Пар — это смерть

— То есть всем пофиг, если я убил в подземелье синкера и забрал его артефакт? Платить администрации заново не нужно будет?

— Верно, сначала артефакты сдаются, после этого появляются в продаже и базе данных. Дальнейший путь вещи администрацию не волнует. Зачем именно так делают, я точно не знаю.

Что же, я никакого сигнала не услышал при прохождении ворот, значит, моя монтировка артефактом не является. Да и вообще, никаких особенных изменений в предмете заметить не могу, кроме изменения веса. Сейчас сунул монтировку в пояс, чтобы успеть быстро достать в случае опасности.

Смотрю дальше и вижу у стены сидящих синкеров, которые выглядят не то чтобы очень хорошо. Грязные, с пустым взглядом и явными проблемами со здоровьем: у кого-то нет ноги или повязка на глазах. Некоторые лежат пластом и, кажется, что уже очень давно. Большинство явно попрошайничает, чтобы просто купить себе еды.

— Да, большинство из них самые старые синкеры, у которых начались серьезные проблемы со здоровьем. Они больше не могут ходить в подземелье, значит, баллы им больше никак не заработать. Остается только просить у других синкеров или выполнять для них какие-либо услуги.

— Например?

— Ничего хорошего. Девушки чаще всего занимаются проституцией. Женщин тут в целом процентов тридцать от всех синкеров. Пожалуй, продажа тела — это самое прибыльное дело, но есть вещи и похуже. Некоторые соглашаются становиться рабами для издевательств и подпольных боев, чтобы всегда иметь еду и крышу над головой. Когда человек подходит к черте смерти, то в нем пробуждается невероятная тяга в жизни, даже если придется отринуть для этого свое «Я» и стать вещью. Другие же сразу ломаются и кончают жизнь самоубийством, что неменьший грех. Или подают заявление на увольнение.

— Всмысле?

— Это так в шутку называется просьба избавить от страданий. Приходят служащие и просто убивают просителя, после чего забирают труп. Администрации невыгодно тратить бесплатные ресурсы по типу воздуха или воды на иждивенцев, но при этом без поданного прошения ничего с тобой делать не будут, живи пока не умрешь.

И отца Григория, и меня в будущем ждет это. Да вообще любой синкер закончит инвалидом, который будет просить о смерти. Когда ты вдохнул вапориум, бомба замедленного действия начала обратный отсчет внутри тела.

Где-то в стороне раздаются громкие крики, почти что истошные вопли. Что бы там ни происходило, кого-то пытают или убивают. И я не могу не повернуть голову, чтобы заметить, как по улице ползет мужчина без задних ног, оставляя кровавую дорожку за собой. А за ним с абсолютно безумным выражением лица идет тощий человек со странным серым цветом кожи. В руке преследователь держит острое лезвие, с которого капает кровь.

— Так вот почему задание прошло очень спокойно, — тихо произносит отец Григорий. — Банда Ли Дуна просто была занята другой целью. А это он сам, который с ножом. Один из самых жестоких синкеров высокого ранга. Может превращать свое тело в сталь и создавать холодное оружие. Нам стоит уйти отсюда.

Я же не могу оторваться от зрелища убийства человека, хотя мне не по себе, и это мягко сказано. Да, я в первый день чуть не стал добычей коршунов, но здесь человек даже не может оказать сопротивление, быстро теряя кровь и жизнь. Но Ли Дуну, который оказался худощавым азиатом с обнаженным торсом, все равно, он легко догоняет и вонзает нож в спину бедолаги и явно пытается разделать как тушу пойманного животного.

Отец Григорий выводит из ступора, хлопнув по плечу, поэтому я вздрагиваю и направляюсь следом, где нас ждет остальная команда. Думаю, решение убраться прямо сейчас очень разумное.

— Этот парень ведь Блэк, — говорит Люциан.

— Да, он самый, — кивает Кристиан.

— Вы знали его? — спрашиваю я.

— Его все знали, — Эмбер тоже вступает в диалог, пока все направляются к выходу из Миноса. — Блэк был садистом и убийцей, и творил не менее ужасные дела. Он был старым синкером и, вероятно, резко ослаб в последние дни, чем воспользовался Ли Дун, чтобы расправиться с ним. Как только старый вожак теряет хватку, его сразу уничтожают более молодые. Однажды и Ли Дуна грохнет новый криминальный авторитет. Из-за бандитских разборок они забыли о нас, и это хорошо.

Но, к сожалению, спокойно уйти не вышло, так как мы на повороте буквально врезаемся в очень знакомую группу синкеров, которая идет смотреть на зрелище. И ведет группу Клара Кольц, на лице которой я оставил след от кулака.

— Это, лять, они! — конечно, Клара даже с заплывшим правым глазом узнает меня.

— Не советую, — сразу повышает голос отец Григорий. — Нападете на Марка, мы заступимся. Если начнется массовая драка, вмешается администрация.

— Ублюдок-священник, отпусти мои грехи, — девушка будто на голову отбитая, смеясь над нашим командиром. — Можешь даже отшлепать меня по попке.

Но отец Григорий кажется в этот момент великим человеком, просто улыбнувшись на провокацию и сказав:

— Прощение за грехи выдает не священник, а Господь наш. Ты тоже окажешься на небесном суду однажды, и тогда я буду вступаться за каждую душу, включая твою, прося милосердия. Ведь ты и тебе подобные живете как звери, так как вас заставляют быть зверьем.

Такой ответ явно смутил Клару, но, конечно, она не из тех, кто возьмет и отступится. Набрав в грудь побольше воздуха, девушка пронзительно выкрикивает:

— Ли Дун, здесь твои враги!

На этот крик обращают внимание все, включая самого криминального авторитета, стоящего над бездыханным телом врага. Тут я понимаю, что без драки отсюда не уйти, но банда намного превосходит нас числом. Остается надежда на то, что администрации невыгодно терять сразу много синкеров.

— Ну и ну, чего орешь? — кожа подошедшего человека вновь напоминает нормальную, но нож убирать он не спешит.

— Это те самые, про которых я говорила. Вон тот новичок напал на нас в Зеро, — Клара бесстыже делает меня виновником, но все присутствующие и так знают, что это брехня. Этой банде не нужен повод для того, чтобы вступить в конфликт, скорее просто играют таким образом.

— Гоните пять тысяч баллов, и я забуду о вас, — Ли Дун играется с ножом, подкидывая и ловя. Завораживающе искусные движения.

— У нас нет таких денег, Ли Дун, и платить мы тебе не собираемся, — произносит отец Григорий. — Повторю, что мы готовы к неприятностям и будем защищаться изо всех сил. Массовую драку разнимут, посмотри туда.

Все поворачивают голову и видят Мясника, который лениво привалился к стенке на противоположной стороне улицы. Сейчас все камеры в районе обращены в это место, и администрация действительно готова вмешаться.