Пара для Эммы
Шрифт:
— Я буду сдерживать себя, сколько могу…
— Зачем? Не надо…
— Ты покажешь мне, что такое близость… не хочу своё прошлое переносить в наши интимные отношения. Я буду таким, каким ты желаешь видеть меня.
— Ты… я… уфф…
— Эмма, мне нужны твои первые шаги… — прошептал он, не открывая глаз.
Она ещё немного посидела, пытаясь осознать, что он просит и как к этому относиться. С интересом энтомолога наблюдала, как постепенно опадает мужская гордость Ратмира и подумала — а почему бы и нет!
Показать своему мужчине, что и как предпочитает она, а дальше уже они вместе… Если ему не понравится, то она почувствует это и… они опять-таки всё решат вместе!
Его поступок вызвал в ней разные эмоции,
Опомнилась только тогда, когда Ратмир действительно глухо рыкнул, как истинный оборотень, и довольно улыбнулась.
Было жарко, оба они вспотели, но шевелиться не хотелось. Наверное, это самый дурацкий вариант счастья: лежать двумя слипшимися пельменями на огромной кровати с глупейшей улыбкой и таким же выражением лица. Надо бы пойти ополоснуться, сказать, что всё было прекрасно, но наступило какое-то безвременье, где правит лень и бездействие.
— Повторим?
Эмма, приоткрыв один глаз, посмотрела на Ратмира. Похоже, кое-кто уже вышел из безвременья и алчущим взглядом ласкает её тело. До чего же приятно и сладко ощущать себя желанной, чуть ли не последним глотком воды в пустыне!
— Да-а-а! — одобрила она его желание. — Теперь я буду лежать звездой! — предвкушающе простонала и, демонстрируя полнейшее безволие, раскинулась на кровати.
Она сейчас, конечно, преувеличила пассивность Ратмира, но разве забудешь своё удивление, когда предвкушающие мечты с сумасшедшинкой так категорично разошлись с настоящим? Он сумел поразить её, развалившись на кровати, и теперь можно будет долго ему это припоминать.
А Ратмир был безгранично влюблён и счастлив! Эмме не надо было от него ни унижений, ни приказов! Даже сейчас, открыв себя его взору, она не демонстрирует рабскую покорность перед зверем, а всего лишь расслаблена и наблюдает. Она уже показала, что не только может с лёгкостью взять на себя инициативу и главенствовать, но и с удовольствием готова принимать его ласки.
Она играючи меняет роли, ориентируясь на его пожелания и собственные ощущения. Эмма свободна, и если ей захочется, чтобы он вёл себя жёстче, то в этом не будет даже намёка на насилие, как у той же Ольхи и интересующихся им дам, грезящих о том, чтобы стать жертвой в лапах жестокого ненасытного животного.
Изучая губами её нежное тело, он чувствовал, как меняется её дыхание, как уходит расслабленность, уступая место тягучему напряжению, а потом ощутил её пальчики на своём затылке. Она мягко кружила подушечками возле выбранных ею точек, рассылая по всему его телу волны удовольствия, а после более ощутимыми надавливаниями очертила позвоночник, заставляя его выгибаться, и задержалась на пояснице, усиливая нажим и даже царапаясь, отчего стало жарко. Всё, что она делала, было приятно.
«Он был прав! Недолго она пролежала, изображая утомлённую кошечку! Как же хорошо с нею! Милая, люблю тебя! Люблю!!!»
Будто услышав его слова, Эмма выдохнула:
— До чего же мне сладко и томно!
Услышав её, Ратмир вложил в поцелуй всю свою страсть, и этот порыв нашёл отклик в Эмминой магии! Их обоих окутало золотыми искрами, усиливая испытываемые ощущения!
Потрясённые тем, что обрушилось на них в момент близости, они ещё долго лежали вместе, не в силах подняться. У обоих даже без магии было ощущение, что они идеально подходят друг к другу. Перемешались физическая радость и душевная, укрепилось чувство доверия и пришло отчётливое осознание целостности. А когда их накрыло магией, то Эмма даже забеспокоилась, как бы Ратмир не обезумел от счастья. Для него новые чувства были невообразимо ярки, желанны и неожиданны по своей силе. Сама же Эмма, пережив всплеск эмоций, внезапно погрузилась в полнейшее
спокойствие. К ней пришла уверенность, что её поиски мужчины (хотя не сказать, что она в это непростое для неё время кого-то искала) закончены. Она теперь твёрдо знает, с кем хотела бы жить вместе до конца своих дней и разделить судьбу, какой бы она ни была. Знает не только разумом и сердцем, но есть что-то в глубине души, что откликнулось и навсегда связало её с Ратмиром. Отныне либо он — либо никто.Эмма проспала до обеда и проснулась в чудесном настроении! По дому витал запах варящегося мясного бульона и поспевающей выпечки, значит, все накормлены без её участия. Подойдя к окну и отдёрнув шторы, чтобы впустить солнце, она увидела занимающегося с ребятами и охраной Ратмира. Жар наравне со всеми кидал в цель нож!
Наверное, почувствовав её любопытство, в окно посмотрели все трое её мужчин, и ничего не оставалось делать, как радостно помахать им рукой. Дети улыбались и хвастались тем, чему научились, а Ратмир сиял. Его счастье неудержимо просилось наружу, и он шутил, кидал снежки в провинившихся, смеялся над их растерянным видом и просто улыбался, посматривая в сторону дома. А Эмма за всю свою жизнь так привыкла улыбаться, когда ей плохо или тревожно, что сейчас тихо замирала, словно бы боясь нарушить то состояние, в котором пребывала. Ей было хорошо, чудно и легко! Хотелось замереть и сохранить, не расплескать свои ощущения, но такая реакция вызвала бы вопросы, поэтому она улыбнулась в ответ и скрылась в тени.
«Эх, снежинки-мокринки, снеговички-пухлячки, я сейчас как сделаю что-нибудь такое-растакое, что все вы обалдеете!» — покружившись по комнате, она остановилась у зеркала и сказала своему отражению:
— Да! Прямо сейчас и сделаю!
— Госпожа Горчакова, вы будете обедать? — постучав в дверь, спросила помощница по хозяйству.
— Обедать?! — Эмма вышла в коридор и глубоко вдохнула, ощущая теперь запах жареного мяса. — Не сейчас, госпожа Лоу! Сделайте мне, пожалуйста, лёгкую закуску и принесите в лабораторию! Я хочу поработать.
— Госпожа, — помощница не дала хозяйке сразу же убежать по делам, — вы же сами себе делаете крем для лица и средство для волос?
— Да, верно, — немного удивилась Эмма, а потом пригляделась к своей помощнице.
Она выглядела крепкой, но явно перешагнула уже рубеж в шестьдесят лет, хотя в этом мире сложно судить о настоящем возрасте. Даже у немагов продолжительность жизни может зависеть от частоты обращения к целителям или от купленных артефактов, а кое-кому могла достаться родовая особенность в виде долголетия.
Эмма смотрела на цветущую здоровьем госпожу Лоу — и не понимала, чем эту женщину заинтересовали её разработки? Особых проблем с кожей или волосами не видно, а доходы позволяют при желании пользоваться услугами ведьм!
— Госпожа, не сочтите невежливым, но не могли бы вы продать мне немного ваших средств для моей правнучки?
— Правнучки? Но… впрочем, я многое делаю на продажу, и не буду против. Полагаю, что у вашей правнучки есть какие-то проблемы? Мои средства рассчитаны на улучшение здоровых волос и нормальной кожи. Я не могу помочь без рекомендаций лекаря, если девушка больна.
— Она не больна! Лекарь сказал, что надо лучше питаться и больше гулять. Наша Стасенька ни в чём отказа не знает, но верно и то, что её мало волнует окружающее, — посетовала госпожа Лоу. — Сидит целыми днями у окошка и вышивает. Её работы раскупают вмиг, хотя стоят они недёшево! А сейчас мы её сговорили замуж!
— И?! — поторопила помощницу Эмма.
— Жених дружкам пожаловался, что у его будущей жены не коса, а крысиный хвостик, и сама она серая, будто неживая.
— Так тут свадьбу надо отменять, — укоризненно покачала головой Эмма, — зачем отдавать знатную рукодельницу в чужую семью, тем более, она дорога вам, а там только горя хлебнёт.