Пара для дракона, или рецепт идеального глинтвейна

Ирейн изумленно моргнула. Она не знала, что чувствует по поводу услышанного — и чему верит. Эмоции смешались в какой-то дикий алкогольный коктейль производства юного и сильно нетрезвого экспериментатора: тут тебе и растерянность, чем-то подобная вязкой облепиховой настойке, и ярость, обжигающая, как демонский самогон, и беспомощность, отдающая мерзким приторным ликёром, и вина, кислящая перебродившим яблочным вином, и понимание, оседающее ореховой водкой на кончике языка.

Ирейн любила ореховую водку, но терпеть не могла все остальное. Особенно — ликёры. И что, спрашивается, остальные бабы в них находят?..

— Похоже, ты готов на все, чтобы защитить своего друга. И плевать, что он творит, — сказала она холодно.

— В этом мы похожи, нет? — глаза Казначея блеснули ехидством. — Ваша прочувственная речь в защиту жрущей чужие сердца нечисти была весьма и весьма мила давече — я, право, чуть не всплакнул.

Он шагнул вперёд, И Ирейн инстинктивно прижала Вету покрепче. Дочь, умница, почувствовала что-то — замолчала, только сопела тихонько, как маленький ёж, пытаясь открутить от наряда мамы блестящую пуговицу.

— Ирейн, — сказал Казначей мягко, отчего она вздрогнула — это был единственный раз на её памяти, когда Серый дракон обратился к ней по имени. — Вы должны знать кое-что, понять это здесь и сейчас. Раньше уже случалось такое, что парой знатного дракона оказывалась человеческая женщина. И знаете, сценарий в таких случаях обычно не отличался особенным разнообразием: упомянутую особу похищают, она изображает сопротивление с определённой степенью бездарности, но потом видит — обустроенный специально для неё замок на отшибе, со слугами, готовыми выполнить любой каприз, всякие платьица, цацки и магические игрушки, сокровищницу, прекрасного обходительного мужчину, опытного и умеющего очаровывать. Дальнейший план мероприятия включает в себя любовь со щепоткой ревности и женское счастье — как его зачастую представляют ваши соотечественницы, для которых брак является чуть ли не величайшим жизненным достижением. Оговорюсь, такое положение дел было бы ужасным унижением по меркам оборотниц или дракониц, но люди не видят в таком обращении проблемы. Между тем, их не подпускают к делам, не обучают сложным наукам — считается, людские дамы не особенно к этому приспособлены, и, коль уж они стали парой драконов, их дело — сидеть дома, рожать детей и не отсвечивать. Такие девочки могут всю жизнь прожить, перебирая наряды и ничего не зная о истинной жизни пары. И Тир мог пойти таким путём, да. Я бы, признаться, так поступил на его месте, но он не захотел. Он посчитал вас равной, достойной, изначально увидел в вас нечто большее, чем комнатный декоративный глупенький пудель. Вы — человек, за три года превративший почти разорившееся предприятие в весьма доходное, за десять лет увеличивший площадь трактира втрое, успешно скрывающий от налогов семьдесят процентов прибыли. Эти цифры говорят сами за себя: вы не глупы и вполне способны понять разницу между равными партнёрами и декоративными инкубаторами, любовь к которым замешана на снисхождении.

— Да, — отозвалась Ирейн. — Я понимаю.

Получилось на удивление хрипло.

— Вот и хорошо, — сказал Казначей. — Я не нравлюсь вам, и вы мне тоже, потому я могу не выбирать выражений. Ваше отвращение для моего друга, как отрава, сводящая с ума, лишающая уверенности; если ваше сердце, сбоящее и перегруженное, остановится прямо сейчас — он умрёт за вами. Вы обвинили его в предубеждениях, но ответьте мне на один вопрос. Он принял вас такой, какой вы есть, не так ли? И попытались ли то же самое сделать вы?.. Опять же, не отвечайте мне — скажите себе. Засим все — благо, кажется, госпожа Медведей жаждет преподнести вам какое-то лекарство. Выздоравливайте, моя княгиня.

Вторя словам дракона, раздался стук, а пару мгновений спустя дверь распахнулась, впуская Фло с подносом.

— О, сказала она, — Я прервала нечто интимное? А что, как по мне, магия слегка промахнулась: из вас двоих получилась бы просто потрясающая пара.

Они шарахнулись друг от друга, как пара нашкодивших детей. До Ирейн с большим запозданием дошло, как близко они только что были.

— Не дай боги!!!

— Вот, — сказала Фло предовольно. — Вы даже разговариваете хором. А какое единодушие! Восхитительно.

Казначей поглядел на неё так внимательно, что Ирейн приготовилась храбро помереть, спасая Лебедь.

Ну, или слегка помочь дракону, ибо заслужила — за такие-то шуточки! Подумать только — этот серый скот в пару. Достанется же какой-то несчастной подарок, прости Коша…

— Я, с вашего позволения, вас оставлю. Моя княгиня, вам достаточно позвать любого из нас, если возникнет нужда. Почтенная госпожа, вас, я надеюсь, проинструктировали: любое применение заглушающих чар будет воспринято нами, как агрессия.

— Проинструктировали, — хмыкнула Фло. — Куда ж мы — и без инструкций?

— Вот и славно, — отозвался Казначей прохладно. — Прошу, не утомляйте княгиню — она слаба. Моё почтение.

Ирейн посмотрела ему вслед в некотором ступоре. Вот как, скажите на милость, можно понять это существо?

— Драконы, — сказала Фло. — Тебе ещё вменяемые попались, надо сказать. Давай Вету, а сама выпей вон того отвара — должно полегчать.

— Да, — сказала Ирейн. — Фло…

Она запнулась.

Есть вещи, которые прояснить нужно, но не хочется; есть вопросы, ответы на которые лучше не знать. Тем не менее, даже понимая, что идёт на поводу у Казначея, она не могла этого не сделать.

— Фло, я хотела у тебя спросить…

И снова запнулась. Фло, уже весело поившая радостно запищавшую при виде её Вету молоком, бросила на Ирейн косой взгляд.

— Не стесняйся, что бы там ни было, — сказала она. — А то я уж подумаю, что мою храбрую девочку подменили.

И впрямь, что-то она слишком расклеилась! Это же, все-таки, Фло, а не неведомая волшебная жуть.

— Скажи, пожалуйста, — трактирщица — или все же княгиня? — старалась всеми силами правильно подобрать слова. — Правда ли, что некоторые ведьмы приносят в жертву детей, чтобы быть красивыми? В смысле, ты не подумай, я тебя не подозреваю, но…

— Вон оно что, — усмехнулась Фло. — Понимаю. Казначей надоумил?

— Да, — сказала Ирейн, чувствуя, как под действием отвара отступает плохое самочувствие. — Я понимаю, что это ерунда, прости…

— Да почему сразу — ерунда-то? — новоявленная пара Медведя была спокойна, как бревно. — Все правда. И многие ведьмы, переродившиеся в нечисть, действительно убивают своих дочерей, внучек или учениц, дабы обрести вечную красоту. И, предупреждая твои вопросы: нет, я никогда бы не смогла, но — да, я об этом думала.

Ирейн замерла, потрясенно глядя на Фло. "Сколько раз, склоняясь над колыбелью…", "Входило ли нежитеведение в курс обязательных дисциплин…", "Знаешь ли ты, что на самом деле…"

— Ирейн, — сказала Фло серьёзно. — Скажу ещё раз: я не смогла бы этого сделать никогда, но искушение — было. И — да, догадываюсь, как ты относишься к поступку своего дракона, но не будь излишне строга. Я сожрала за свою жизнь больше двух тысяч мужских сердец…

— Сколько?!

Нет, она могла представить, что их было пять, семь. Но — две тысячи?!

— Да, — сказала Фло. — Я жила долго и совершила много ужасного. И правда в том, что ты действительно рисковала, беря меня под свой кров. Да, я люблю тебя, как дочь. Но для некоторых существ, подобных мне, это ещё ничего не значит, потому — не злись на драконище слишком сильно. Он не мог заглянуть в мою голову и убедиться, что человеческое во мне перевешивает голод.

Ирейн сжала губы, призывая себя к спокойствию. Это — Фло, её Фло, что бы там ни было. И да, Казначей — первостатейная сволочь, но в чём-то прав: они оба многое могут простить своим.