Пара для дракона, или просто будь пламенем
Шрифт:
Ему нужно было побыть одному. Раствориться в эмоциях, рухнуть живой тьмой на одно из ближайших полей, выпустить уничтожая всё, всё, всё…
Не на глазах у Диве.
Вот уж точно, во имя Тьмы, нет.
Последующие два часа — больше? — он не помнил, точнее, помнил крайне смутно. Когда же магия пришла в норму, дракон обнаружил себя лежащим в достаточно глубоком кратере. Он когда-то успел сменить обличье на человеческое, и теперь валялся, раскинув руки, и таращился на звёзды.
С ними вот какая странная ерунда —
Потому-то Эту всегда нравились звёзды.
Он молчал, и лежал, и думал о том, что его мир обрушился, как карточный домик. Тьма, обычно уютная, скалилась со всех сторон. Жизнь бросила ему вызов, задала вопрос, с которым не пойдёшь за советом к матери, не сбросишь проблему на помощников, не решишь это деньгами или связями.
На этот вопрос он должен ответить сам.
Правда в том, что Эт презирал… продажных женщин.
Правда в том, что в глубине души он всех, кроме матери и пары, считал продажными.
При всём при этом, у него был построен некий образ пары — идеальной, прекрасной, чистой женщины.
Теперь эта иллюзия рухнула. Точнее… странно, но она все ещё казалась ему идеальной, и прекрасной, и даже чистой, несмотря ни на что и как бы дико это ни звучало по отношению к женщине с её прошлым. Однако, при всём при этом она обрела реальность, и кошмары, и тьму за спиной.
Эт смотрел в небо и думал. Сколько раз он слышал фразу "Властелину не отказывают"? Сколько раз сам повторял её? Сколько раз презрительно кривился, глядя на меркантильность женщин, их корыстность, привычку использовать тело в качестве способа достижения целей?
А теперь он лежал и спрашивал себя: а как ещё им выживать в мире, где правят мужчины, в мире, который навязывает им роль товара, так или иначе?
Эт думал о кусках мяса. Он думал о той беспомощной испуганной девочке, которой был во сне.
Он боялся того, что могло бы ему присниться дальше. Он боялся беспомощности, невозможности ничего изменить. Он боялся понимания того, что пара — это всегда зеркало, и урок, и прозрение.
Ему было страшно видеть в её судьбе отражение собственных поступков.
И главный вопрос был прост и понятен: а готов ли он сам иметь с этим дело? Готов ли связать себя на всю оставшуюся жизнь с этой женщиной, с её кошмарами, страхами, прошлым? Готов ли он попытаться исправить всё то, что сделали другие — те, кто видел в ней лишь кусок мяса? Сможет ли не упрекнуть её этим в будущем? Она, видит Тьма, не заслужила таких упрёков.
Это сложно. Так не стоит ли отказаться сейчас?
Эт задумчиво наблюдал за звёздами. Вон, едва видимое даже для драконова глаза, мерцает Солнце-17, звезда техногенного мира, откуда прибыла Равиэль. А вот Карлика-12, умирающего солнца Ледяного Мира, под которым, судя по всему, родилась его Диве, отсюда не видно…
Эт читал, что иные цивилизации с развитой техномагией пользуются для межмировых перемещений не чёрной и тяжёлой Тьмой Предвечной, что сжирает
коллапсары и открывает врата, а железными машинами и временной магией. Ты победишь время, если обгонишь свет, эту теорию подтверждали и их маги, но чтобы сделать это с помощью техномагии и машин… Эту сия идея представлялась всегда смешной.А теперь он думал, лёжа на дне кратера: почему бы и нет? Ко звёздам ведёт очень много дорог.
Равно как и к Предназначению.
Почему бы колдунам из техногенных традиций не летать к другим мирам в железных коробках? Об этом было бы безумно интересно узнать, не так ли? Но… он не спросил у Равиэль. Так упивался собственным превосходством над ней, но ни разу не попытался нормально поговорить хоть о чём-то, что могло объединить их, показаться интересным им обоим. Ничего не скажешь, нежелание понимать ближнего — отличный повод для презрения!
Но теперь, после встречи с парой, ему отчего-то хотелось верить в межмировые самоходные машины. В эти дороги, нереальные с точки зрения магической науки, ведущие ко звёздам не только всесильных колдунов, но и обычных людей.
Он думал о словах Ото: "Твоя пара, по крайней мере, жива". А ещё о том, что, не согласись его Диве на эту работу, она, вполне вероятно, не дождалась бы его. Он бы никогда не встретил её, не увидел её танца и улыбки, её прекрасной и милой второй ипостаси. Всё это обратилось бы костьми и прахом.
Это он и представил — что её нет, совсем нет, что её место займёт другая пара: прекрасная юная девственница из отличной семьи, скромная, послушная, такая, как он представлял…
И ему стало тошно.
Эту больше не нужна была придуманная безликая кукла. У него уже есть пара. И на этот вопрос не могло быть другого ответа.
Он кивнул сам себе и устроился чуть удобнее, создавая фантом — ему нужно было нанести пару визитов.
27
— Свет очей моих, — матушка, сидевшая в окружении своих придворных дам, при появлении Эта тут же поднялась и радостно заулыбалась. — Как радостно видеть тебя!
Дракон тепло улыбнулся ей в ответ.
Его мать была красива в той манере, что свойственна уроженкам Ирребы: тёмно-серая кожа, чёрные глаза, точёный тонкий нос, широкие скулы, белоснежные волосы, скрытые полупрозрачной накидкой (она не изменяла некоторым традициям даже вдали от дома).
— Ты пришёл просто повидать меня, сердце моё? Или есть иной повод?
— Я всегда счастлив смотреть на твоё прекрасное лицо, — сказал Эт честно. — Но сегодня мне нужно поговорить с тобой.
Мать понимающе улыбнулась в ответ. В следующий миг она обернулась к дамам, и лицо её заледенело.
— Мне это лишь показалось, или вы настолько наглы, что всё ещё здесь? — уточнила она холодно.
Идиотки при матушкином дворе отродясь не задерживались — дамы шмыгнули прочь тенями, беззвучно и быстрее, чем иные солдаты по сигналу тревоги. Между тем, мать вновь повернулась к нему с нежным выражением на лице.