищенный падший дают мне силы обработать определенный участок за определенный промежуток времени.

– Зависимость от силы переправленной души и падшего в работе ощущаются?

– А ты как думаешь?

– Понятно. Относительно параметра способностей. Все серпы и косы работают одинаково или у каждого своя уникальная сила?

– Все мы выглядим одинаково, пока не освобождены. А с освобождением у каждого появляется своя уникальная форма и способность.

– А как ты узнаешь, что ты можешь делать? В смысле, что умеешь делать.

– Я просто знаю это. Когда я впервые очнулся в этом месте, то уже тогда понимал, какие силы мне подвластны.

– Так, на счет общины. Что тебе об этом известно?

– Община, проводники, эмиссары - обо всем этом я знаю не больше своего проводника.

– Ясно. А что насчет других общин?

– Общин, насколько я знаю, немало. В смысле, их количество никак не меньше десяти. Каждая отвечает за какой-то район и не вмешиваются в дела других. Как правило послушникам об этом ничего не известно, потому у меня также не столь много информации. Я лишь знаю, что наша община именуется Эгейским, и что мы далеко не так слабы, как наши северные соседи. Ничего другого мне не известно.

– А как на счет южных соседей. Ты ведь знаешь такую страну, как Египет, или нет?

– Египет. Да, мне приходилось там бывать при жизни.

– Раз так, то быть может ты в курсе, что эту страну окружает целая система постов с очень сильными проводниками? Что тебе о них известно?

При этом вопросе занпакто помрачнел. Кажется, тема была несколько не той, что он собирался разглашать. Так-так, становиться интересно!

– Судя по твоему выражению лица, ты в курсе происходящего. Может быть ты меня просветишь в этом вопросе.

– Это табу.

– Табу? Почему?

– Об этом я не расскажу тебе даже если ты превратишь Кенея и даже меня в падшего, а потом заставишь быть своим рабом!

– Ладно, можешь не говорить о них ничего. Только объясни, почему действует такое табу? Кто его наложил?

– Не знаю. Я лишь знаю то, что мне запрещено об этом говорить. И это знание у меня в голове с момента моего пробуждения здесь. Это приказ мастера, и я не могу его нарушить.

Вот так дела! Оказывается у этого кордона гораздо больше тайн, чем я думал. Хм, раз мне эта информация не доступна, то думаю, пора закругляться.

– Я доволен нашей беседой. Позволь откланяться.

– Надеюсь, ты сдержишь свое обещание.

– Ну, посмотрим, хех....

Гарганта открылась над ночным лесом, и во мраке черного провала пустоты мелькнули два силуэта, которые сбросили что-то тяжелое и исчезли. Темная дыра закрылась за ними, а тяжелое нечто рухнуло на землю с глухим звуком. Бродивший в округе низший пустой почувствовал нечто притягательное и приблизился к упавшему объекту, в душе надеясь, что это нечто вкусное. Подойдя ближе, он различил человеческое тело, облаченное в темный балахон, валяющийся рядом серповидный клинок. Бродяга быстро понял, кто это и сразу же бросился к нему, не веря своей удаче. Живой, раненый проводник, который без сознания - это же мечта каждого пустого! Однако добежать до цели ему не удалось. В его душу прокралось сомнение, и он остановился, прислушиваясь к своим инстинктам. От тела шинигами исходило что-то странное и непонятное, одновременно притягивающее, и отталкивающее. Через мгновение в его голове мелькнула мысль, что ему необходимо бежать, хотя сам он так думать не мог. Его разум кричал о том, что вот он шанс съесть шинигами, а инстинкты кричали о немедленном бегстве.

Пока он боролся с собой, глаз шинигами открылся и впился своим взглядом в горе-охотника. Тот не успел даже понять, что произошло, когда смертоносная белая молния пронзила его тело насквозь, а потом пошатывающееся тело проводника неуверенно схватило свой серп и всадило его в голову бродяге, заканчивая его странствия.

Кеней вздохнул полной грудью и взглянул на свои побаливающие руки и ноги, и с удивлением обнаружил на суставах шрамы тяжелых ранений. Тут же ощутив какую-то тупую боль в левом глазу, он ощупал закрытый глаз и с удивлением обнаружил, что глазница была совершенно пуста. Вдобавок, во лбу обнаружилась кровоточащая ранка.

– Что здесь, Аид его подери, произошло?

– Господин Арес, вы уверены, что ваше вмешательство в его голову сработало так, как надо. Раньше вы таким не занимались.

– Уверен. Его клинок был так рад тому, что я намерен его опустить, что любезно согласился помочь мне найти участок с его воспоминаниями и заблокировать их. Теперь Кеней понятия не имеет о том, что произошло за последние несколько часов, а также не подозревает, что в его голове теперь притаился паразит, который наблюдает за ним и собирает информацию. Думаю, все прошло так, как надо. Но если я слегка перегнул палку, ничего страшного. Но сейчас у нас есть дела, которые не могут быть отложены. Необходимо собрать как можно больше информации о шинигами. Если мы хотим набирать резервы из павших героев троянской войны, то нам мы должны знать все о наших основных соперниках в этой игре.

– Понятно. Значит, вы собираетесь продолжить такие захваты?

– Да. Только на этот раз будем работать в других районах, чтобы не привлекать к себе ненужного внимания. К тому же, думаю, будет неплохо нарастить количество пассивных агентов.

Глава - 15.

Немного о войне.

Часть - 1.

Эксперимент.

За какие-то два с половиной месяца (на этот раз говорю со стопроцентной уверенностью!), наша охотничья команда сумела произвести четыре успешных захвата шинигами в различных районах евразийского континента. Думаю, не стоит говорить, что мы не брались за захват более опытных и опасных противников. Стоит ли говорить, что отлавливать молодых проводников легче, чем мудреных годами боевого опыта 'стариками'. Хотя не обошлось без неудач. Четыре успешных захвата. Из более чем десяти столкновений. Кто-то не попадался на ловушку, у нескольких оказалась инспекция эмиссаров, с которыми мы не желали тягаться, зная, что они условно сильнее идеальных проводников (обладателей банкая). А нескольким шинигами не повезло попасться нам в руки с тяжелыми повреждениями, как правило, несовместимыми с жизнью. Например, один из них был тяжело ранен в грудь, и от этого умирал, несмотря на наши попытки вылечить его (только потом я узнал, что адьюкас, использованный нами в качестве приманки, умудрился выбить его звено цепи при столкновении). Самым, наверное, неудачным вариантом наших операций, стало похищение не столь сильного, но на удивление принципиального послушника, который испытывал такую ненависть к нашей расе, в силу пережитого в прошлом, что отказался даже сказать одно слово. Забавно, что на него не подействовали никакие угрозы, которые помогали мне ломать остальных. Он не испугался ни пыток (мне вообще показалось, что у него железные нервы), ни обещаний превращения в пустого (на это он вообще отреагировал как-то странно). Даже мое вторжение в его разум не помогло. Такая принципиальность, я бы сказал, ярый фанатизм, который был в его сущности просто не дали мне ни малейшей зацепки, благодаря которой я смог бы его склонить к сотрудничеству.

Такое состояние дел меня взбесило. И сильно зацепило мое самолюбие! Хотя, честно говоря, не совсем понимаю, почему. Я просто не мог пустить в ход пообещанные меры наказания, ибо это означало бы мое поражение. Убить его, значит зря потратить время и силы на столь бесполезное дело. Взять и превратить его в пустого - тоже не вариант (с учетом того, что у меня пока не было возможностей сделать это). А просто стереть память и оставить на его территории - это было бы несправедливо по отношению пострадавшим в ходе операции адьюкасам (а их я предпочел бы оценивать как более ценные кадры, нежели этого упрямца). Поэтому, я нашел лишь одно решение данной проблемы. Мы забрали его с собой в крепость, где поместили в специально построенную для таких случаев камеру под круглосуточную охрану адьюкасов из группы Урлука. Его тело опутали веревками, в его голову внедрили частичку плаща для того, чтобы подавлять его активность. Его занпакто поместили в отдаленное помещение, где держали в аквариуме из тартариума.

Этого шинигами я решил пустить в расход для своих экспериментов по пустофикации. Примерно для тех же целей мы сохранили и мертвые тела проводников. Чтобы они не распались на духовные частицы, нам с врачами пришлось провернуть частичную мумификацию. В стиле двадцать первого века, так сказать. Обмотали тканью из волокон дерева и материей плаща, а потом положили в саркофаги с плотно закрытыми крышками. Там они оставались в целости и сохранности, до поры до времени, так сказать. Ну, об этом позже.