Пара для дракона, или просто будь пламенем

Конечно, при таком раскладе подготовить и отрепетировать церемонию казалось неплохой идеей. Только вот… Рику Алому следовало понять, и чем скорее, тем лучше: он теперь для Ири никто, и у неё нет ни единой причины потакать его капризам и оглядываться на его мнение.

— Нет, — отрезала она. — Многовато чести, да и визит носит неофициальный характер.

— Как скажете, мой Властелин, усмехнулся Эу-хений. — Как скажете.

На некоторое время между ними повисло молчание. Наконец Ири, которой катастрофически не с кем было обсудить эту ситуацию, спросила:

— Вы имеете право не отвечать, если сочтёте вопрос слишком личным, но… Вы вырастили дочь, как я поняла. Она жила с вами или отдельно?

— Ах, это! Понимаю, почему вы спрашиваете, — Жрец отложил свитки и посмотрел на Властелина прямо. — И, скажу я вам, разное бывало. У всех деток рано или поздно наступает период "я сам". По моему опыту, происходит это куда позднее трёхлетнего возраста, и сопряжено в том числе с желанием жить отдельно и не слушать стариковское ворчание. У моей это сопровождалось страстной любовью к совершенно неподходящему юноше, из картинок на теле которого вполне можно было составить наскальную живопись каких-нибудь особо отсталых племен.

— Он был дикарём? — нахмурилась Ири.

— Полагаю, назвать его так было бы оскорблением. Для дикарей, — в некоторых случаях яда в Эу-хении хватало на десяток особо опасных змей. — Ко всему прочему, в причёске того вьюноши было в четыре раза больше цветов, чем запланировано природой, уши отвисли под тяжестью серёжек, а в голове не помещалось ничего, кроме ветра. Вот этого типчика моя дочь и привела домой, дабы с ним жить.

— И как вы к этому отнеслись?

— Негативно, разумеется, — отмахнулся Жрец. — Объяснил максимально доходчиво, что в моем доме и за мои деньги ноги этого попугая не будет. Хотят они жить отдельно — милости прошу, но с просьбами вроде "Папа, дай денег на новый айфон", "Папа, я так хочу на концерт" или "Хочу отдохнуть, купи мне тур" при таком раскладе следует обращаться к другому адресату.

— Понимаю, — вздохнула Ири. — И чем все закончилось?

— Ну, мы покричали, они ушли — на вольные хлеба, так сказать.

— И сколько продержались?

— О, целых три недели, — усмехнулся Жрец. — Потом мать… то есть, моя дражайшая супруга пришла ко мне и сказала, что дочь попросила денег, но так, чтобы я не знал.

— А что сделали вы?

— Начал давать деньги, но так, чтобы дочь не знала, что я знаю, — вдруг рассмеялся Эу-хений, и глаза его потеплели. — Так это работает, мой Властелин. Не считая ситуаций психически нездравых или совсем радикальных, дети остаются детьми, что бы там ни было. И, говоря об этом, я гордился ею неимоверно, когда они с попугаем открыли свой салон.

— Это… спасибо, что рассказали.

— Служу Властелину, — в устах Эу-хения эти слова так и сочились ехидством. — И убеждён: ваш дед будет гордиться вами, если не совсем дурак. Вы достойны гордости, а ещё — его внучка.

Драконица покачала головой. Жрец не понимал реалий их мира, клановой розни и духа, в котором воспитывались молодые знатные оборотни. Однако…

— Эу-хений, — сказала она мягко. — То, что я сейчас озвучу, является личной просьбой.

— Заинтригован, — прищурился тот. — Итак?

— Думаю, дедушка ожидает, что его сопровождающей стану я. Но…

— … вы хотите, чтобы я взял это на себя, — кивнул Жрец. — Что же, будь по-вашему. Я в игре.

— Так легко? Я наложу на вас защиту, но все же Старейшина опасен.

Жрец откинулся на спинку кресла и сладенько улыбнулся.

— Я полжизни провёл, общаясь с опасными людьми, и единожды уже из-за этого умер, — отозвался он. — Но, как я понимаю, почтенному дедушке что-то нужно от вас, мой Властелин, верно? А нам, в свою очередь, много чего нужно от него. Я же, при всём уважении, в вымогательстве разбираюсь куда лучше вас, потому-то моя кандидатура очевидна.

Ири предовольно улыбнулась и благодарно кивнула. Насколько она знала дедушку, такой щелчок по носу будет пусть маленькой, но расплатой за то, что драконице довелось испытать по итогам его затеи с замужеством на Аре Сером.

— Да будет так, — сказала она, и, как ни старалась, предвкушения в её голосе было слишком уж много.

15

* * *

Утро у Игоря выдалось из категории тех, что без кофеина вывезти почти нереально.

Началось с того, что улетел дракон; без дракона сразу стало грустно, потому что тот был тёплым. И дело не в температуре тела, хотя волшебный ящер вполне мог бы работать обогревателем на полставки. Просто ощущалось рядом с ним что-то такое — знакомое, родное. Не то дело было в запахе, неуловимом, но безумно приятном, не то магическая животина обладала гипнозом или чем-то вроде того (почему бы и нет), но Игоря тянуло к нему, как магнитом.

Вторым кошмаром утренней жизни стало совещание, и это было похлеще, чем памятные тимбилдигновые мероприятия и мозговые штурмы вместе взятые. Наблюдая за тем, как рассаживаются вокруг его невольные подопечные, Игорь улыбался, кивал, а сам прокручивал в голове непростой — уж в этом можно не сомневаться — разговор.

Игорь был лидером хуторчан по ряду причин. Основная заключалась в том, что именно он стал первым гостем этой фермы… ну, или первым из товаров на продажу, как знать. В любом случае, это началось с него.

Вторым важным фактором было то, что Рырох, Маллани и Паола, то бишь самый сильный воин, связист и медик, способный безошибочно отличить живых от мёртвых, были на его стороне.

Третьим столпом, укрепляющим его власть, была магия. В бою она не годилась, зато путём проб и ошибок парень понял, что может придавать предметам и объектам желаемые свойства. Не всем и не все, разумеется, но сделать смертоносное оружие из деревянного ножа, стрелы, разящие без промаха, или подобие ламп из старых банок неведомого назначения — на это его колдовства хватало. Разумеется все удавалось не сразу и не всегда: эпизодически предметы начинали голосить, взрываться, менять цвет на крапчатый или вовсе разговаривать (он так и не выкинул болтливую лампу, хотя Паола и советовала настойчиво это сделать — слишком уж та ярко материлась).

Тем не менее, несмотря на все вышеизложенное, проблем при принятии решения было не избежать: хутор разросся, тут начали появляться собственные группы по интересам, союзники и противники. Они вроде как и признавали, что Игорь главный, но критики и споров от этого меньше не стало. Усложнялось дело отсутствием единого языка. Маллани, конечно, решала эту проблему, но эксплуатировать её дар слишком часто, утомляя и так уязвимую девушку, Игорь категорически запретил. Выучить же все семнадцать языков, на которых говорили хуторчане, за столь короткий было просто нереально, потому проводимые раз в несколько дней совещания были единственным способом нормально пообщаться.

И вот теперь народ собрался у костра, выжидательно глядя на него. Тянуть смысла не было, потому Игорь решительно сказал (точнее, решительно подумал, но в случае с такого рода использованием дара Маллани это было практически одно и то же):

— Всем доброе утро, ребята! Буду краток — похоже, нам придётся принять предложение горожан.

Маллани страдальчески поморщилась, ибо обрывки мыслей присутствующих превратились в дикий галдёж.

— Дамы и господа, имейте терпение, — мысли Паолы были столь же угловаты, как её фигура. — Держите мысли в порядке, проявите уважение к даме на сносях.