Папа есть, нужна Любовь

— Ну что, дружок, пойдем домой?

Шарик радостно крутится вокруг оси, наклоняется от дуновения ветерка. Как будто танцует, соглашаясь с любым моим предложением.

Еще раз смотрю в ту сторону, куда ушел папа Таечки с малышкой. Вдруг вернутся за мороженым. Но их нет.

Надеюсь, у мужчины хватит мозгов не ругать девочку. Она ведь делала доброе дело — успокаивала меня. И у нее получилось!

Прелесть какая эта малышка. Лапочка. Ангелочек.

Забираю мороженое с собой. Не пропадать же добру. Тем более я тоже люблю шоколадное.

Разворачиваю обертку. Мороженое на палочке, облизываю его. Сладко! Вкусно!

Настроение улучшается, разговор с Борисом потихоньку теряет негативные краски.

Мужа понять можно, в последнее время действительно вся наша семейная жизнь сводится к тому, чтобы я забеременела.

Да, это важно, но мы еще молоды, у нас еще все впереди. Наверное, нам стоит сделать передышку и просто пожить для себя.

Но как же хочется ребеночка! Такую же малышку, с которой я познакомилась сегодня.

Неторопливо идем с Петрушей на выход из парка тем же путем, что пришла я.

Разглядываю других девочек Тасиного возраста, что попадаются навстречу и вдруг прихожу к выводу, что Таечка лучше их всех. Красивее, умнее, взрослее. Воспитаннее, в конце концов!

Прелестная девочка Тая. Тася. Таисия. Добрая, открытая, по-детски наивная.

Господи, — поднимаю голову к синему небу, — сделай доброе дело! Подари мне такую же доченьку. Сложно тебе, что ли?

Ты же сам знаешь, видишь, как я каждый месяц надеюсь, что оплодотворение произошло, начинаю подсчитывать в каком месяце родится малыш, кем будет по гороскопу. Успеваю поверить, что все получилось.

А потом реву в ванной, глядя на одну полоску на тесте или симптомы критических дней на нижнем белье. Буквально собираю себя по кусочкам. Чтобы снова жить и верить, что в следующем месяце что-то изменится.

Господи, сделай доброе дело! Клянусь, я буду самой лучшей мамой на свете!

Домой прихожу спустя два часа. Во дворе машины мужа нет. Свекровь хлопочет на кухне.

— Добрый вечер, Алла Васильевна, Боря не приезжал?

— Не было его, — скрипит ее голос. Она даже не обернулась. Гремит посудой.

Боря опять, наверное, на работе. Ему дай волю, он бы все время там пропадал.

Обычно я всегда спрашиваю свекровь чем помочь. Но сейчас желания ни спрашивать, ни тем более помогать за собой не чувствую. Если я пустое место, зачем пытаться его заполнить.

— Я буду у себя, — сбегаю в нашу комнату.

Улыбчивого Петрушу привязываю к торшеру.

— Не вздумай сбежать, — грожу ему пальчиком.

— Да-да-да, — трепещет он от движения воздуха.

Ложусь на свою половину нашей огромной супружеской кровати, подтягиваю ноги к груди. Телефон кладу рядом на случай, если позвонит муж.

Незаметно проваливаюсь в сон, в котором я играю с Таечкой в догонялки. Она звонко хохочет, убегая от меня. Ловлю ее обеими руками, поймать не могу. Мне так хорошо рядом с ней.

— Люба, Люба, — зовет меня девочка неожиданно мужским голосом. Очень знакомым. Образ малышки рассеивается. Открываю глаза.

В комнате полумрак.

Боря склонился надо мной.

— Боря, ты приехал, — подскакиваю в положение сидя, осознавая, что уснула и не встретила мужа. Дергаю за цепочку торшера, комната озаряется мягким рассеянным светом. Машинально бросаю взгляд на часы. Почти десять. — Так поздно…

— Работал. Это откуда? — муж кивает на пляшущий воздушный шар.

— Девочка одна подарила мне. Маленькая. Просто так.

— М-м… — теряет интерес к шарику. — Люб, я что хотел-то… Ты извини, что я вспылил, — муж вдруг заключает меня в объятия. Начинает хаотично целовать: лоб, виски, скулы. Опускается ниже, к шее. В нос бьет запах алкоголя. — Я был не прав, любимая, — бормочет несвязно. — Я знаю, как тебе важно стать матерью. У нас все будет, обещаю. И дочь. И сын. Или даже два сына. Сколько захочешь.

Руки мужа скользят по моей спине. Одна опускается к бедрам, задирает платье, втискивается между ног.

— Ты… ты согласен на ЭКО? — не веря своим ушам, шокировано переспрашиваю.

Откидывая голову, подставляю шею под губы супруга. Обычно он нежен, а тут в него будто кто-то буйный вселился.

Заваливает меня на спину, придавливая сверху.

— Мы все — таки попробуем естественным путем. Прямо сейчас, — его губы мусолят кожу на моей шее. Прихватывают ее, всасывают. Останутся отметины от засосов. Пусть. Пальцы мнут внутреннюю поверхность бедер настойчивее, сжимая кожу до боли.

Грубо стягивает с меня трусики, брякает пряжка ремня.

Лихорадочно подсчитываю дни до овуляции. Числа у меня сидят уже на подкорке.

— Боря, Боря, подожди, — упираюсь ладонями ему в грудь, — сегодня не получится. Не тот день.

Муж на секунду замирает, затем внезапно зло рявкает:

— Люба! Ты опять?!

Рывком поднимается с кровати.

— Как меня все это задолбало! — в сердцах сносит с комода какую-то мелочь. — Те дни, не те дни! Не жизнь, а дерьмо какое-то!

Зажмуриваюсь, закрываю уши руками, чтобы уберечь себя от его гнева. И все равно слышу грохот двери.

Открываю глаза и уши, в горле снова встал ком обиды, не дает дышать. Бори в спальне нет, но до меня доносится его ругань с матерью. Слов не разобрать, только интонации.

Я все испортила?

Я виновата?

Я слишком зациклена на ребенке?

И только улыбчивый Петруша крутится вокруг оси, подпрыгивая кверху, но узелок не дает ему улететь.

Глава 7

Между нами будто пробежала черная кошка. Мы отдалились друг от друга, разговариваем по необходимости, все больше молчим. Я жду от мужа извинений за обидные слова, каких — то действий, а он…

Он, кажется, не ждет ничего. И вообще у него такой вид, будто я ему в тягость. Вслух только не говорит.

Близости между нами тоже больше нет.

Тяготит меня это? Странно, но нет. Я будто в режиме ожидания. Пусть покопит своих живчиков. Они нам скоро понадобятся.