Папина дочка

Анна

Ричард просто…ммм. Даже слов не находила какой он. А от его улыбки я таяла, как мороженное. А какие у него глаза, чистое серебро, так бы и смотрела бесконечно, долго, со смесью восторга. Сердце каждый раз учащало ритм, едва слуги сообщали о его приходе. Папа фыркал, но молчал, просто наблюдал. Да, охрана напрягала, но я понимала от этого никуда не денешься, это часть той жизни, которую веду рядом с отцом. На моей памяти всегда было, что меня кто-то сопровождал, оберегал, готов был отдать свою жизнь за мою.

— А он всегда ходит за тобою хвостом? — Ричард выразительно глянул за спину. Я не стала оборачиваться, знала, что недалеко сидит Абу. Верный папин человек, который меня страшил и рядом с которым я знала, что мне ничего не угрожает. Абу пугал одним взглядом свои карих глаз. Единственного кого он не может пересмотреть был опять же папа.

— Да. Сколько себя помню, Абу всегда был рядом.

— Почему? — Ричард поднес стакан к губам, а я завороженно наблюдала, как он пьет обыкновенную воду. Тряхнула головой, смущенно опуская глаза. В кафе, в котором мы сидели после прогулки, было малолюдно, уютно.

— Не знаю. Так всегда было.

— Интересно, когда ты выйдешь замуж твой охранник идет приложением?

— Не берусь судить. Папа очень щепетилен в плане безопасности. У Амана так же охрана.

— А у остальных?

— Остальные сами о себе заботятся, они взрослые мальчики, мы как самые младшие все еще под присмотром.

— Анна! — Ричард взял мои руки в свои и слегка сжал их. Резкая смена темы сбила с толку, заставив взволноваться. — Ты просто неповторима, прекрасна! Я до сих пор не верю своему счастью, что ты появилась в моей жизни! Как ты думаешь, твой отец отпустит тебя со мною прогуляться на яхте? — его серебристые глаза вспыхнули, опутывали тонкими нитями, которые не рвались, я чувствовала, что с каждой встречей становлюсь все ближе и ближе к этому мужчине. Это напрягало, это пугало, это манило своей неизвестностью. И теперь не сразу засыпалось, а воображение уже рисовало совсем постыдные картинки, но я их жаждала. Было стыдно думать о поцелуях, о крепких объятиях, о близости. Каждую ночь мне становилось душно, а низ живота начинал томиться, в груди связывался узел. Теперь мне не хотелось бежать к папе по утру, нырять под прохладные простыни, теперь я хотела оказаться в кольце других рук, чувствовать другое тепло.

— Я постараюсь его уговорить.

— Только без сопровождения, хочется побыть наедине. Только ты и я, и море за бортом!

От этих слов стало сладко и банальные бабочки запорхали по всему телу. Я чувствовала, что прогулка будет неповторимой, чудесной и возможно новой точкой наших отношений. Только вот до конца почему-то не была полностью уверена, что мне хотелось менять курс наших отношений. Меня в принципе устраивали наши прогулки, мои вечерние мысли, на большее я не решалась, было какое-то тревожное сомнение.

Голубые глаза сердились. Нет, они просто горели злостью. Я судорожно сглотнула, расправляя складки платья на коленках. Но нужно быть храброй, отстаивать свои интересы, проявлять самостоятельность, которую мне любезно предоставили.

Папа медленно выдохнул, приложил кулак к губам. Мне даже показалось, что слегка прикусил зубами кожу на костяшках. Затем выпрямился, откинулся на кресле и распустил галстук, расстегнул пару пуговиц на рубашке. На шеи блеснула золотая цепочка с кулоном. Он ее затеребил. Я напряглась. Если папа нервничает, это не очень хорошо.

— Аня! — это очень нехорошо. Русским именем он называет меня крайне редко, называет, когда разговор предстоял на серьезные темы. Не думала, что разрешение на прогулку с Ричардом на его яхте — это серьезная тема.

— Ты уже взрослая девочка и понимаешь, что когда молодой мужчина типа Стоуна приглашает тебя на прогулку в открытое море, где кроме вас никого не будет, это не просто прогулка!

— В смысле? — недопоняла я его, а он стиснул зубы, отвернулся к окну и долго молчал. — Пап, мы просто покатаемся на яхте и вернемся. Что может случится за это время? — он бросил на меня странный прищуренный взгляд из-под ресниц. Видимо я чего-то не понимаю. Видно где-то в моих знаниях был пробел, да, отношения с противоположным полом у меня складывались специфически. Мальчики проявляли симпатию, некоторые даже осмеливались целовать в щечку, брать за руку, но все это длилось до того момента, пока на горизонте не появлялся Али или Азамат, или папа. Но папа вмешивался в более старшем возрасте, детские чувства мальчика и девочки его не интересовали, а вот когда встал вопрос моего обучения в Англии, где я собиралась жить одна, он с особым вниманием контролировал каждый мой шаг, мониторил мое окружение. Абу был со мною. И его присутствие уже было веским поводом парням обходить меня стороной, при этом общение с девочками не так жестко контролировалось.

— Хорошо. Только я сам отвезу тебя в порт, как говорится из рук в руки, под расписку! — я с радостным визгом кинула ему на шею, прижимаясь к его щекам своим лицом, чувствуя, как его крепкие руки меня обняли и прижали к груди. Рука сама потянулась к кулону, покрутила. Пуля. Эта загадочная пуля. Когда-нибудь я спрошу его о ней!!! И он обязательно расскажет.

Ричард

Твою мать!!! Уж лучше был бы охранник, чем сам Каюм. Я прищурено наблюдал, как остановился черный джип, как из него выпорхнула в белом платье Анна с распущенными волосами, держа на плече большую плетеную сумку, как с водительской стороны вышел Саид Каюм, надевая сразу же очки. Да, солнце палило нещадно. Но я чувствовал, как руки похолодели и внутри все напрягалось, едва они подошли ко мне. Если рядом с Анной я по сей день испытываю невообразимую похоть, желание опробовать ее на вкус, то рядом с Каюмом мне хочется превратиться в статую. Бездушную. Но я улыбаюсь, делая вид, что безумно рад их видеть. Саид Каюм не улыбнулся, и, наверное, хорошо, что на нем были очки, я кожей чувствовал его сдерживаемую ярость.

— Стоун! — сухо голос, легкий налет холодности. — К вечеру, чтобы вернул мне дочь в целостности и сохранности! — пауза, волосы во всех местах встали дыбом. — В прямом и переносном смысле. Иначе… — на губах появилась улыбка. Так улыбаются бойцовые псы, слегка приподнимаю губы, обнажая свои десны, показывая какие у них сильные зубы. Так улыбается убийца перед контрольным выстрелом. Блять!!! Я никого никогда не боялся, но сейчас чувствовал, петля, добровольно наброшенная на шею, медленно стягивалась вокруг моей шеи. А стоит ли играл свеч? Не многим ли я рискую, связываясь с Анной? Посмотрел на девушку, которая послушно стояла в сторонке, в поле видимости, но разговор не слышала. Ветер трепал ее черные волосы, она скромно улыбалась, бросая на нас украдкой любопытные взгляды из-под своих длинных ресниц. А эти слегка пухленькие губки манили и были приоткрыты. В голове зашумело и картинка, как я сую свой член в этот влажный рот, опалило мое воображение. Быстро поморгал. Если Каюм хоть на миг заподозрит, что я собираюсь делать с его малышкой на яхте, он сразу же утопит меня возле этой же яхты, даже не закатывая рукавов своей рубашки.

— Вы не о том подумали! — лучезарно улыбаясь, повернулся к Каюму. Он медленно снял очки и прищурился. Я вздрогнул. Как человек может так смотреть??? Вот таким убийственным, тяжелым, готовым резать по живому, взглядом.

— Тебе лучше не знать, о чем я подумал! — в голосе проскользнули тихие предупреждающие нотки об опасности. — И в твоих интересах вернуть мне ребенка в первозданном виде!

— Я понял!

— Вот и славно, люблю людей понимающих сказанное с первого раза! — опять этот звериный оскал, но как только он повернулся в сторону дочери, никакого грозного папочки не было, только сладкая улыбочка, глаза полные нежности. Саид Каюм подошел к Анне, что-то ей сказал, она широко улыбнулась, заставляя мое сердце сбиться с ритма! Чертовка! Сделаю все возможное, чтобы она как никогда зависела от меня и папочке ничего не останется, как свыкнуться с мыслью, что рядом с его ценностью буду я.

Вокруг нас было только море. Я поглядывал на загорающую Анну. Она расположилась на носу яхты, вытянула свои соблазнительные ноги и лежала. Впервые мог блуждать пожирающим взглядом по ее телу, сглатывая слюни от этого прекрасного тела. Она была чудесна. Нет, она была просто совершенством, природа чудесно над ней потрудилась. Тонкая шея, соблазнительные выпирающие косточки ключницы, упругая, небольшая грудь, прикрытая сплошной полоской черного бюстгальтера купальника. Ниже плоский живот, еще ниже веревочки под названием трусики возбуждали меня, дразнили. Папочка видимо не в курсе был какой купальник наденет его дочь. А я думал, что она вряд ли разденется, а если разденется, то на ней окажется какой-нибудь уродский купальник. Сомневаюсь, что Каюм бы допустил такое откровение, что было на ней сейчас. Анна оказывается еще та штучка, умела бунтовать. Выдохнул сквозь зубы. Мне нужна разрядка. Если до девушки мне категорически запретили дотрагиваться, оставался «порошок». Он, конечно, меня полностью ниже пояса не расслабит, но хоть переключусь, иначе начну дрочить, стоя за штурвалом, смотря на соблазнительницу.

Поставив на автоматику штурвал, сбавив скорость, спустился на нижнюю палубу, где у меня была небольшая спальня. Достал из своей спортивной сумки футляр, там было несколько небольших пакетиков с белым «сахаром». Улыбнулся самому себе, высыпая малую часть на поверхность напольного шкафчика. Аккуратно разделил равные полоски и нюхнул первую, зажимая нос, чувствуя, как медленно напряжение отпускает. Сейчас всего лишь от мысли, позже уже будет и от наркотика. Втянул в себя еще дорожку и уже блаженно прикрыл глаза.