Папа для Бусинки

– Да не, Тась, не очень глубоко, метров шестьдесят будет. Не боись, знаешь какие у нас в отделе профи, в их числе и мы с братом. Опыт имеется. А в этой халабуде толком не видно ничего, да и тяжесть такая. Мы со Стасом на сто метров погружались…

– Больше, забыл на Тамани, там все сто двадцать было.

– Да, точно. Так что, сейчас снаряжение подвезут, будем дальше работать, а пока перекур.

Мы вышли на палубу, присели на скамью. Наш кораблик покачивался на волнах, и после сытного обеда клонило в сон. Я прислонилась головой к стене и закрыла глаза, братья все обсуждали свои дела, бормоча в полголоса, похоже, задремала под их тихий говор. Привиделся Руслан, кажется. Солнце светило на его лицо, не было видно, слышался смех ангела.

Он уходил от меня вдоль линии прибоя, я бежала за ним, но Руслан со смехом убегал все дальше. Я устала гнаться, упала на колени, умоляя вернуться или подождать меня. И он послушался, стал приближаться ко мне, протянул руку.

– Тась, вставай! Проснись, акваланги подвезли, работать пора… - у мужа, почему-то было лицо Станислава Филатова, он улыбался, отчего на щеках появились задорные ямочки. – Тасенька, проснись!

Я открыла глаза. Огляделась, оказывается, я уютно устроилась на лавке, вместо подушки приспособив колени Стаса, он даже пошевелиться не мог. Черт, как я так смогла, даже не заметив! Сон моментально слетел, подхватившись, отскочила от него.

– Ты чего прыгаешь, я не кусаюсь! – усмехнулся Стас.

– Извини, извини, пожалуйста, сама не знаю, как … неловко как-то получилось. Надо было толкнуть меня, разлеглась…

– Все ловко, хоть подремала, какой день не спишь, небось, – он встал со скамьи и подошел ко мне, потрепал по плечу. – Тась, мы с тобой знакомы уже не один день, давай я буду твоим другом, а не просто знакомым, а? Я всегда помогу, хоть словом, хоть делом, только скажи… да, и Кит тоже хороший друг, не сомневайся. Ну что, друзья? – Станислав протянул мне руку, я пожала ее. Кто ж отказывается от друзей? Особенно, если учесть, что у меня их почти нет. – Ну вот и хорошо! Вот и нечего смущаться, ты просто прикорнула у друга на коленке, я, кстати, тоже дреманул малость.

После обеда работа пошла веселее, сразу несколько аквалангистов, в том числе и братья Филатовы, ушли на погружение. Стали доставать гораздо больше вещей со дна, я не успевала сортировать и мне на помощь пришли двое, парень и девушка. Парня звали Денис, девушку Вероника, мы с ней разбирали разную мелочь, а Денис таскал на корму железяки от геликоптера.

К вечеру мне попалась обгоревшая мокрая тряпка, темно-серого цвета, я не сразу узнала ее. Это была ветровка моего мужа, когда мы прощались, он был одет в нее. В карманах сохранились его вещи – бумажник с деньгами и карточками, в кармашке лежало наше с Софи размокшее фото, еще был фонарик и телефон.

Я прижала куртку к себе и села на скамью, так в ступоре просидела до окончания работ, не в силах расстаться с ней. Я все крутила в голове, как Руслан, в этой ветровке уходит к вертолету, оборачивается и машет нам с дочкой.

Потом пришел Стас, отобрал у меня уже высохшую вещь, сказал, что мне здесь больше делать нечего, я могу все посмотреть и на берегу. Все складывали в большой ангар, устанавливали причину взрыва по обломкам. Со следующего дня я работала с экспертами и братьев Филатовых не видела.

Установили причину катастрофы. Прогулочная яхта, которой не должно было быть в водах вблизи от воздушной трассы, видимо зашла сюда по ошибке. На яхте что-то праздновали, запускали запрещенные фейерверки, один из них попал прямо в бак вертолета, что вызвало взрыв.

Огненные обломки геликоптера, падая, подожгли посудину, и она сгорела дотла. Лишь рулевой успел выпрыгнуть в море. На борту было семеро пассажиров, четыре мужчины и три девушки, которые были до такой степени нетрезвы, что не смогли спастись. А также рулевой, который спал пьяный, помощник рулевого, кок и официант. Погибли все, кроме рулевого, он то и опознал всех, некоторые обгорели до неузнаваемости, но мужик уверял, что они все с его яхты.

44.

Через восемь дней поиски прекратили, объявили, что искать больше нечего. Никого не волновало, куда мог подеваться человек, кроме меня. Неизвестность была невыносима! Милый, ну где же ты? Где ты, мой ангел? Может где-нибудь без сознания, или память потерял, может течением унесло куда? Акулы отпадают, в Черном море они слишком мелкие и не нападают на людей, наоборот прячутся от них.

Все вокруг были уверены, что Руслан погиб, даже его родители смирились с потерей, в чем я вскоре убедилась. Ромка пошел на поправку, и я навестила его в больнице, рассказала новости, вернее их отсутствие. На него больно было смотреть, голубые, всегда смеющиеся глаза потускнели и запали, лицо похудело. Вечный шутник даже не пытался шутить, будто у него пол души потерялось, наверное, это так, ведь Руслан был его отражением, его половинкой. Если все родные только верили, что ангела больше нет, то Роман знал точно, о чем мне и сказал.

– Тась, я чувствую, здесь, – он показал на свое сердце.

Но я все равно не хотела никому верить, продолжала искать его, каждый день объезжая морги и больницы, в интернете поставила его фото, надеясь, что кто-нибудь видел.

На девятый день с утра снова съездила в морг, за сутки там появилось три неопознанных, слава Богу не Руслан. В интернете пришло сообщение, что в больнице, в шестидесяти километрах от Туапсе есть обгоревший пациент, живой. Я туда – оказалось старичок восьмидесяти лет, обварил кипятком обе ноги, живет один.

Домой попала только к обеду, зашла в дом и увидела… поминки! Накрытый стол в столовой, фотография Руслана, с черной лентой. Собрались все - друзья, родные, знакомые. Не было только Романа. Смирились, значит!

– Что здесь происходит? – я обвела взглядом родные, но ставшие вдруг чужими лица. – Я вас спрашиваю, чего молчите? – посмотрела на сестру. – Как ты можешь хоронить его? Как вы можете? Может он живой, может, память потерял… Вы что, видели тело? Или я чего-то не знаю?

– Уже девять дней прошло… - пролепетала Тонечка.

– И что? Хоть сто пусть пройдет, Руслан не мог просто так испариться. Пока нет тела… или… Вы предаете его, вы все, - я показала пальцем на каждого – все предаете, вы предатели! Убирайтесь отсюда, все вон! – у меня внутри кипело все от ярости, клокотало просто, не могу себя сдержать. Я подскочила к столу и смела с него рукой все на пол. – Убирайтесь!

Схватила фотографию любимого, сдернула с нее черную ленту и прижала к груди. Еще раз обвела всех мрачным взглядом и вышла в сад, уселась на нашу любимую скамью.

– Видишь, любимый, одна я не хочу верить, что тебя больше нет. Даже твоя мать нацепила черный платок по тебе… - я гладила милые, родные черты лица. – Где ты? Хоть весточку пришли… хоть приснись. Даже если… даже если ушел навсегда…

Рядом кто-то сел, я не хотела ни с кем разговаривать, смотреть тоже. Этот кто-то обнял меня за плечи. Повернув голову, увидела свекровь. Она плакала. Только сейчас, глядя на нее поняла, что за все время не проронила ни слезинки. В душе было пусто и сухо, будто в выжженной солнцем пустыне.