Папа есть, нужна Любовь

Цветы вчера и те кое-как упросил передать, палату оплатил, чтобы комфортно было и обслуживание соответствующее. В записке пожелал здоровья и написал свой номер телефона.

Не позвонила.

Вика сказала, что в палате моего букета не было. И позвонить Люба хотела, но в последний момент передумала.

Гадай теперь — передали ей цветы, и она их выбросила, или кто-то тупо не донес их до адресата, присвоил себе.

Вот и сижу в офисе, строю догадки что да как, жду Лукашина.

Дел по горло.

Но один черт они не делаются.

Почему она передумала мне позвонить? Из-за Елены? Так я все объясню!

Закрыв глаза, откидываюсь на спинку кресла, вспоминаю Бориса.

В перинатальный центр мы ехали молча. Он был взвинчен. Я думал о Любе и мысленно ругал себя, что не вызвал ей врача сам. Видел же, что уже в ресторане ей было плохо, в то время как ее муж напивался вместе с Зайцевой.

А Люба, оказывается, в положении.

Когда забеременела Вита, я прыгал до потолка от радости. У Бориса радости на лице не было.

Люба может быть беременна от меня?

Может!

Но может и от мужа.

Борис бесил. Бормотал себе под нос ругательства, упоминая жену.

Хотелось врезать ему локтем по морде, выплеснуть на него злость, отомстить за Любу, но я держался.

А потом ждал Миронова, чтобы отвезти его обратно. В том, что поедет назад, не сомневался. Макс уже приехал в город, и колесо возмездия закрутилось. Счет шел на минуты.

Борис вылетел из перинатального центра непохожим на себя. Злой как черт. С безумными глазами. Махнул мне, что идет. Но сам почти побежал к машине.

А я что? Я сделал вид, что ничего не знаю и не понимаю.

— Давай назад, — Борис плюхнулся на сиденье. — У меня там трындец в офисе.

— Проблемы?

— Ага. Твоих рук дело?

— Ты о чем?

Он мог спрашивать не только об инициаторе трындеца, но и о том, кто зачал его жене ребенка.

— УЭБ [1] у меня шерстит.

— Ох ты ж черт… — я выразил удивление и даже некое подобие сочувствия. — Могут что-то найти?

— Могут… Мне вот интересно, кто навел? — Миронов покосился на меня с подозрением.

1

УЭБ или УЭБиПК — Управление экономической безопасности и противодействия коррупции.

— Давай, вешай на меня всех собак, — я сделал вид, что обиделся. — В ресторане вчера народу было полно, а ты все по полочкам да во все горло…

— Ну, да…

Он вытащил из кармана телефон и начал обзванивать знакомых, я так понял, влиятельных людей, просить заступничества.

«Давай, давай, трепыхайся напоследок. На твоих влиятельных найдутся более влиятельные»

Воспоминания прерывает короткий стук и щелчок двери.

— Занят? — громыхает басом Лукашин. — Оу, вижу, что занят, — не без издевки бросает друг. Заметил, что я сидел с закрытыми глазами, шагнул назад. — Я тогда позже зайду.

— Заходи уже. Согласилась? — подаюсь телом вперед. Вглядываюсь в лицо Макса, надеясь найти на его лице ответы быстрее, чем он расскажет сам.

— Еще бы она не согласилась, — довольно усмехается Лукашин, плюхаясь в кресло. — Ты сомневался в моих способностях? Или я недостаточно хорош, чтобы соблазнить девушку?

— В смысле соблазнить? — обтекаю я.

— А-а, ты о Любе своей? — делает удивленный вид. — Я подумал, ты о Виктории спрашиваешь. Хороша девчонка. Уже жалею, что раньше не приехал.

Карандаш в моих пальцах с треском ломается.

— Ты мне зубы не заговаривай. Что там с Любой?

— Нормально все с твоей Любой, — лыбится черт, довольный произведенным эффектом. Любит, гад, меня на эмоции выводить. — Красивая. Я бы перед такой тоже не устоял.

— Макс! — рычу, теряя терпение.

— Ладно, ладно, Отелло, — поднимает руки, показывая, что сдается. — Женщина друга для меня табу. К тому же я на Вику запал.

Вдох, выдох.

— Как Люба себя чувствует?

Вика о здоровье Любушки отчиталась мне еще вчера, мне надо знать, как она сегодня. По телефону мне информацию не дают.

— Мила, весела, здорова. Скоро, говорит, выпишут.

— Что с ребенком?

— Ребенок в порядке, папаша, — Макс играет бровями. — ТЫ же постарался?

— Не знаю. Мне, если честно, все равно.

Это правда. С момента, как я узнал, что Любовь беременна, решил, что приму ее с ребенком, чей бы он ни был. Главное, чтобы сама Люба стала моей.

Нашей с Тасей.

Но в глубине души надеюсь, что ребенок мой. Мы не предохранялись.

Если только…

Она не приняла меры сразу после.

— Что решили с разводом? Она… не передумала?

Это вопрос номер один. Ответ я жду с замиранием сердца.

Ну вдруг? Все же она с Мироновым жила несколько лет. Любила. Наверное. И если любит до сих пор — простит. Женщины, они такие.

Тем более беременные. Гормоны — вещь непредсказуемая.

— Не передумала, — щурится Макс, пряча под ресницами смешливые огоньки. — Мало того, я убедил ее, что надо требовать все, что причитается ей по закону, а не только салон. В браке были куплены квартира, машина, салон и так, по мелочи. Вот Борюсику будет сюрприз.

Мне на Миронова откровенно начхать. Меня интересует только Люба.

— Ей нужно будет присутствовать на суде?

— Нет. Я сам справлюсь.

— Хорошо… Когда, говоришь, ее выпишут?

— Даты пока нет. Пока проходит лечение, потом контрольные анализы, и будут смотреть на результаты.

— Ясно.

Надо будет встретить.

Борису мы обеспечили таких проблем, что ему теперь не до Любы. Его допрашивают целыми сутками. И его подчиненных тоже. Шерстят бумаги, компы. Имущество на время следствия под арестом.

Иск выкатила не только наша компания, но и другие. Штрафом не отделается. Тут реальный срок вырисовывается.

На телефон Макса прилетает сообщение. Читает. Рот до ушей.

— Вика? — догадываюсь.

— Ага. Ну, все, я полетел. У нас свидание, — играет бровями.

— Делами занимайся лучше, — ворчу.

— Так я и делами занимаюсь. Виктория, между прочим, ценный свидетель. Она подтвердит на суде, что Борюсик путался с одной из продавщиц. Еду брать показания, — понижает голос до интимных ноток.