Папа есть, нужна Любовь

Поэтому я давно оставил идею найти Тасе маму, себе жену, не вожу домой никого, а снять напряжение можно и в гостинице с девицей, которая ни на что не претендует. Кстати, надо будет этим заняться. Вот найду дочке няню, тогда…

— Папа, петухи! — ноет под дверью дочка.

— Минуту.

Обтираюсь полотенцем, надеваю халат, выхожу.

— Ого, какие шикарные петухи! — оцениваю прическу дочери. — Сама сделала?

— Сама, — печально.

Тася пытается быть самостоятельной, я даю ей право выбора, прихожу на помощь только когда она действительно нужна. Вот как сейчас.

Дочь пыталась собрать волосы в хвостик, теперь часть волос торчит в разные стороны, часть прихвачена розовой резинкой, а дополнительным украшением ко всему этому — десяток огромных петухов вокруг резинки.

— Папа! Исплавь! — канючит.

Единственное, что я могу сделать с Таськиными волосами, это хвост без петухов. Шевелюра у нее шикарная, волосы густые, светлые, шелковистые, достались от матери. Вита была красавицей, я фанател от ее волос, обожал их в разном виде — заплетенными в одну косу или две, колоском или классикой, распущенными, волнистыми или идеально прямыми, уложенными в гульку или в конский хвост.

Косы дочке заплетать я так и не научился. У нее не хватает усидчивости, у меня — терпения. Мороки с ее волосами много, особенно попробуй расчеши после купания, несколько раз предлагал обстричь хотя бы по плечики, дочь против. Ей надо такие же, как у мамы на фото.

Мариванна обычно заплетала Таське одну косу и шпильками укладывала ее в шишку. Но теперь няни нет, я делаю то, что умею.

Таисия морщит носик, стонет и ойкает от боли, пока я распутываю колтуны. В такие моменты жуть как хочется взять ножницы и под мальчишку…

Так, спокойно, папаша, держи себя в руках, отвлекись.

— Котенок, давай — ка повторим, где ты живешь? — устраиваю «экзамен».

— Улица Володалского, дом шесть, квалтила… м — м… — закатывает глазенки вверх, вспоминая, — пятьдесят тли!

— Нет, квартира двадцать семь, — поправляю.

Дочь еще путается, мешая старый адрес и новый. Прежний мы с ней учили сразу, как она начала более — менее внятно разговаривать.

— Ой, точно. Двадцать семь.

— Папу зовут…

— Папой!

— Нет.

— Папочкой! — балуется. — Папулей.

— Та — я! — делаю вид, что сержусь.

— Тиул Александлович Велшинин, — вспоминает мгновенно. Невинно хлопает ресницами и смотрит на меня честными ясными глазками.

— Тимур, — поправляю. Любит она мое имя коверкать.

Вообще у Таси проблемы только с «р», остальные звуки более — менее произносит, но иногда забывается и шепелявит как маленькая.

Хорошо бы няню найти с логопедическим уклоном.

— Тиул, — хитро лыбится.

— Ладно, — сдаюсь я. — Твое полное имя…

— Таисия Тиуловна Велшинина.

— Молодец, Таисия Тиуловна Велшинина, — передразниваю. — А теперь продиктуй мой номер телефона.

— Восемь. Девятьсот тлинацать…

С горем пополам хвост сделан, а экзамен с небольшими помарками сдан.

Таська довольная ускакала одеваться, я иду на кухню.

В чашке на столе остатки шоколадного молока. Моя самостоятельная звезда уже позавтракала шоколадными шариками с молоком.

Заряжаю турку, варю кофе, сооружаю бутерброд из хлеба и колбасы.

По кухне плывет бодрящий кофейный запах, зависнув, смотрю, как постепенно образуется шапка.

По гарнитуру скачут солнечные зайчики. Весна нынче ранняя, теплая, солнечная, а может, климат этого города другой.

Утро очень похоже на то, когда Вита была со мной, а Таси у нас еще не было. Любимая подходила сзади, обвивала мою талию обеими руками, целовала между лопаток, ложилась щекой на спину.

Заводила мгновенно. Одним прикосновением, взглядом, запахом.

Мы были счастливы вдвоем целых два года. Потом счастья стало больше, когда узнали, что у нас будет ребенок. Долгие девять месяцев, токсикоз, роды. Нас стало трое. Счастья стало больше, но… ненадолго.

У Виты начались проблемы со здоровьем, мы не вылазили из больниц, тратили кучу денег на лекарства, докторов, лучшие клиники. И это все с маленькой дочкой на руках.

Потом приступ у жены и страшные слова врача «Мы сделали все, что смогли».

Вот уже четыре года мы живем с дочкой вдвоем, а дыру в моем сердце частично залатала маленькая копия Виты. Таисия.

Кофе шипит, вздрагиваю, выныривая из воспоминаний, снимаю турку за секунду до перелива.

За спиной раздается топот детских ножек.

— В этом пойду.

Запахиваю сильнее халат, прячу от дочери выпирающие «воспоминания».

Оборачиваюсь.

Мать моя женщина!

Синие джинсы, красная пышная юбка до колен, желтая пижамная футболка с медведями, сверху алая курточка. И в довершение к образу измазанные красной помадой губы и синие веки. Плюс широкий леопардовый ободок на голове.

— Тася… — не могу подобрать слов.

— Класивая? — пытливо всматривается в мое лицо.

Нет, ну для отпугивания потенциальных женихов пойдет, но лет через десять, а сейчас…

— Очень. Только вот это, — обвожу пальцем свое лицо, — смыть. Рано еще краситься.

— Ладно, — вздыхает, но послушно идет в ванную.

Слушаю шум воды, плеск. Поет там что-то.

Ем свой бутер, запивая кофе.

Минут через десять шум воды стихает. Дочь выходит из ванной, оставляя за собой мокрую дорожку. Лицо более — менее чистое, с одежды капает, по полу растекается лужа.

— Переоденешься или подождем пока высохнешь? — флегматично спрашиваю.

— Пелеоденусь.

— Окей.

Глава 2

Гуляем с дочкой по парку. Здесь мы второй раз.

Тепло, солнечно, почки на деревьях набухли и позеленели, земля покрылась тонким ковром травы. Вокруг нас полно взрослых и детей, бойко идет торговля мороженым, ватой, игрушками. Шумно.

Зато отвлекает от работы.

Генеральный предложил возглавить филиал здесь, я не стал отказываться. Взвесил все за и против, посоветовался с дочкой и согласился.

Во-первых, карьерный рост.