Папа (для) моей дочери

– Я не обманываю! – возмутилась Женя и обиженно засопела. – Мы это сами придумали!

– Сами?

– Да! Сами! Можно я тоже не пойду? Ну, мам! – Женя обняла меня за шею. Знает, что я ей тогда всё разрешу. Маленькая манипуляторша!

– Что тут у вас? – В комнату заглянула бабуля.

– Баба Роза, я не хочу идти в садик! – пожаловалась Женя, мгновенно подскочив на уговоры к прабабушке.

– А чего ты хочешь, ягодка моя?

– Я с Кристиной играть хочу! Она тоже не пойдёт сегодня.

– Банда снова в сборе? – поинтересовалась бабуля у меня.

– Не знаю. Сейчас позвоню Кире, – ответила я, набирая номер Шелест. Вчера мы с ней больше не виделись.

Кажется, наши маленькие занозы быстро просекли, что баба Роза им никогда не откажет. У меня даже закралось подозрение, что это бабуля научила их «уму-разуму», но я тут же отмела эту мысль, так как ба всегда повторяла, что обманывать очень плохо.

– Кира, доброе утро, – поприветствовала я Шелест, когда она ответила на звонок.

– Да какое доброе? Мне Кристину не с кем оставить, – пожаловалась доверчивая мама.

– Животик болит? – вежливо поинтересовалась я «причиной».

– Да. Я уже позвонила в сад, а в поликлинику так и не смогла дозвониться. Стоп! А ты откуда знаешь? Что, и у Жени животик болит?

– Нет. У Жени ничего не болит. Она просто не хочет идти в садик. Привози Кристинку к нам, – предложила я, заметив, что ба отчаянно жестикулирует мне об этом.

– Ириш, нет! А если это какая-нибудь инфекция? Ещё и твоих заразим.

– Чем? Воспалением хитрости? Так у нас это хроническое.

– Что значит – хроническое? Какое воспаление? Ты хочешь сказать, что Кристина это выдумала?

– Ага. У Кристины болит животик, её мама остаётся дома, а Женя очень хочет к Кристине в гости. Как-то так, мать!

– Господи! Им же только пять! А что будет в шестнадцать? – Кира, кажется, была в шоке.

– Самое страшное – устроят переворот.

– Ира! Какой переворот?! Это же дети!

– Ну, значит, детскую революцию. Ты привезёшь дочь?

– Куда я денусь! Розе Андреевне памятник нужно поставить! Как она их выносит только?

– Она их любит. За вами заехать?

– Нет. Я вызову такси, а от тебя поедем вместе.

Кира могла позволить себе купить машину, но пока не спешила: сначала хотела вернуть деньги брату. Может, ему просто понадобились деньги, и он приедет за этим?

– Вряд ли, – ответила Кира, когда я озвучила ей свой вопрос.

– Почему?

– Клим спокойно относится к деньгам. Они у него есть всегда. А если нет, то он прекрасно обходится без них.

– Тогда и не переживай! Приедет и спросишь.

– Да, наверное, ты права. Классная единорожка. Я себе такую же повешу, когда куплю машину.

Я перевела взгляд на детскую игрушку, висевшую на панорамном зеркале. Это была та единорожка, которую подарила мне незнакомая маленькая девочка. Да, теперь это мой талисман – символ надежды на лучшее. Я её не дала даже Женьке, как бы та у меня ни просила. Купила ей похожую, а потом ещё с десяток, потому что моя непоседа всё время норовила отобрать у меня мою игрушку.

«В доме одни единороги!» – ворчала ба, когда я покупала дочке ещё одно сказочное животное.

– Да, она классная, – с улыбкой ответила я, переводя взгляд на дорогу.

– А ты так и не рассказала, почему она тебе так дорога, – напомнила Кира.

Не рассказала. И вряд ли когда-нибудь расскажу.

– Мне её подарили.

– О! И кто?

– Маленькая девочка.

– А имя у этой девочки есть? – продолжала пытать меня Кира.

– Конечно, есть. Только я его не знаю.

– Тебе подарил игрушку незнакомый ребёнок?

– Ага.

– Обалдеть! Тогда это действительно талисман, – вдруг согласилась Кира, наконец отстав от меня с расспросами.

Обычно у нас редко выпадала минутка просто поговорить, всё время занимали рабочие моменты, а если и получалось вместе выпить чашечку кофе, то это было вообще супер. Но такое случалось крайне редко.

Я завезла Киру в офис. Мне же пришлось ехать на съёмку: заказчик пожелал выездную фотосессию, а поскольку клиент был, точнее была, очень важная дама, то Кира доверила её мне.

– Ириш, кроме тебя некому! Туманская далеко не подарок, и кровушки она попьёт много, но отказать ей я не могу. Только ты сумеешь сделать из неё конфетку, в этом я уверена.

– Почему не сама?

Кира тоже снимала, и снимала не просто профессионально, а на самом высоком уровне, но делала это крайне редко.

– Боюсь, что у меня не дойдёт до съёмки – я выдергаю ей все наращённые волосы.

– Хм. Личное?

– Не хочу об этом говорить, – отмахнулась Кира. – Я уверена, она специально меня нашла, чтобы отыскать недостатки, а потом устроить скандал.

– Почему ты ей не отказала?

– «Кирочка, ты же не откажешь старой подруге в малюсенькой просьбе?» – Кира изобразила кривляния мадам, с которой мне предстояло работать. – Так и хотелось ответить, что она просто «старая», а до подруги не дотянула!

– Ладно, снимем твою Туманскую или как там её.

– Туманская Ева Александровна, – напомнила Кира. – Ты не позволяй ей собой командовать, ладно?

– Кира, на съёмках командую только я.

– Я тебе говорила, что мне с тобой повезло?

– Миллион раз! Всё. Я поехала. Не хочу заставлять недомадам ждать.

– Ириш, ты, как с ней закончишь, сразу ко мне, ладно? Обработаем, чтобы она совсем отстала.

– Как скажешь, шеф! – Я шутливо отсалютовала Шелест. Несмотря на наши отношения, ей нравилось, когда я её так называла.

Туманская и правда кровь мне попортила. Но стоило её припугнуть, что если сделать так, как она хочет, то и выглядеть она будет на десять лет старше, чем можно дать ей на самом деле, как недомадам стала послушнее.